Он лежал на полу, свернувшись от холода, в позе эмбриона. На его теле не было одежды. Из раскрытого окна беспощадно тянуло осенью. Ветер касался его тела, изучая каждый миллиметр призрачными прикосновениями. Бледная кожа была покрыта мурашками, а лунный свет освещал каждый приподнявшийся волосок. Каждая татуировка на теле казалась бесконечно живой. Он сжимал обе руки в кулак, впиваясь длинными ногтями в свою кожу. Дыхание было поверхностное и прерывистое. Тонкие веки чуть дрожали, глазные яблоки под ними были напряжены… Сон, казалось, ползал странным зверем, внутри его тела. Скользкий, склизкий, чужой…

    «Порезанные вены врастают в стены. Со слепым шорохом прорастают под обоями, тянутся к окнам и дверям. Пространства, через которые мог бы проникать свет, плотно затягивает сетью капилляров. Темнота чернилами растекается по воздуху. Сам он становится густым, вязким. Стекает с потолка клейкими нитями сукровица.

   Только через путаные чёрные волосы видно нечто, напоминающее о хрупком явлении с названием «ЖИЗНЬ». В слепых зрачках клубится белёсый туман. Воспалённые веки истекают гноем и мутными слезами. Ссохшиеся губы изогнуты в печальной улыбке, сквозь которую проблёскивают острые, клыкоподобные зубы.

   Разглядывая влажный потолок невидящими больными глазами, он всё размышляет о том, как ярок солнечный свет. Как теплы летние лучи. Как свеж весенний воздух. Как нежен первый осенний дождь…

   Его открытые лёгкие трепещут, подобно крыльям бабочки, отдыхающей на алом цветке. Каждое ребро его украшено драгоценными камнями. Кожа, словно свечной воск, светится фарфоровой чистотою. 

   Между тем, перед слепым взором проносятся яркие краски летнего дня. Закаты, поражающие небо алыми язвами. Рассветы, золотящие небесное ложе. Изумруд зелени, голубизна вод…

Дыхание слабое и хриплое. Тонкие пальцы чуть заметно дёргаются.»

    Этот человек уже долгое время не даёт мне покоя. Как часто я вижу его в своих снах?… Я бы хотел прийти к нему. Стоять перед ним, смотреть на него сквозь темноту. Наверное, он похож на меня. Он тоже проклят. Наказан за что-то. Мне кажется, что он умирает, но никак не может. Я наливаю кофе. Бросаю туда пару таблеток, сахар. Размешиваю и пью. В моей пище много уксуса. Много острых приправ. Так я убиваю свой желудок и печень. Я решил, что так интереснее, чем умирать просто от голода. К тому же это продлевает пытку, чему я искренне радуюсь. Я возвращаюсь в комнату. Надписей на обоях уже больше. Мои мысли просто разрывают голову. А слова режут губы и язык. Через некоторое время тишину в комнате нарушают только мои пальцы, летающие по клавиатуре и шорох перьев. Кажется, что мёртвая птица, которую я приютил – весьма обжилась в квартире. Хотя... Я ещё не научился читать её мыслей…