С Сашей меня познакомили мои школьные друзья — братья-близнецы Пироговские. Пироги поступили в Политехнический институт после армии. В школе они учились средненько, а за два года армии успели забыть и то немногое, что знали. Учиться на вечернем было трудно. Но тут братья познакомились с умным мальчиком Сашей. Он помогал им с контрольными и лабораторными. Именно тогда и произошло наше с Сашей знакомство. Тонкие черты лица, близко посаженные темные глаза, небольшое грассирование и едва заметная картавость.
Саша, как и Пироги, только демобилизовался и был переполнен впечатлениями от службы в армии, от дедовщины. Его рассказы были слишком эмоциональными, даже несколько истеричными.
Я еще училась в институте, армейские нравы и пережитое этим мальчиком было для меня непостижимым. Все, что я поняла и прочувствовала, это — некий надрыв, потрясение, неприятие пережитого. Пироги, видимо, не получили такого тяжелого опыта. А может, реагировали по-другому.
 

Позже Саша попытался рассказать об этом ярком периоде своей жизни в пространной повести, которую он написал, проживая в Германии. Вообще многие наши соотечественники, оказавшись в другой стране и получая там пособие, позволяющее жить, увлеклись написанием мемуаров.
Саша в воспоминаниях рисовал портрет интеллектуала, оказавшегося в среде дубарей. Он — единица, остальные нули. В своих монологах он поучал старших по званию, друзей и офицеров, а они, в восхищении открыв рот, внимали Сашиным рассуждениям и наставлениям. Что стало для меня открытием,— это многоэтажный мат, изрыгаемый Сашиными сослуживцами. Это был даже не трехэтажный мат, а мат-небоскреб. Я даже не подозревала, что существуют такие сложные построения.
Саша переслал мне свою огромную повесть по Интернету и ждал откликов. А я молчала. Дочитать до конца это сочинение у меня не было ни времени, ни желания.

Но вернусь к тем далеким 70-м годам.
Однажды мы вместе с Пирогами встречали Новый год у Саши на квартире. Стол организовали в складчину. Я приехала с трехлитровым бидоном оливье. Компания состояла из женатых и неженатых пар, и только я веселилась там одна. Настроение было тоскливое. К тому времени Саша был женат на веселой упитанной Танечке. Пироги тоже были с подружками.
Наевшись, все принялись танцевать.
После 12 мне уже не хотелось ни есть, ни танцевать. Хотелось где-нибудь в тишине прилечь и уснуть. Видимо, это желание было не только у меня. Три девушки и я уселись на диван в одной из комнат, и о чем-то лениво переговаривались, ожидая утра. Мы даже свет потушили.
Между тем, за дверью происходили какие-то бурные события. Пироги иногда забегали, чтобы сообщить последние новости. Они с Сашей подрались с соседями. Даже пытались лезть на балкон в соседнюю квартиру. Потом вызвали милицию, но милиция долго не приезжала. Наступило утро. Пирог выпустил меня из квартиры, вручив пустой бидон и сказав, что я не могу быть свидетелем, так как в драке не участвовала.
Я вышла на трамвайную остановку, дождалась первого трамвая и поехала домой, мечтая о теплой постели и о покое.

Вспоминается еще один момент общения с Сашей. У нас дома была какая-то вечеринка. Я тогда жила с родителями и сестрой. После вечеринки почти все гости разошлись, а Саша остался. Он выпил и был как-то истерично возбужден, он так смеялся, что я испугалась. Думала, у него припадок. Пошла в ванную, намочила губку, вернулась в комнату и протерла Саше физиономию. Он мгновенно перестал смеяться и молниеносно озверел. Через какое-то время опять начал истерически смеяться. Я снова протерла его губкой. Думала, он меня порвет, как Тузик тряпку. Потом несколько успокоился и ушел.

В этот период Саша возглавлял какую-то спецлабораторию на крупном заводе, был гипом. Он развелся с веселой Танечкой, оставив ее с ребенком и женился на флегматичной рыжеволосой Даше, у него родился еще один сын. Позже он рассказывал, почему он женился на Даше. Даша работала под Сашиным началом и периодически замирала, глядя на него влюбленными глазами. Этого было достаточно для женитьбы.

