[600x424]

"В очередь, сукины дети, в очередь!" (с)

   Слава и популярность Бреля перехлестывают всякие границы. Лидирующее место Бреля во французской песне как автора и на французской эстраде как исполнителя, без которого уже невозможно ее себе представить, определено раз и навсегда.

   Брель-человек живо интересовался военно-социально-политической тематикой, Брель-автор не пускал ее в свои песни – разве что в самом широком смысле. Как и в «песнях о любви», Брель ничего не говорит открытым текстом и не останавливается на частностях, а старается из самой глубины вытащить на поверхность главное. Особенно его интересуют те внутренние инстинкты, что заставляют человека убивать и наслаждаться жестокостью ("Les toros"), самому себе искать казармы ("L'âge idiot") и объединяться в стада ("Les moutons", привет фламандцам). Среди немалого числа песен на эту тему – вот, наверное, одна из самых ярких. Из тех, что выводят творчество Бреля на какой-то другой, надчеловеческий уровень.

"Следующий"

(c) NM sova_f

   И вот на самом пике своей славы, как гром среди ясного неба, Брель заявляет, что собирается оставить сцену.

   Все в шоке: юные девушки, взрослые поклонники, журналисты, критики. – Вы не посмеете этого сделать, – утверждают одни. – Не вы первый, не вы последний. Все уходят, чтобы потом вернуться, – полагают другие. – Жак, вы не имеете на это права, – говорит Брелю его импресарио Шарль Маруани, и похоже, он прав.

   Жаку звонят многочисленные поклонники: наиболее деликатные жалуются на тяжелую депрессию, менее деликатные обещают покончить с собой. В 1966 году так же, как и в 1953, Брель собирается бросить семью, но теперь его семья – не больше, не меньше как весь французский мюзик-холл.

    Словно для того, чтобы окончательно отрезать себе пути к отступлению, Брель раздает направо и налево интервью, называя различные причины своего ухода. «Я бросаю петь, потому что испытываю необходимость в свободе и одиночестве. Я хочу осуществить все то, что доселе мне было заказано. Я хочу уйти в плавание на корабле и читать, читать... И потом, я просто хочу пожить...»

    И вдруг: «Мне нечего больше сказать, я не хочу обманывать публику».

   Он чувствует, что ему стало слишком легко писать хорошие песни. Он знает, как это надо делать, и не хочет становиться ремесленником, продолжая эксплуатировать одни и те же поэтические и музыкальные темы. Этому несколько противоречит другое его высказывание о том, что он переступил за границы «реалистической песни» и ему неуютно «витать в облаках».

    А вот еще нечто, не самое ли главное: «Однажды меня возненавидят за то, что слишком любили».

    Его прощальный концерт в «Олимпии» – небывалый триумф. Зрительный зал ломится от знаменитостей, овация длится двадцать минут. Стол Жака в артистической уборной завален телеграммами, в которых ему желают попутного ветра, летной погоды и умоляют все-таки когда-нибудь вернуться.

*более подробно об этом великом артисте ЗДЕСЬ