Гражданская война в глазах широкой публики — это в первую очередь противостояние красных и белых, решавшее судьбу всей русской титаномахии. В тени этого столкновения осталось множество менее сильных участников борьбы, которые, однако, влияли и на судьбу всего конфликта. Пожалуй, самый разительный контраст между реальным значением явления и общественным вниманием являют разнообразные украинские правительства. Хотя почти любой из нас слышал фамилию Петлюры и читал «Белую гвардию», УНР в России не досталось и доли той известности, что выпала белым и их советским противникам. Между тем этот аспект Гражданской войны любопытен хотя бы по той причине, что именно от петлюровцев ведут свою символическую родословную нынешние украинские националисты. Образ Гражданской войны претерпел на Украине причудливые изменения: украинское общественное мнение этой страны рассматривает участие местных формирований в Гражданской войне в первую очередь в контексте борьбы с красными. Между тем самый тяжелый удар Петлюре нанесли как раз белые. История отношений Белой гвардии и УНР оказалась короткой, но драматичной и жесткой.

Смех, грех

Падение монархии в России и смута, распространявшаяся со скоростью лесного пожара, разумеется, взбаламутили и Украину. Прежние подданные Российской Империи встали перед необходимостью определять свою судьбу самостоятельно. В середине марта в Киеве местные политические активисты объявили о создании Центральной Рады. Ее легитимность, конечно, была сомнительной. Никаких выборов туда не проводилось, фактически любой кружок мог назначить своего представителя депутатом. Зыбкий статус, впрочем, не помешал Раде выдвигать политические требования. Основным пунктом программы тогда еще была украинская автономия в составе русского государства. Однако внутри Рады существовало множество группировок и подводных течений, имелись свои умеренные и радикальные деятели. К тому же Рада не избежала и внешнего влияния: ее лидеры, включая председателя, историка Михаила Грушевского и его заместителя Владимира Винниченко, еще до войны подозревались в связях с австро-венгерской разведкой.
Именно тогда, весной 1917 года, впервые прозвучало имя Симона Петлюры. Его избрали главой Украинского генерального войскового комитета, и с этих пор он надолго стал крупной фигурой украинской политики.
Как бы то ни было, Керенский признал Раду в качестве партнера по переговорам. Однако сам он вскоре оказался свергнут. После этого — 20 ноября 1917 — Рада объявила о создании Украинской народной республики, а большевики провозгласили в Харькове свою Украинскую народную республику Советов; две народные республики оказались по разные стороны баррикад в разгорающейся войне. В Харьков уехало заметное количество депутатов Рады, включая, разумеется, всех большевиков. УНР тут же оказали дипломатическую поддержку страны Тройственного союза: с точки зрения Германии и Австро-Венгрии, поддержать стоило любое начинание, направленное на дезинтеграцию России. УНР начала вербовать армию — других источников власти и легитимности на революционных руинах просто не существовало.
Однако самопровозглашенная УНР оказалась непрочным образованием. В конце января она провозгласила полную независимость, но большевиков это обстоятельство, само собой, не остановило: уже 8 февраля красные взяли Киев. Единственной надеждой Рады на возвращение к власти стали немецкие войска: интервенты быстро продвигались в глубину рухнувшей империи. Однако и немцам Рада оказалась не нужна. Вскоре после захвата Киева германцами на заседание Рады наведался немецкий отряд в полсотни человек. Немцы заставили депутатов и министров поднять руки, обыскали и разогнали по домам.
Вместо почившего государства провозгласили Украинскую державу во главе с царским генералом Скоропадским. Его приход во власть отдавал балаганом. Скоропадского провозгласили гетманом на каком-то съезде хлеборобов, а его авторитет держался в основном на немецких штыках. Победа гетмана стала по большей части следствием слабости его противников. Ни большевики, ни отступившие в удаленные области Украины националисты-петлюровцы, ни белые не могли противостоять немцам.

