Ей казалось, что зим было сто, не меньше. Вдвое с лишним больше, чем прожитых лет.
И по многим она словно прошла босиком, сживаясь с холодом и с болью. Сживаясь не как с врагами, а как со спутниками, напоминающими ей, что она жива.

Есть женщины, которые не нанизывают свои горести, как бусы, чтобы гордо носить потом, добираясь до стыда в чужих, более счастливых глазах.
Женщины, ходящие босиком по своим личным зимам, но ни у кого не вызывающие жалости.
Не мельчающие от разочарований, а уходящие на глубину собственной силы не закончиться для любви, для завораживающего озорства, для острой страсти наслаждаться фрагментами не охаянной ими жизни.

Они не стоят на чужих порогах, не плюют в уходящие спины, не мстят за причинённую боль, не хвалятся собой на каждом углу и ничего не просят там, где и им ничего не готовы предложить, и они сами ничего не могут дать взамен.

Их зимы не закалили их, не превратили в холодных и бесчувственных, не запорошили намертво снегом недоверия и не защитили корками циничного расчётливого льда, а как будто добавили нерастраченной нежности, наполнили тёплым светом, освободили для чего-то очень важного, к чему приходят именно таким морозным путём...

Она не знала, была ли она именно таковой, потому что не выдумывала себя, не приукрашивала, не всматривалась болезненно в зеркала и чужие лица, чтобы удостовериться в собственной полноценности.

Она просто уцелела там, где порой невозможно это сделать.

И она пошла дальше. Целой. Ценной. Цветущей.

Не исключающей новых зим, но и переставшей бояться их.






(с) Лиля Град
[700x700]