«Это всё, конечно, хорошо, но что с трупом-то делать?» (с) Миссис Ловетт.
На что только не идут люди ради собственного благополучия. Я, признаться, не думала, что меня постигнет участь одинокой женщины, которая всеми силами будет цепляться за эту никчемную жизнь. Она и вправду никчемна. Как можно простой одинокой женщине существовать в Лондоне, который переживает свои далеко не самые лучшие времена?
Хочешь жить – умей вертеться. И я нашла для себя дело. Пусть оно пока не слишком прибыльное, но… Как говорил мой покойный муж, мистер Ловетт: «Дорогая, вещи делятся на два вида. Те, которые можно продать, и те, которые требуют умения их продать». Но мистер Ловетт всегда старался больше говорить, чем делать. Его склонность рассуждать вводила меня в состояние уныния. Был бы прок от этих его идей и философских умозаключений. Умер он тихо, под размеренное тиканье часов в гостиной, мирно уснув в уютном кресле напротив камина. Врач заключил, что смерть наступила вследствие остановки сердца. Слава Богу, что дорогой муженёк не стал обременять меня своими стонами и слёзными прощаниями у предсмертного одра. Ох, светлая ему память.
Я не виню его в том, что он оставил меня одну в эти тяжёлые времена. Я уже привыкла к тому, что он предпочитал взваливать на меня груз своих проблем, включая долги и разговоры с судебными приставами. Но разве можно винить человека в том, что он оказался слабым, что он сник перед лицом опасности? В конце концов, он и умер, не мучаясь. Видимо, на небесах посчитали, что боль - это для него тоже слишком жестоко.
Итак, я осталась одна – полноправная хозяйка небольшого дома на Флит-стрит. Пятнадцать лет назад в нём кипела жизнь. Над нами жила молодая семья. Цирюльник, его красавица-жена и их годовалая дочурка. Но счастье этой прекрасной четы продлилось недолго. Бенджамина Баркера, так звали этого довольно недурного собой брадобрея, осудили на пожизненное заключение за преступление, которое он не совершал. Его жена, не вынеся позора, к которому приложил руку судья Терпин, просто спятила. Годовалую малышку удочерил судья, видимо, и у чиновничьих крыс порой просыпается совесть. Ужасная история. Бедняжка Бенджамин. Я до последнего момента сомневалась, что жизнь подарит мне возможность вновь встретиться с тем мужчиной, который однажды пленил моё сердце. Он был прекрасен. Настоящий мастер своего дела. Я даже спрятала серебряные бритвы, которыми Баркер так дорожил, когда судебный пристав явился за девочкой. Я не рискнула их продать, всё-таки надежда на возвращение любимого жила во мне. И не напрасно…
Тот бизнес, которым я зарабатывала себе на жизнь последний год, не приносил большой прибыли. Печь пирожки в Лондоне в нынешнее время – просто самоубийство. В городе свирепствует чума, а цена на хорошее мясо взлетела до невиданных высот. А то, что я толкаю в свои пирожки… фу… даже мясом назвать сложно. Ужаснейший вкус во всём Лондоне. Я – одинокая женщина, без права на полноценный вздох, и худшие пирожки в Лондоне! Теперь представьте моё удивление, когда в мой незатейливый магазинчик, пользующийся дурной славой, имел неосторожность заглянуть посетитель.
Но какова же была моя радость, когда этим самым посетителем оказался беглец - Бенджамин Баркер! Пятнадцать лет его изрядно потрепали. Его невозможно было узнать. Седая прядь в волосах, тёмные круги под глазами от бессонных ночей, и взгляд… холодный, жестокий, с затаённой где-то глубоко в душе ненавистью. Бедняжка. Он изменился. Когда я назвала его имя, он весь побледнел и прокричал, содрогаясь от переполняющего гнева: «Нет! Не Баркер! Не Баркер. Это имя мертво. Теперь я Тодд. Суини Тодд, и я жажду мести». Мне казалось, что он готов был прикончить ненавистного судью, не задерживаясь в моём доме. Но разве я могла позволить любимому ещё раз покалечить самому себе жизнь? При виде своего обидчика месть застилала ему глаза, он не думал о собственной безопасности, забывал быть осторожным, он просто слепо шёл, движимый ненавистью. Чего же мне стоило сдерживать порывы его гнева! Всё-таки мы, женщины, сильны своим влиянием на мужчин. Порой им достаточно только нашей ласки да видимости самоотдачи. Мистер Ти, конечно, немного ненормальный, но ему хватает ума верить мне и прислушиваться к советам. По крайней мере, я уж точно ему ничего дурного не пожелаю.
Я не сказала ему правды о его жене - не смогла. Если бы он узнал правду, он наверняка бы ринулся искать свою спятившую жёнушку. А это могло означать только одно – я бы вновь осталась одна и вновь потеряла его. Нет уж, я не привыкла упускать шансы, которыми так редко одаривает нас судьба. Пусть уж лучше мистер Тодд смирится с той мыслью, что его ненаглядной Люси больше нет.