Однако этот калиф на час сочетал прогерманские позиции с прорусскими симпатиями. Армия гетманата в огромной степени опиралась на царских офицеров и впоследствии эти люди по большей части пополнили собой ряды Белой гвардии. Гетман честно пытался создать дееспособное государство, но с этим тогда было сложно. Если бы у Скоропадского имелось несколько лет, его проекты могли иметь какие-то шансы на реализацию, однако скорая капитуляция Германии и Австро-Венгрии в мировой войне сделала положение гетмана безнадежным. Прочной политической платформы он не имел. Офицерский корпус гетманата впоследствии на ¾ оказался в рядах белых: соблазнить этих людей идеалами украинской державы было трудно. К зиме 1918 года гетман уже не контролировал территорию и практически не имел лояльных войск. В результате восстание, организованное Петлюрой и его соратниками, почти не встретило сопротивления. Сторонники УНР действовали быстро, а сам Петлюра оказался не лишен организаторских талантов и энергично сколачивал «правильную» армию из повстанческих отрядов. Гражданская война всегда выталкивает на поверхность сомнительных типов: трудности с дисциплиной стали притчей во языцех, а некоторые вооруженные группы вообще присоединялись к УНР, ожидая, что им на три дня отдадут Киев для разграбления. Контролировать все свое войско Петлюра просто не мог, и чем дальше от его ставки, тем более пышным цветом цвела атаманщина, переходящая в самый разнузданный бандитизм. Тем не менее речь шла о многотысячных вооруженных формированиях. 14 декабря 1918 года петлюровцы заняли Киев, объявив о восстановлении УНР под руководством особого органа — Директории. Киев они быстро потеряли под напором РККА, но под контролем самопровозглашенной республики остались значительные пространства к юго-западу от украинской столицы. Поначалу Директорию возглавил левый радикал Владимир Винниченко, но вскоре фактическую полноту власти приобрел Симон Петлюра.

Так появилось непрочное петлюровское государственное образование. Первым его шагом стало объединение в январе 1919 года специальным «Актом Злуки» УНР и отдельного национального образования — Западно-Украинской народной республики, ЗУНР. Это специфическое самопровозглашенное государство существовало несколько месяцев на населенных украинцами австро-венгерских территориях. ЗУНР тут же оказалась вовлечена в кровавое противостояние с новосозданной Польшей и поляками на собственной территории. Самостоятельные перспективы у ЗУНР отсутствовали, однако ее вооруженные формирования, созданные на базе украинских национальных частей в австрийских войсках — «сечевых стрельцов» — были сравнительно боеспособной силой. Правда, до полного слияния украинских республик так и не дошло, однако теперь Петлюра возглавлял полноценное государственное образование, имеющее под контролем значительную территорию, вооруженные силы, начавшее формировать бюрократический аппарат. Вскоре петлюровцы неизбежно должны были столкнуться с Вооруженными силами Юга России.

