И когда девочки уходят, в доме остаётся звенящая тишина и мне приходится включать музыку  на предельную громкость. Сердце отстукивает не что-то медленное, а скорее блюз и я ни на минуту не забываю о номере скорой помощи.
В праздник все пьют шампанское и вино, а я отсчитываю тридцать капель корвалола в стеклянный бокал на длинной ножке, фотографируюсь с тюльпанами, подаренными не мне и где-то в гортани прячу слёзы, потому что папа с утра уже звонит пьяным и молчит в трубку.
И трубка тоже молчит, разрываясь изредко звонками от мамы. И только утренний звонок от Андрюши греет сердце целый день, напоминая мне о том, что кто-то еще помнит, кто-то еще дорожит. Это главное.
Главное это то, что год от года вчетвёром мы смеёмся над одними и теми же фотками, пересматриваем видео, вспоминаемвспоминаемвспоминаем и под конец дня болит живот, забываем про диету, валяемся на диване и перемываем косточки всем бывшим и неслучившимся. Пусть так будет всегда. Аминь.
И из других городов приходят сообщения, которые вызывают мою усталую улыбку, я сижу одна в пустой и тёмной квартире, меняю платье на шорты и футболку и снова возвращаюсь в повседневность, рассказываю новым людям о старых шрамах и где-то там, в Питере меня понимают и принимают такой, какая я есть. Где-то там, в Питере, я была бы счастливее всех даже без твоего звонка, даже без твоего голоса и даже без тюльпанов.
А здесь.
Здесь судьба играет со мной злую шутку, рисуя на моих ногах багровые синяки и раскрывая на руках всю витеиватую карту вен. Иногда мне кажется, что этот замкнутый круг взял меня в плен и выход только один, через окно. Но я собираюсь все эти мысли и выбрасываю их вместе с накопившейся кучей мусора на балконе.
Боже, верни мне возможность писать стихи и петь, когда от сил остаются нолики.
Во мне ничего не осталось, после того, как во мне не осталось любви.