Пироги обзавелись семьями, денег не хватало. Тут в стране начало зарождаться частное предпринимательство. Пироги решили открыть свое дело, а Саша направил их деятельность в знакомое для него русло. У Саши было хобби: он разводил рыбок. Вот он и надоумил Пирогов заняться зоотоварами. Пироги арендовали двухэтажное здание теплопункта, развесили по стенам шторы, закрыв систему труб, соорудили прилавок и стеллаж для аквариумов. На втором этаже, на продавленном диване Пироги вместе с Сашей обсуждали деловые планы. Они пригласили Сашу в долю, но тот отказался, оговорив, что примкнет к их фирме, когда у него возникнет в этом необходимость. На том и порешили.

После Чернобыля один из братьев— Володя— решил уехать из страны. У него к тому времени было уже двое сыновей. Собравшись всей большой родней, с семьей сестры жены, с тестем, Пирог отбыл на историческую родину.
Второй брат остался «на хозяйстве». Он почувствовал себя хозяином, в фирме работало уже до 10 человек, появились киоски и лотки в других районах города. Встречаясь с приятелем, я называла его «акулой капитализма». Времена, между тем, были суровые.

Завод, на котором работал Саша, закрылся, закрылась Сашина лаборатория. Он развел бешеную деятельность в поисках работы, но результат был нулевой.
Вот тогда он и пришел к Пирогу с просьбой войти «в долю». Но Пирог ему отказал, ссылаясь на Сашин невыносимый характер. Саша приехал ко мне, чтобы поделиться обидой. Я тоже возмутилась неблагодарностью и свинским поведением школьного приятеля. Но характер у Саши, действительно, был тяжелый. Чувствовать себя хозяином положения в компании с Сашей, Пирог вряд ли смог.
С тех пор Саша поливал Пирога помоями при каждой нашей встрече. Он критиковал его стиль работы, который был организован примитивно: купил подешевле — продал подороже. Я слабо представляла, как по-другому можно было организовать этот бизнес. Поэтому просто сочувствовала Саше и понимала, что он очень обижен.

В это время Саша влюбился. Он рассказывал, что до этого вообще не считал женщин созданиями, равными мужчине. Так, что-то второго сорта. Но тут на него напало огромное чувство. Саша ослеп от любви. Это была замужняя женщина с ребенком, врач-стоматолог. Муж тоже был вполне благополучным врачом. И вдруг такое чувство! Саша ходил с блокнотом, писал стихи на ходу.
Однажды дама сказала ему, что очень хочет иметь меховой капор (была такая мода одно время). Саша в это время был безработный. Денег не было совсем. Однажды он шел поздно вечером по подземному переходу. Освещение плохое. Видит, что-то лежит на полу. Думал, дохлая собака. Подошел ближе — лежит капор. Как будто Бог откуда-то сверху: «Хочешь капор? На тебе капор!». Саша шапку поднял, отряхнул, а потом подарил своей возлюбленной.
Потом он поджидал ее мужа во дворе дома, и пока его любовь гуляла с ребенком во дворе, Саша общался с ее ошарашенным мужем. Он водил мужа кругами вокруг дома и рассказывал, как горячо он любит его жену. Я представляю напор Сашиной страсти. Муж нерешительно согласился уступить свою супругу, учитывая силу любви. Когда Саша рассказывал мне всю эту эпопею, мечтая, как любимая женщина родит ему еще одного ребенка, я спросила: « А чем ты его кормить будешь?» Саша ответил: «Грудью!» Со второй женой он к этому времени расстался.
Однако, брак с врачихой не состоялся. Дама была трезвой и расчетливой. С одной стороны — безработный Саша, с другой— благополучный муж, отец ее ребенка.