Приморские интриги

Быстрый уход немцев и австрийцев в конце 1918 года создал вакуум, в котором красные, белые и Директория пытались перехватить власть на как можно большей территории. Отдельную проблему создавали остатки войск Скоропадского: многие сторонники бывшего гетмана объявили о своем подчинении белым и вступили в ряды добровольцев. Другие переходили на сторону Директории, в частности, в лагерь петлюровцев перешел полковник Болбочан, сразу подаривший УНР значительную территорию на востоке страны.
Хорошие козыри имели красные. Им удалось склонить на свою сторону анархистов Махно, которого поначалу считали своим союзником УНРовцы. Сами большевики 4 января 1919 года создали Украинский фронт для действий на юго-западе. Его возглавил уже хорошо известный на Украине Антонов-Овсеенко. В этот момент с юга крупные силы белых под командованием Май-Маевского вступали в Донбасс. Донские части Краснова взяли Луганск.
На Директорию эти маневры подействовали как красная тряпка на быка. От белых потребовали удалиться из Донбасса. Впрочем, эти грозные отповеди ни на кого не произвели впечатления: на востоке Украины ни красные, ни белые могли не рассматривать петлюровцев всерьез. Небольшие отряды УНР в Донбассе быстро эвакуировались оттуда: националистам совершенно не улыбалось оказаться в окружении красных, белых и махновцев.
Большевики сумели извлечь пользу из нового положения. Их наступление привело к тяжелому поражению петлюровцев на востоке Украины, те отступили в западную часть страны. Успехи националистов оказались даже не временными, а мимолетными: после серии сражений против красных они оказались зажаты на достаточно ограниченной территории. Однако не только большевики собирались действовать активно. В начале 1919 года на сцену вышли французские интервенты, а интересы УНР и ВСЮР впервые по-настоящему пересеклись.
Долгое время белогвардейские организации на юге Украины пребывали в тяжелом положении и не были способны к организованной борьбе. Падение Центральных держав, вдрызг проигравших мировую войну, дало белым шанс на успех. Колыбелью белого движения в этих местах стала Одесса. Центр торговли и контрабанды, заполненный беженцами — этот город процветал даже в во время войны. В качестве «кризис-менеджера» Белой гвардии в Одессу отправился в конце 1918 года Алексей Гришин, известный под псевдонимом Гришин-Алмазов. «Алмазов» сам по себе интереснейший тип авантюриста на службе. К 37 годам он успел повоевать и с японцами, и с немцами, послужить в полевой разведке, офицером-связистом, покомандовать артиллерийской батареей. В начале Гражданской он эффективно организовал подпольные группы белых в Сибири в единую сеть, и на пике карьеры возглавлял, собственно, Сибирскую армию. Уйдя в Сибири в отставку из-за внутренних конфликтов, он перебрался к Деникину, и тут же был откомандирован на юго-запад.

В этот момент на Черноморском побережье царила анархия. После того как в конце ноября германцы и австрийцы покинули Украину, в Одессе остались небольшие белогвардейские отряды. Возглавлявший эти силы генерал Бискупский ловко усидел на двух стульях и, получив чин от Скоропадского, одновременно исправлял должность командира белогвардейцев. В окрестностях города действовал полковник УНР боротьбист (это название политической группировки) атаман Григорьев, уже контролировавший Балту и двигавшийся на Одессу. Прибыли польские легионеры, пробиравшиеся домой. Всё это великолепие довершали наглые и многочисленные уголовные банды.
Вскоре в Одессу должны были вступить французские интервенты, однако никакой вооруженной поддержки белым они оказывать не собирались: белогвардейцам полагалось спасать себя самим. В гостиничном номере французского консула Энно состоялось совещание, на котором решили поставить во главе белых отрядов в городе Гришина. Он перехватил небольшой отряд добровольцев, готовившийся в порту к переходу в Крым, и бросил в бой против всех противников скопом. Как ни малы были силы белых, организованные решительные действия оказали на расхристанное войско Григорьева ошеломительный эффект. С моря немного пострелял флот, но основную работу бойцы Гришина сделали сами. Французскому генералу, пославшему узнать, не нужна ли помощь, тот коротко ответил, что хватит нескольких французских офицеров — посмотреть, как белые будут драться. Вскоре полуторатысячный отряд белогвардейцев выбил из города силы самостийников и прижал бандитов.
В Одессу прибыл генерал Тимановский, один из лучших тактиков Белой гвардии, марковец и ветеран Ледяного похода. Он быстро сформировал полноценную бригаду и мог бы добиться гораздо большего, однако союзники-французы принялись усердно вставлять палки в колеса. Руководствуясь бессмертным принципом «как бы чего не вышло», французские командующие начали предлагать безумные проекты вроде смешанных частей из украинских солдат и офицеров с французскими инструкторами при помощи белогвардейцев. Французские руководители на местах рассматривали Директорию как законную власть всюду за пределами Одессы, и то пытались наладить отношения с белыми, то чинили им препятствия. С другой стороны, они хотели бы получить Директорию без самых одиозных ее лидеров, включая самого Петлюру, которого считали покровителем разбойных атаманов. Но в реальности Директория на юге Украины оказалась так слаба, что, например, в Николаеве функционировало одновременно пять разных властей: большевики, петлюровцы, левый совет рабочих депутатов, немцы и французский комендант.
И Петлюра, и белые надеялись на помощь французской стороны, однако гордые галлы сами с трудом ориентировались в хитросплетениях местной политики и не понимали, чего им нужно от Украины. В результате первый опыт взаимодействия УНР и белых оставил сумбурное впечатление: белые и националисты то воевали, то оказывались за столом переговоров, то интервенты пытались запрячь их в одну телегу. Вскоре французы покинули Одессу, и красные вновь заняли город (через некоторое время его вновь забрал белый десант). В этот раз войны между белыми и петлюровцами толком не получилось, дружбы тоже, но вскоре им предстояло столкнуться по-настоящему.

