Профессионал оказался полным рыжеватым мужчиной моих лет.

Он принялся заполнять карточку. Услышав, что я – художник, врач оживился.

— Вы знаете, я бы хотел иметь экслибрис.

Я была готова на все, и пообещала сделать ортопеду книжный знак. Нужно было только обсудить, что на нем изобразить. Врач принялся перечислять все свои увлечения, а я записывала пожелания на листочке. Обсудив возможные варианты экслибриса, доктор уложил меня на кушетку и подергал за плечо и за колено, как-то наискосок, по диагонали. Мне сразу стало легче, и жизнь окрасилась в оптимистичные краски. Врач выписал мне направление в кабинет, где делают специальные корсеты.

5 дней я могла жить, а потом боль вернулась вновь. Я слепила на компьютере книжный знак в нескольких вариантах, распечатала изображения и вновь отправилась в институт ортопедии.

Врач обрадовался картинкам, схватил листики и сказал, что посоветуется с женой. Потом он опять подергал меня за те же места, и мне вновь стало легче.

Через 5 дней сюжет повторился. Экслибрис отредактировала жена доктора. Он властно выкинула из рисунка все лишнее. Видно, что все важные вопросы в семье решала супруга. За время, пока меня не было, кто-то из руководящего состава Союза Художников в благодарность за вправленные позвонки подарил доктору толстенную солидную книгу «Художники Харьковщины». Кстати, этим самым художникам книгу выдавали только взамен на авторскую работу. Доктор увидел в книге страницу, посвященную мне, и проникся большим уважением к моей персоне.

Но что делать с бесконечными болями? Врач выписал рецепт и сказал, что будет делать уколы в акупунктурные точки.

            Озверевший от всей этой жизни муж, который, как известно, любит, чтобы жена была здоровая, орал мне по телефону:

— Какие уколы? Что за лечение? Даже диагноза нет! Проси у него направление на томограф!

Распечатав очередные варианты экслибриса, я вновь поползла к профессионалу.

Да, совсем забыла: в интервалах между этими визитами я по-прежнему придумывала ребусы и сравнилки, раскраски и соединялки, рисовала, красила на компьютере и разносила работы по редакциям. А дважды в неделю я тащилась на курсы. И еще был быт с его обедами, завтраками и ужинами, стирками и уборками, покупками и разными мелкими проблемками.

            Итак, томограф. Как эта мысль не пришла в голову самому Айболиту? Он расстарался. Позвонил при мне в больницу и договорился, чтобы меня приняли в ближайшие дни. Вечером мы поехали с мужем на томограф. Он находился в полутемном полуподвальном помещении. Высидев унылую очередь, я спустилась по ступенькам еще ниже. Туда, где стоял этот агрегат со своей капсулой, похожей на гроб. Я улеглась в эту капсулу и меня задвинули в пенал. Ощущение было не из приятных.

Потом врач озвучил мне результат обследования. Один из поясничных позвонков оказался вдавленным внутрь, образовался отек. Я даже догадалась, кто вдавил мне этот позвонок.

             Мне напечатали на бумажке умные и длинные медицинские фразы. Муж довез меня до дому и поехал к родителям. Дома дочка рассказывала мне, чего бы она хотела покушать.

Я позвонила Игорю Львовичу и прочитала все, что было написано в заключении.

—Скорее всего, вам предложат операцию,— сказал ИЛ,— но вы не соглашайтесь. Я найду вам врача, который может помочь корректировать позвоночник без операции.

Звучало все это неубедительно. Перспектива вырисовывалась печальная.

***

 С заключением томографического обследования я вновь поплелась к врачу. Прочитав бумажку, ортопед засуетился, принялся звонить в хирургическое отделение, договариваться о моем визите. Потом галантно предложил оставить мою дубленку у него в кабинете, в шкафу.  Все это повышенное внимание, помноженное на суетливую галантность, не предвещало ничего хорошего.

 Я вновь высидела очередь и попала к хирургу - бравой бойкой даме. Она тут же непререкаемым голосом сообщила, что нужна немедленная операция. Потом в ее голосе появились нотки участия: стационар забит, но она отыщет для меня свободную койку. Хирургиня озвучила сумму, которую нужно будет выложить за операцию и реанимацию. Для нашего семейного бюджета сумма была убойная. Когда-то, при советской власти, у меня имелись на сберкнижке «трудовые накопления», которые в начале 90-х государство- бандит захапало, не оставив надежды на возвращение. Впрочем, потом пришлось пережить еще несколько актов государственного грабежа, так что подсобрать за трудовую деятельность удалось только яркие впечатления.

Докторша накарябала в карточке неразборчивым почерком что-то загадочно-медицинское и велела посетить нейрохирурга, который работал в областной больнице.

Я вышла из кабинета и принялась разбирать медицинские каракули. Вглядываясь в загадочные письмена, я вдруг увидела большую латинскую букву «R».

«Рак!»— ударило меня в сердце. Эта буква, означавшая по моим соображениям, страшный диагноз, объясняла многое: и участие врача, и его невиданную вежливость. Я вновь вернулась в кабинет ортопеда за дубленкой. Врач опять принялся звонить, теперь нейрохирургу, договариваясь о моем визите.

— Это рак?— спросила я напрямик.

Врач отрицал мои предположения, но тон его казался мне неискренним. К тому же эта вежливость… Ну, не привыкла я к таким вежливым докторам.

Я влезла в тяжелый футляр дубленки и медленно побрела по морозной улице в областную больницу. Идти нужно было несколько кварталов. Я не думала о смерти. Думала о том, что оставляю дочку неустроенной, одну, совершенно не приспособленную к жизни. Муж, наверное, найдет себе новую жену, которая будет обижать мою доченьку. Нет, нужно что-то придумать: найти ему жену сейчас. Добрую женщину, которая будет жалеть дочку. Я принялась перебирать в уме знакомых одиноких женщин, на которых можно было бы женить моего мужа. Я даже придумывала, как я позвоню одной из моих знакомых, приглашу ее в гости и заставлю мужа при мне пообещать жениться на ней. Мысли скакали в разные стороны: позвонить сестре, попросить подруг помочь. Перебирая в уме подруг, вдруг поняла, что ни к одной из них не смогу обратиться за помощью. У каждой своя семья, свои заботы, работа. Оказывается, и друзей-то настоящих рядом нет. Работы? Кому они нужны? Бумажки. Рисунки… Жизнь оказалась никчемной, бездарно прожитой.

 Не помню, как дошла до больницы. Веселый нейрохирург был настроен оптимистично. Он взял карточку и вслух прочитал то, что начиркала бодрая дама. Буква «R» оказалась чем-то совершенно иным, да и не буквой «R» совсем. Перспектива близкой смерти как-то отступила.

Не знаю, дописывать или нет?... Интересно ли вообще рассказывать о болезнях?