Герань и алоэ. Фиалки и фикусы. Щучий хвост. Компактные джунгли подоконника в квартире моих стариков. В этих джунглях можно скрыться от посторонних глаз, особенно если не убирать тюль. Тюль и фикусы лучше всего подходят для камуфляжа, когда нужно посмотреть, кто есть во дворе. Скрыться ото всех, не дать им себя заметить, нет, только не сегодня. Сегодня ты вне подозрений, да тебя даже в городе нет. Ковры на стенах — для идеальной шумоизоляции. Барометр, повисший под кухонной решёткой вентиляции, — чтобы всегда быть готовым к малейшим переменам. Водонагревательная колонка пахнет газом. Кладовка — мышами. На двери туалета — опознавательный знак: писающий мальчик. Если сесть на унитаз, то на уровне головы окажется держатель для туалетной бумаги. Она будет отматываться туго, а линия отрыва будет неровной (никаких тиснений, никаких перфораций). Эта бумага не намотана на картонный валик, а просто свёрнута в рулон. Её серый цвет неоднороден из-за плохо переработанного мусора. В ванной — треснувшее зеркало и "Белизна" в углу. Бежевый пластиковый утёнок. Крапивный шампунь. Пемза. Остатками продуктов вулканических извержений мои старики трут себе пятки. Сейчас благоприятный период: в квартире задержался, ухватился за углы кисловатый аромат дрожжевого теста. Но пройдёт ещё несколько лет - и мои старики начнут издавать стойкий запах мочи, и не отмоешь его ничем, как нельзя отмыть пигментные пятна и пятна на репутации. В старости нет ничего благородного. В смерти нет ничего благородного. Они пахнут мочой.

Солнце - напалм, оно выжигает тени по улицам, заставляет бросить полуторалитровую бутылку газировки "Алиса" со вкусом клубники в высокую траву, чтобы напиток не стал отвратительно-тёплым. Или развести Yupi прямо в родниковой воде. Да, на дне бутылки останется яркий порошок, но так слаще. Мы медленно идём вдоль бордюра, опустив взгляды долу. Собираем драгоценные патроны. Патроны бывают полупрозрачными (в этом случае они зелёного, оранжевого или красного оттенков) или похожими на витаминки (жёлтые, оранжевые, салатовые). Вчера здесь стреляли. Пластиковые китайские пистолеты продаются прямо на рынке.


Так, о чём это я? Ногам неудобно: кеды чуть велики, а мне рассказывают о каких-то пари. Мажоры ставят на общежития Университета. Тот, кто верно определит корпус, из которого в этом году раньше всего выбросится очередной неудачник, сорвёт куш. На мне футболка болотного цвета. Когда на теле под кожаным ремнём планшетки проступает пот, на футболке появляется тёмная полоса. Она ведёт от правого плеча к левому бедру, боевая моя раскраска. На сумке — круглый жестяной значок ”Luv Sux”, купленный на вокзале в Риге. Мне не нравится город Москва.

Я ему тоже. Утро какого-то из новых годов в пустом MacDonalds, и город охуевает от белизны. Она - как чистящее средство, которому дала название. Играет макдональдс-рок, музыка без вкуса и цвета, стерильный набор звуков, не унижающий вашего достоинства в процессе поглощения пищи. Вы свободны, ваш фридом — это жёсткая доминация картошки фри. Ваши мамы продают Herbalife и Amway, ваши бабушки торгуют Tupperware, ваши дети поют песни об Иисусе перед "Свидетелями Иеговы" - наслаждайтесь своей свободой, приятного аппетита. Это не просто нелепый средний класс, это возродившееся мещанство. Мы вынуждены терпеть вас, розовые шапочки со стразами. Мы вынуждены терпеть вас, но от этого только выигрываем. Ваша неполноценность даёт мне право идеализировать себя самого.

О чём вы хотели бы знать? Культура — один из самых успешных продуктов современности. Субкультура — субпродукт. Потрошка. Сердца и кишки любого относительно благополучного поколения. В сердцах — кровь, в кишках — дерьмо. Иначе и быть не может.

Сегодня мы покажем вам сюжеты о сельском хозястве и терроризме. Оставайтесь с нами. Не переключайтесь.

Мои старики готовят яичницу на маленьких и тяжёлых скороводах. Много соли и томатная плоть. От подсолнечного масла пахнет подсолнечным маслом. Лицам улиц — колко. Вихрь жрёт куколки людей, как жирный американский кокер — последние крохи сухого корма на дне миски, и слюна летит с брылей, и уши метут по земле.