Неласковая встреча

В мае 1919 года белые одержали одну из самых важных своих побед, разбив крупные силы РККА в Донбассе. Теперь мяч оказался на стороне ВСЮР, и Деникин не замедлил начать наступление на Москву. В разгроме красных увидели новые возможности и украинские националисты. Петлюра решил наступать в первую очередь на вожделенный Киев, куда он бросил группировку в 25 тысяч бойцов. Навстречу им — чего петлюровцы не знали — на Киев двигался отряд генерал-лейтенанта Бредова в 6 тысяч человек. Важный момент: обе стороны очень смутно представляли себе друг друга и в смысле военных возможностей, и в смысле политической ориентации. Правда, белые изначально не были настроены дружить с самостийниками: Петлюру Деникин рассматривал в лучшем случае как немецкого ставленника. Однако операциям на Украине в целом командующий придавал большое значение. В рамках общего наступления ВСЮР требовалось зачистить западный фланг и высвободить силы, воюющие под Киевом и в Новороссии для операций на московском направлении.
В конце августа наступающие части Деникина столкнулись с петлюровцами. Первая встреча состоялась в районе Белой Церкви: без стрельбы путем переговоров украинцы и белые пришли к соглашению по поводу демаркационной линии. Белая Церковь осталась за белогвардейцами, а на нейтральной полосе обосновался отряд местного повстанческого атамана.

Тем временем обе стороны независимо друг от друга продолжали энергичные операции против большевиков, чьи войска совершенно расстроились. Сравнительно небольшие силы националистов и белых нанесли РККА серию поражений и заняли большую часть Украины.
Отряд Бредова спокойно сломил сопротивление разрозненных отрядов красных и подходил к Киеву по левому берегу Днепра. К вечеру 30 августа конная разведка проникла в сам Киев.
Боец Белой гвардии Николай Волков-Муромцев писал:
В каждом городке и местечке, через которое мы проходили после Лубен, были признаки быстрого отступления красных. Они бросали все: поломанные повозки, снарядные ящики, во дворе в Борисполе даже две трехдюймовки с полными зарядными ящиками. Попадались и группы дезертиров, которые рассказывали небылицы, что никого между нами и Киевом не было. Разъезды тоже доносили, что никого перед нами не было. Это уверило солдат, что дезертиры были правы.
Линия белых оставалась прежней: неделимое государство, недопустимость расчленения России. Для Петлюры такие требования, разумеется, были неприемлемы. Он рассчитывал на помощь западных стран, но она оказалась только дипломатической. Мало того, Петлюра неверно определил источник угрозы. Вместо того чтобы готовиться к сражениям против белогвардейцев, самостийники пошли на штурм занятого красными Киева. На излете августа им посчастливилось: 30 числа петлюровские части вошли в город, красные оказались отброшены. Однако триумф оказался на редкость коротким. По неизвестной причине торжествующие победители не взяли мост через Днепр под охрану. Всего через несколько часов, в ночь на 31 августа, к Киеву пробилась кавалерия Бредова, а на рассвете белые начали форсировать Днепр — на лодках и по мосту в походных колоннах. На другом берегу белогвардейцев ждал сюрприз: никаких красных не было, зато нашлись какие-то диковинные люди в шароварах.
Волков-Муромцев рассказывал:
Все ожидали, что большевики засядут на правом берегу, на покрытом лесом крутом откосе. Мы пошли первые через мост, растянувшись по обеим сторонам, посередине моста шли только Энден с четырьмя всадниками, как будто приглашая красных открыть огонь.
Мост, с полверсты длиной, казался просто приманкой для засады. Впереди нашей линии шел Исаков, с другой стороны моста Мирский. На всех лицах напряжение. Артиллерия прекратила стрелять, и была повсюду тишина.
Вскоре его часть встретилась с петлюровцами:
…там вдали стояла колонна австрийцев в серо-голубых формах и кепи. На вид они были так же удивлены, как и мы. Сивчук прошептал:
— Да это австрияки, откуда они?
Подъехал батальонный. Все глазели на австрийскую колонну. Энден медленно ехал по середине улицы по направлению к австрийцам. Мы смотрели в ожидании. Энден вернулся и громко сказал:
— Они говорят, что они украинцы, командует ими какой-то Петлюра.
Парад, уже запланированный Петлюрой на 31 число, не состоялся. Голова у киевлян ходила кругом: в центре Киева собралась толпа, готовая встречать украинских и одновременно русских освободителей с портретами Николая, Деникина, Петлюры и Тараса Шевченко. Вошедшим в город кидали цветы, толпа кричала «Ура!»

