Снег укрывал уставшую за века бесчисленных войн землю Белерианда. Даже сюда, в до недавних пор хранимые от бед и гроз внешнего мира леса Дориата добралась война. Снег… Казалось, он был бесконечным. Белый саван, покрывавший землю, настолько затвердевшую от мороза, что даже рыть в ней заступом могилу будет делом нелёгким. Майтимо прищурился от холодного ветра, бившего нолдо прямо в лицо. Он никогда не любил снега. Белая, холодная, мёртвая пелена. Белый всегда казался старшему Феанорингу цветом смерти. Безжизненный, пустой, никакой… Вот он – вечный траур и скорбь, и проскакивает в сознании мысль о тщетности всего, о бесполезности совершённых деяний, о напрасном зле. И он, Майтимо, в ответе за всё, ведь он – Старший и, следовательно, должен направлять остальных, хранить их. Но он не сумел… И понимал, что не сумеет никогда. После смерти отца приняв на себя по праву рождения главенство в Первом Доме, он пытался идти его путём, каждый раз думая о том, как бы поступил на его месте отец, что бы предпринял он, одобрил бы своего старшего сына? Но Майтимо – не Феанаро! Нет в нём той безумной мечты, той силы, что могла свернуть всё на своём пути, подобно драконьему пламени, того дара вести за собой… Но братья пошли за ним, не возразив, не сказав ни слова укора. И вот теперь…

Бой завершился всего каких-то десять минут назад. Он был коротким, но жестоким. Дружина нолдор атаковала неожиданно. Дориатские синдар не воины. Многие из них были убиты чёрными с алым оперением стрелами верных Первому Дому, даже не успев взяться за оружие. Нолдор было всего три сотни бойцов против двух тысяч стражей Дориата, воинов Диора. Но разве могут какие-то там лесные оборванцы остановить рыцарей в серебристых кольчугах и с белыми звёздами на чёрных щитах? И вот уже бой идёт на самом пороге лесного дворца. Здесь синдар стали оказывать наиболее отчаянное сопротивление. Молнией блестит меч в руках Майтимо, удар, разворот, блок и снова удар. Не думая, не размышляя… Ведь это уже было, тогда, в Альквалондэ… Тот же удар сверху, выпад, блок щитом, вольт и резкий колющий…

И почему же они бьются так отчаянно за НАШ Камень? Неужели и вправду он овладевает тем, кому принадлежит? Эти эльдар могли отдать нам его добровольно, и сейчас мы вполне бы могли сидеть вместе с ними в этом дворце как добрые друзья и пить вино за возвращение Сильмариля тем, кому он должен принадлежать по праву. Но вместо этого мы льём кровь друг друга на снег, питая ею благодатную лесную почву. Земля примет всё: для неё что кровь, что случайно пролитое вино – разницы нет.

Но мысли в сторону! Удар, захват, блок, выпад… Вот оно – то, к чему мы шли из благословенного края… А чуть впереди бьётся Маккалаурэ. Так же изящно, как по струнам лютни танцуют его тонкие пальцы, его клинок пляшет свой танец смерти по рядам врагов. Перебор по струнам лютни превращается в удар меча, плавно перерезающий горло совсем ещё юного синда, печальная мелодия переходит в яростный боевой клич.

Битва завершилась быстро и не принесла желаемого результата. Камня в Дориате не было. Холодный, твёрдый взгляд Майтимо, направленный прямо в лицо пленнику. «И где он?» - слова как молотом о железную наковальню. И холодная нолдорская сталь ложится на горло. «Я не знаю… Но, если бы и знал, то не сказал бы! Ведь вы – звери, вы хуже орков!» «Да замолчи ты!» - удар Майтимо прервал речь пленника, оборвав саму его жизнь. Теперь можно отринуть всё: все законы Валар, всё хорошее и светлое, что есть неотъемлемая часть фэа. Ведь уже всё равно, что будет дальше.

Тем временем, на носилках стали выносить трупы. Вот он – Диор – тот, кто попал под проклятие Камня, ставшего причиной смерти его деде и его самого. А вот Нимлот. Никто не поднял бы руку на деву, но она переоделась в мужское платье и кольчугу и ринулась в бой. Поэтому клинок Тьелькормо и нашёл её в этом бою.

А вот несут и их. Майтимо отводит глаза, он не может видеть братьев, ещё вчера живых и весёлых, лежащими сейчас на земле с застывшими лицами, остекленевшими глазами и ранами от копий и стрел. Он не хочет смотреть туда, но не может не глядеть. Запомнить их лица, зафиксировать их навеки в своей памяти! Майтимо смотрит и будто бы застывает во времени. Десять или пятнадцать минут стали для него вечностью. Он не заметил, как несколько слёз сорвалось с его длинных ресниц и упало на окровавленный снег. Кровь и слёзы – вот и итог всему: надеждами, битвам, свершениям. Лишь кровь убитых и слёзы живых.

Кто же остался с ним? Да, есть дружина, и она пойдёт за своим лордом на смерть, как шла уже не единожды, но слишком ярко звучат в голове Майтимо слова одного из воинов: «Мой лорд, отпусти меня! Я слаб, но я так не смогу, ведь они же не порождения Врага, они – такие же, как и мы! А сильмарилы – зло большее, чем сам Моргот! Не будь их, и мы бы не узнали смерти, горя и страданий!» Есть братья. Но Амрод и Амрас по духу – мальчишки. Война коробит их души, слишком прекрасные для этого мира. А Маккалаурэ – что же, он пойдёт до конца. Сомневаясь, боясь, но, тем не менее – пойдёт.

И теперь – четыре их меча против всего: против Моргота, против судьбы, против воли Валар, против неба…

В этом мире теперь позволено всё. Совершив зло один раз, сложно бывает остановиться, ведь что-то внутри обрывается и достигается тот предел, после которого уже становится абсолютно всё равно. Поэтому, холодные слова приказа, отданного по просьбе вассалов Тьелькормо: «Бросить их в лесу! Пусть судьба распорядится ими. Это будет платой за смерть братьев. Пусть этот род весь будет уничтожен на корню! Такова будет плата детей Феанаро за похищение Камня». И никто не смел возразить, настолько суров был его голос и твёрд взгляд.

Вечером, у костра тихий, как будто бы обволакивающий голос Маккалаурэ окликнул Майтимо: «Брат, что же будет дальше?» - «Я не знаю, брат. Уже ничего не знаю!» - «А может быть, всё напрасно? Может быть, мы уже свободны от Клятвы? И сами сильмарилы, попав к Морготу, были осквернены им, и теперь несут в себе лишь зло, а свет их стал искажённым? Давай уйдём, брат! Этим, возможно обрекая себя на вечные муки, мы спасём жизни многих, кому, как я прозреваю, суждено умереть под ударами наших клинков». – «Нет, Маккалаурэ! Мы клялись именем Единого! И исполнение Клятвы есть наше доказательство верности ему» - с грустью и обречённостью произнёс Майтимо. – «Ты пойдёшь со мной до конца, брат?» Но Маккалаурэ не ответил ни слова, он просто присел рядом с братом и обнял его.

Снег падал в ночном лесу, костёр потрескивал загадочно и уютно. В лесу было спокойно и хорошо. И два брата без слов и слёз оплакивали павших и выбирали свою судьбу.