Саша метался. Однажды в метро он обольстил какую-то девушку, которая пошла к нему домой, как загипнотизированная. Саша с гордостью сообщил нам с мужем, что успешно лишил девочку невинности. После этого мой муж стал называть его «дефлоратором».
Вскоре Саша обзавелся очередной женой. Это была молодая разведенная женщина с ребенком. Не найдя на родине применения, Саша решил эмигрировать в Германию, продав 4-х комнатную квартиру, дачу и машину.
Он вывез вторую жену с сыном и третью жену с ее ребенком. Все поселились в одном доме. Вторая жена стала обслуживать стариков, а третья, молодая, имея медицинское образование, стала работать в больнице. И только Саша болтался без дела. Он познакомился с компанией эмигрантов, которые, как и он, были, по его определению, «людьми, не состоявшимися на родине». Я запомнила эту формулировку. Они собирались иногда и трепались. После очередных посиделок, выпив, Саша пришел домой в состоянии «бочки с порохом». А тут и спичка нашлась к этой бочке: молодая жена принялась упрекать Сашу в нежелании найти себе применение. Саша рассвирепел и бросился на жену с кулаками. Третья жена побежала ко второй и вызвала полицию. Сашу поставили на учет, третью жену с ребенком определили в общежитие для избиваемых жен. Они разошлись. Саша стал жить один, по соседству со второй женой и сыном.

Он решил сделать в Германии бизнес на рыбках. Определился, каких рыбок в магазинах нет, приехал в Харьков и на имеющиеся деньги накупил этих дефицитных рыбок. Но в Германии рыбок у него не взяли. Во-первых, Саша плохо говорил по-немецки, а во-вторых, эта ниша была занята предпринимателями из Польши и Чехии. Саша, во время очередного визита в Харьков, рассказывал нам о своих неудачных попытках.

Потом он как-то приехал в Харьков зимой, поскользнулся, упал, ударился головой о бордюр. Еле добрался до Германии, где его дважды оперировали, делали трепанацию черепа. Он превратился в инвалида. Сидел дома. Начал посылать мне всякие ссылки по поводу событий на Украине. Я ему тоже что-то посылала. Тут он связался со мной по скайпу. Очень эмоционально предупредил меня, чтобы я не присылала ему ссылки на сообщения, которые не соответствуют его взглядам. Меня умилил его патриотизм.

Чтобы как-то перевести поток речи в другое русло, я спросила о его жизни. Саша рассказал, что живет в бывшей квартире его сына, а сын живет у своей девушки. У сына есть ключ от Сашиной квартиры, а у Саши от квартиры, где живет сын, нет.
Затем последовали рассказы о Сашиных сексуальных победах на всех фронтах, о том, как его возжелала одна дама, а Саша возжелал ее дочь, которая ответила взаимностью, но, явившись в гости, эта самая дочь оказалась настолько дурнопахнущей, что Сашу стало тошнить и тд и тп.

Я прямо угорела от этих подробностей. Меня тоже стало подташнивать. Про себя я решила, что больше вообще никаких сообщений ему посылать не буду. Послевкусие было мерзким. Мне показалось, что Саша как-то деградирует, превращаясь в неприятного болтливого человека с большим самомнением. Возможно, это были последствия болезни.

Как-то он прислал мне поздравление по поводу сноса в Харькове памятника Ленину. Я прямо взорвалась: воевать с памятниками – большого ума не надо. По крайней мере, демонтаж мог бы пройти и цивилизованно. А то орущая толпа вандалов повалила огромный монумент. Власти не чешутся, под площадью метро проходит, коммуникации. Ломать— не строить.

Письма от Саши приходили часто. Это были комментарии по поводу войны на Украине. Потом пошли перепечатки статей о нашествии мигрантов в Европу, фото последствий их обитания, комментарии событий. Я перестала читать все, что он присылал. У меня просто не было времени. Я работала, чтобы семья могла выживать. А у Саши времени было навалом, да и проблем со средствами существования не существовало.
И вдруг письма перестали приходить. Я написала, спросила, что случилось? Ответа не было. Я открыла одно из писем. Саша рассылал одно и то же по многим адресам. Написала двум адресатам. Спросила, что с Сашей? Мне ответили, что Саша умер.

Что можно сказать? Случилась вот такая жизнь.