Пётр сидит на холме в треуголке,
раскуривает папиросу "Идель",
наевшийся пересудами.
"Да пошло оно всё в купель,
и сбежать в Вифлеем отсюда,
только хуле толку:

вон левша с испитым фасадом,
с самурайской, по сути, грацией,
волочит ключи от рая,
докладывает о положительном сальдо
и безоговорочной капитуляции.

приводили на днях языка.
тот молол пирсингованным языком.
дали леща, а потом пинка -
стал молить о прощении и пощаде,
так его поставили регулировщиком
на третьем транспортном круге ада".

Пётр думает: нет ведь разницы -
молоть ли, молить.
знают о молях приговорённые к казни:
прячут на полочках нафталин,
прокладывают шубы лавандой,
и в Парке Периода Полураспада
челом выбивают в пыли
число Авогадро.