Глава 3 “Философия войны, и повседневной жизни”

Мы шли с Михаилом, по некогда, проселочной дороге, которая уже поросла травой и кустарниками. Впереди маячил лес, сзади еще виднелись стены Базы. Пока там тихо. Наверняка, “Зеленому Раю” уже сообщили о том, что убийцы мы, и они уже готовятся нас искать.
- Ты когда – нибудь думаешь о смерти? – спросил меня вдруг Михаил.
- Я? Да нет, может быть только о самоубийстве иногда, - я ухмыльнулся.
- Вот о самоубийстве можешь даже не думать. Ты никогда не станешь самоубийцей.
- Почему ты так думаешь?
- Знаешь, почему в первые месяцы после Конфликта, было огромное количество самоубийств сталкеров? Потому что, они не хотели принимать жизнь такой, какой она стала. Они хотели вернуть ту жизнь, в которой они жили до Конфликта. Ту жизнь, в которой можно было позвонить 01, 02,03. И тогда приезжают специально обученные люди, и решают все ТВОИ проблемы за тебя. А теперь, когда эти волшебные номера не отвечали, они не знали, что им делать. Они должны теперь были сами решать свои проблемы. И многие просто не смогли принять такую жизнь. Жизнь без компромиссов. Они еще жили в той жизни. И не могли принять эту. И потому вышибали себе мозги, а мы потом это убирали.
А ты, брат, уже неразрывно связан с этой жизнью, хоть сам этого и не понимаешь. Я вижу это по тебе. И поэтому ты никогда не убьешь себя сам. Ты уже привык вылазить из самых отчаянных ситуаций, и спасать свою жизнь. Ты просто не сможешь сам себя убить. Я тебе гарантию даю. Тебе просто надо найти тем, чем ты связан с этой, новой, жизнью. Например, мать не убила бы себя, потому что знала, что у нее есть ребёнок, которого надо кормить и поить и растить. Вот и тебя что – то держит здесь и не дает вышибить себе мозг.
- Понять бы, что тут меня держит.
- Со временем, наверное, поймешь.
Мы шли и шли, дорога все больше зарастала какой – то странной травой. Трава была красной, а при свете заката, который уже начал намечаться, она будет вообще очень красивой. Я так думал. Меня больше ничего не беспокоило, я думал о красной траве…
- Хэй. Деревня впереди, - Михаил ткнул меня в бок.
Я перестал думать о красной траве:
- Овощи есть?
- Есть, довольно много. Штук десять.
- Где башня водонапорная?
- За деревней. Эх…боюсь, обнаружат нас.
- Ничего. Мы сейчас их втихушку всех завалим, - я снял автомат с плеча лег на кочку рядом с дорогой. Деревню видно прекрасно. Тем более не деревня даже, а хутор какой-то, - если запасут, стреляй сразу по ним.
- Ну ладно. Только давай поаккуратней, может без этого обойдемся.
Я лег на землю. Снял крышечки с оптического прицела. Прицел хороший, восьмикратный. Снятый мною с тела убитого армейского спецназовца, пока они еще не перевелись.
Я нашел в прицел овоща, который отошел от хутора, и снять его можно было вообще без проблем. Прицелился в голову, нажал на курок, пули засвистали, но глушитель не давал звуку разлетаться на большое расстояние. На щебень посыпались звенящие гильзы, я продолжал стрелять, продолжая удерживать перекрестие на голове овоща. Убрал с курка палец, овощ рухнул в траву. Его голову разворотило, мне его стало жаль. Вот мы всегда их убиваем, а сами и не задумываемся, что они в прошлом были такими же, обычными людьми.
Я начал рыскать по хутору прицелом, в поиске других овощей. Вот один: на втором этаже, в окне маячит. Я переключился с автоматичного режима, на одиночные выстрелы. Прицелился, три коротких нажатия на курок, и овощ упал на пол. Я как в замедленном действии видел, как пули проходят черепную коробку на вылет. Страшное зрелище, но захватывает.
Потом я методично убрал еще двух овощей, которые стояли во дворе. Остальные овощи куда- то ушли, но времени их выслеживать, не было. Солнце уже садилось, и мы должны были выдвигаться к башне.
Башня представляла собой высокое кирпичное здание, а не железный столп с утолщением сверху. Эта башня была старой, наверное, ей век, а то и больше. И ничего – сохранилась. Внутри такой башни обычно имеется лестница, и выход на крышу. Там мы и хотели переждать ночь.
Я встал, надел на себя рюкзак, который снял, перед тем как начал стрелять. Автомат на плечо вешать не стал, ибо боялся, что овощи могут напасть из засады. На этот случай, я приладил к нему штык-нож, если придется махаться в рукопашною. Мы с Михаилом стали обходить деревню, стараясь придерживаться центра расстояния между хутором и лесом. Трава доходила нам до пояса.
Вдруг из куста слева от меня с диким ревом выпрыгнул овощ. Я развернулся. Автомат стоял в одиночном режиме, я стал резко нажимать на курок. Пули входили овощу в торс, а через торс убить его сложно. Некоторые считают, что у них там наподобие тонкого слоя жира, который спрессован и не дает пулям проходить дальше.
Овощ подбегал ко мне, а Михаил еще снимал с плеча автомат. Я за доли секунд принял решение, и бросился на овоща выставив пред собой автомат со штык – ножом. Нож вошел ему в грудь, чуть ниже шеи. Я сбил его с ног, и мы упали с ним в канаву. Я оказался, лежачим на овоще, и давил изо всех сил на автомат, не давая овощу рыпнуться. Потом я нащупал курок, переключил указательным пальцем автомат в автоматический режим, и нажал на курок. Автомат застрочил в шею овощу, он задергался, задергался и я. Моё лицо забрызгало кровью, грязью и еще какой – то дрянью. Овощ утих, я вдруг понял, что обойма уже пуста, и автомат молчит.
Мы лежали в канаве, по которой текла речушка. Я откинулся на бок, упал прямо в канаву. Я лежал в канаве на спине, с забрызганным кровью лицом, по моей спине текла вода, она промывала все: от воротника, до ботинок. Я чувствовал дрожь в руках, у меня тряслись руки. Я повернул голову в сторону овоща – мертв, в шее торчит автомат. Я поднял правую руку – с руки содрана перчатка, внешняя сторона ладони разорвана, видны две глубокие борозды от зубов, кровь течет.
- Твою мать… - протянул я.
- Ты как? – спрыгнул в канаву Михаил.
Я грязно выругался.
- Понятно, - Михаил улыбнулся, - я уж думал – кранты тебе.
- Я сам так думал.
Я встал на карачки. Вода приятно охлаждала руку.
Я снова грязно выругался.
- Ладно, вставай и пошли.
Я встал, меня покачнуло. Я привалился к берегу. Он был довольны высоким, а я даже не заметил поначалу, что мы упали. Снова глянул на овоща. Подошел, выдернул автомат. Опустил штык в воду, хотя по идее так делать нельзя. Хотя…Да пошло оно все…Где мой рюкзак? Должно быть сверху, наверное, свалился с меня, когда мы упали на землю. Я вылез их канавы. Сел и разревелся. Моя душа требовала исповеди.