Поначалу встреча петлюровцев и белых началась спокойно: к кровопролитию все были готовы, но никто его не желал. В городе встретились не политики, а солдаты, и казалось, все может еще разрешиться миром, но все испортил идиотский инцидент. В момент совместного прохождения белых и петлюровцев по Крещатику генерал УНР Сальский увидел над Городской думой одновременно украинский и русский флаги, воспылал гневом и велел сорвать знамя. Триколор сбросили на землю, Сальский потоптал его конем. Ничего более глупого он не мог придумать. Началась перестрелка, причем инициаторов не удалось установить, хотя стрелявшие использовали даже пулемет. В рядах галичан и петлюровцев началась паника, хотя организованного наступления никто не вел. Белые со своей стороны начали их разоружать. Командиры украинских формирований повели себя еще удивительнее. Командующий галичанами Тарнавский просто уехал в Винницу. Командующий петлюровцами генерал Кравс приехал к Бредову (по дороге в его машину кто-то кинул гранату) и объявил, что Киев освободила Галицкая армия. В ответ белый генерал объявил, что Киев — мать городов русских и украинским не был и не будет. Петлюру Бредов объявил бандитом и спросил, в каких отношениях с петлюровцами состоят галичане. Кравс ответил, что УГА — это отдельное формирование со своими командирами и предложил оставить политику политикам. Бредов не возражал — на условиях немедленной передачи Киева. Коммуникация не складывалась, и тогда Кравс совершил неожиданный демарш: он положил на стол свой револьвер и объявил себя пленником Бредова. Бредов попросту пожал плечами и ушел с переговоров, а вернувшись поздно вечером объявил, что готов провести демаркационную линию, если Киев все-таки будет отдан Белой гвардии. Кравс сник, забрал револьвер и отдал соответствующие распоряжения. УНРовцы отступили от Киева, хотя имели многократно превосходящие силы. Сказалась психологическая неготовность сражаться: в Гражданскую войну такие, казалось бы, необъяснимые ситуации были делом типичным. Бредов распорядился вернуть галичанам их оружие (белые уже демилитаризовали два куреня), но все трофеи остались в руках белых.
На украинской стороне сдача Киева вызвала, разумеется, бурные переживания и поиски виновных. Впрочем, Тарнавский позднее откровенно описал ситуацию: Киев легко попал в руки белых потому, что добровольцы быстрее ориентировались в ситуации, лучше знали город — и имели поддержку у населения. Тарнавский даже отметил, что значительная часть петлюровцев и галичан перебежала к белым. Учитывая, что проекты полной украинской независимости пользовались весьма ограниченным успехом, это выглядит естественным. Тем более что галичане тут же дистанцировались от идей сепаратизма, объявив, что «Галицкая армия действует независимо от войск Петлюры, под собственным галицким командованием, без какой-либо политической программы, с одной только целью борьбы с большевизмом». Как бы то ни было, белые могли быть довольны: главный город Украины упал в руки победителей как спелый плод.