С появлением мистера Ти моя жизнь вновь обрела смысл. Она изменилась в лучшую сторону. Я раньше и не задумывалась, что на крови можно делать деньги! Я благодарю Бога, что мистер Тодд вдохновил меня на новые идеи. Скорее не сам мистер Тодд, а его жертвы. Всё началось с уличного шарлатана. Ох, уже и не припомню его имени. Глупый жулик надеялся обставить в честном соревновании мастера бритья – Суини Тодда. Естественно пять фунтов, которые они ставили на кон, ушли мистеру Ти. Но связываться с этими мошенниками себе дороже. Этот самопровозглашённый брадобрей явился к нам в дом. Как потом сказал мне мистер Тодд, расфуфыренный жулик узнал его и потребовал плату за своё молчание. И что же, как Вы думаете, сделал мистер Ти? М-да, вариантов не так много. Он просто проводил мистера находчивость в мир иной. Но одним жуликом мистер Тодд мог бы за день не ограничиться.
Сразу же после того, как мистеру Ти удалось спрятать труп в сундук, в цирюльню явился сам судья Терпин. Уж не знаю, что там у них произошло, но первым слетел по лестнице названный друг мистера Ти, кажется, звать его Энтони, я даже не видела, как он входил, за ним следом кинулся судья… В общем, застала я незадачливого мстителя с бритвой в руках, с блуждающим взглядом и нервным напряжением во всём теле. Он был в ярости. Тогда я впервые не на шутку испугалась! Никогда не забуду, как мистер Тодд едва не перерезал мне горло, просто желая убедить меня и себя в том, что «все мы заслужили смерти». Я, конечно, понимаю, что это был просто приступ безумия, но мистер Ти готов был разнести всю цирюльню, пустить под нож (хотя уместнее, наверное, было бы сказать «под бритву») добрую половину Лондона, мотивируя все свои преступления одним только: «Ни один человек, ни десяток, ни сотня не остановят меня! Я доберусь до тебя! И отомщу ему, полному тайного злорадства. Между тем, тренируясь на других гнусных глотках!». Вот тогда я поняла, что надо что-то быстренько придумать потому, как одним трупом мой возлюбленный не ограничится.
Идея же пришла совершенно спонтанно. Мистер Тодд со всем своим равнодушием заявил, что можно просто вывезти труп на окраину города и закопать без лишних церемоний. Но это было бы слишком рискованно. Когда весь Лондон трясётся от просачивающихся со всех пригородов слухах о грядущей чуме, стражи порядка с особым интересом наблюдают за движением повозок в ночи на окраины города. Нет, надо было придумать, что-то получше.
Вот тогда я и вспомнила о дельце миссис Муни, которая весьма находчиво начиняла свои пирожки соседскими кошечками. Не дурно. Домашние, ухоженные кошечки… Прекрасно. А почему бы нам с мистером Ти не начинять пирожки чем-нибудь покрупнее да подешевле, например, столь ненавистными мистеру Тодду чиновниками, жирными молочниками, нежными священниками, юристами (ну эти на любителя), диетическими поэтами, довольно калорийными бакалейщиками, политиками, актёрами? Все бреются. Мы с мистером Ти окажем благотворительную помощь этому миру. Не понадобится множества надгробий. Выполним массу обязанностей за их родственников. А какое разнообразие вкусов! Накормим же низы сливками общества!
На том и остановились. Мистер Тодд вымещал свой гнев на десятках горожан, а я пекла пирожки, которыми потом кормила простой люд за неплохие деньги. Никаких претензий! Трупов нет. Есть деньги и хорошие. Мы сделали недурной бизнес.
Сейчас у нас достаточно денег, чтобы обеспечить себе безбедную жизнь на несколько лет. Единственное, что меня беспокоит, это слишком большое количество жертв. Может нагрянуть проверка. Надо быть осторожней. Но мистер Тодд всё твердит о судье. Корит себя за то, что не успел ещё тогда, в первую встречу, перерезать ненавистному Терпину глотку. Боже, и что он к нему только прицепился? Сколько можно моему ненаглядному мстителю повторять, что надо быть аккуратнее? Ох, бедняжка, как он подавлен. Сколько можно жить прошлым?
Мне порой такие сны привидятся… Я всё мечтаю, что мы с мистером Ти и Тоби… Как? Я не сказала о Тоби? О, Тоби – чудесный мальчик. Он вынужден был остаться жить у нас после того, как мистер Ти прикончил его опекуна, этого уличного шарлатана. Мальчик замечательный, исполнительный, отзывчивый. Ой, я так привязалась к нему. Он стал мне почти как сынишка. Настоящая семья… У нас могла бы быть настоящая семья. Я, мистер Ти и Тоби – полноценная английская семья. О, как я об этом мечтаю! Мне так хочется, чтобы мы все втроём уехали из этого мрачного Лондона куда-нибудь к морю. К свежему солёному воздуху… Мы купили бы дом на берегу и каждую пятницу собирали бы дома гостей. О, мистер Тодд, если бы Вы только решились сделать мне предложение! Чего же Вы ждёте, любовь моя? Вы всё мучаете себя прошлым. Но ведь его уже не вернуть, мистер Ти. Я сделала бы Вас самым счастливым мужчиной на свете. Не терзайте себя, у Вас есть всё. У Вас есть я.
Ох, мистер Ти…
Mrs. Lovett
driven by love.
(Миссис Ловетт, одержимая любовью)