***
— Дава?
— Здравствуйте тётя Ада.
— Что Гута Израилевна?
— Умерла, еще до войны.
— До войны, а я собралась к ней ехать.
— Та уже не спешите ехать.
****
— Дава, я извиняюсь, но ты-таки босяк, некому задницу надрать.
— Пять пистолетов — это не пачка папирос, они-таки стреляют.
— Ну ты же не окно в женской бане, зачем в тебе дырка?
****
Фима, закрой рот с той стороны.
****
— Так он с детства такие номера откалывал.
— На Пересипи как-то раз, три некрасивых пацана привстали на дороге как шлагбаум. Повытягали из карманов перья, кастеты и самые такие смелые стоят, с понтом на мордах сделать нам нехорошо.
— Так Дава ниразу не подумав, пожал им сходу в целюсть. Они от такого здрасте, побросали свой металолом, схватили ноги в руки и до хаты, набрать еще пять-шесть солистов для ансамбля.
****
А что, если помои посолить, они будут лучше пахнуть?
****
Ты не гони мне Сеня, не гони. Здесь Уголовный розыск а не баня. Нема ни голых ни дурных.
****
— Сеня, друг. Не дай бог конечно, что ты мне истерику мастеришь?
— Ты посмотри вокруг и трезво содрогнись. Ты уже себе наговорил на вышку, теперь тяни на пролетарское снисхождение суда, мудрое но не сговорчивое.
****
— Дядька, а ты у них самый главный?
— Ну вроде того.
— И Гоцмана знаешь?
— Я Гоцман.
— Тю, Мишка Карась.
— Гоцман.
— А тебя правда пуля не берет?
— Так я быстро бегаю, не поспевает.
****
Давид Гоцман, иди кидайся головой в навоз, я вас не знаю. Мне не интересно ходить с вами по одной Одессе.
****
Дава стой. Слушай, мы четире года не замечали твой день рождения. Ты не хотел, я уважаю. А пятый я уже не хочу.
****
Есть грамотные люди. Они не хотят, чтобы ихние портреты печатали в газете «Правда», таки имеют право.
****
Завтра сядешь в моём кабинете и будешь учить уголовно-процессуальный кодекс от заглавной буквы «У» до тиража и типографии.
****
Родя, скажу тебе как родному. Я нет не додумываю — может, я не правильно жил? Брать же деньги у богатых и давать их бедным, а таким как ты давать по морде. Чтобы в мире была красота и гармония.
****
Режь! Делай маму сиротой. Не ищи ножики, я их убрала!
****
За завтра, завтра поговорим.
****
— А где у нас случилось?
— Пара незаметных пустяков. Вам что-то захотелось, мадам Шмуклис?
— Немножечко щепотку соли. Эмик, такое счастье, надыбал глоссика.
— Скажите пожалуйста, два больших расстройства, надыбал глоссика?
— Таки да.
— Целого? Или одни плавнички?
— Виляет хвостом як скаженный.
— Так надо ж жарить. При такой густой жаре глоссик долго не выдержит.
— Так я за что?! Эммик ухнул пачку соли в помойное ведро.
— Так шо, если помои посолить, они будут лучше пахнуть?
— Ой, ну я вас умоляю, Фима, ви же знаете за Эммика, он если не сломает, так уронит.
****
Ты заганяешь маму в самый гроб сына и даже глубже.
****
Тише несите, тише кому сказала. Своими глазами вы его и поцарапаете.
****
Что деньги Саня? Деньги — мусор, тебе вышак маячит.
****
Не понял ты меня, Сеня. Ты думаешь, что умнее одесского раввина?
****
Ну, не тяни кота за все подробности.
****
По сто пятьдесят и огурчик.
****
Давид Маркович, я же не наган, чтобы ото стрелять и стрелять.
****
Не расчесывайте мне нервы! Их еще есть где испортить!
****
— Обещал не доводить до вышака!!! Ты мамой клялся на свидетелях!!!
— А я сирота, Сеня, и моя мама встретит тебя там хорошим дрыном, не говоря за тех, кого ты грохнул. Так что молись за 25, как та ворона за голландский сыр!
****
— Вбейте себе в мозг — беспределу ша. Погромы прекратить. Ночью должно быть тихо, что ночью в бане. Все вежливые до поносу. Кто-то не понял – два шага в сторону, чтоб не забрызгать остальных.
****
— Вот. Вам цветы.
— Зачем?
— От меня Вам.
— Спасибо, не надо.
— Почему?
— В очереди за хлебом не стоят с цветами.
— А я могу Вам без очереди взять.
— Давид Маркович это глупо, я же Вам все сказала, а Вы настаиваете, зачем?
— Вот что Нора, вот Вам букет, и хотите метите им улицу. Вечером жду Вас перед оперным театром. Будем оперу слушать. Всё!
****
Вы только не смотрите на себя в зеркало – ослепнете.
****
Доктор прописал мне спокойствие для сердца, и я буду спокоен. Значит или ты мне сейчас скажешь, что случилось, или я гэпну тебя в морду со всей моей любовью.
****
— Есть квартирка на Преображенской… уууй… на Советской Армии, хозяев нет, где – неизвестно, а мадам Короткая мается с двумя детями-паразитами у комнате неважного размера. Требуется только черкнуть: «Поддерживаю ходатайство». По-соседски.
— Как мадам зовут?
— Короткая.
— Эмик, у нас есть майор Разный, до пары твоей Короткой, я ему передам твою просьбу.
— А шож Вы не сами, Давид Маркович?
— За отдел ОБХСС он отвечает, ему и карты в руки.
— Я так понял, что вы возражаете…
— Сильно возражаю… Так возражаю, Эмик, что будет время, я тебе ухи отвинчу.
****
— Эмик, что Вы потеряли в том ресторане, Вы мне скажите.
— Вы не видели красивой жизни, мама!
— А что, разве нельзя покушать со вкусом дома? Я же с утра уже все приготовила: и гефилте-фиш, и форшмак, и синенькие…
— Ой, Вы, мама, не смешите меня!
— Ой вэй, как будто у него нет дома, у этого ребенка. Эта Циля откуда взялась на мою голову, гембель, ведет себя, как румынская проститутка. Какое счастье, что твой папа не дожил до этого дня, когда он видел, чтоб ребенок пошел в ресторан от мамы. Мама готовит целый день…
****
— Погоди, ты что, отказываешься выходить за меня?
— Нет.
— Тогда шо кобенишься? Грубо сказал?
— А я и не кобенюсь.
— Тогда пошли!
