Евгений Евтушенко

[показать] Решительный, твердый... Он даже в разговоре не употреблял уменьшительно-ласкательных суффиксов.
Фото из книги

Род. в Москве. Отец, грузин, крупный партийный работник, погиб в 1937 году. Мать, армянка, попала в лагерь, реабилитирована в 1955-м. Добровольцем ушел на фронт прямо из школы в 1942-м. Учился на филфаке Тбилисского университета. Работал учителем русского языка и литературы в Калужской области. Первая книга, очень слабая, вышла в Калуге в 1958 году. Популярность пришла к нему, когда он взял в руки гитару и начал петь под собственную несложную, однако очень мелодичную, запоминающуюся музыку свои стихи. Вскоре их пели по всему Советскому Союзу в студенческих и рабочих общежитиях, и официально невыпущенные пластинками песни в исполнении самого Окуджавы расходились, видимо, в сотнях тысяч нелегальных копий на пленках. Окуджава - прародитель впоследствии довольно мощного движения бардов в СССР, среди которых затем появились такие прославленные поэты-певцы, как А. Галич и В. Высоцкий. Но все-таки, на мой взгляд, прародитель выше всех своих потомков, ибо никто из них не был так тонок в тексте и разнообразен в мелодиях. Песни Окуджавы ценил за их музыкальную феноменальную запоминаемость Шостакович. Окуджава получил премию "Золотой диск" фирмы "Гомон" во Франции. Он также автор нескольких весьма любопытных прозаических произведений: "Будь здоров, школяр" (1961), "Бедный Авросимов" (1969), "Мерси, или Похождения Шилова" (1971), "Путешествие дилетантов" (1978). Общественно-литературная репутация Окуджавы безукоризненная - он много раз выступал в защиту диссидентов, против многих несправедливостей. Будучи однажды почти исключенным из партии, Окуджава в конце концов из нее вышел, что было для него естественным завершением этого вынужденного политического брака. Ум. в Париже.

Источник Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск-Москва, "Полифакт", 1995.

Сто раз закат краснел, рассвет синел,
сто раз я клял тебя,
     песок моздокский,
пока ты жег насквозь мою шинель
и блиндажа жевал сухие доски.

А я жевал такие сухари!
Они хрустели на зубах,
     хрустели...
А мы шинели рваные расстелем -
и ну жевать.
     Такие сухари!

Их десять лет сушили,
     не соврать,
да ты еще их выбелил, песочек...
А мы, бывало,
     их в воде размочим -
и ну жевать,
     и крошек не собрать.

Сыпь пощедрей, товарищ старшина!
(Пируем - и солдаты и начальство...)
А пули?
     Пули были. Били часто.
Да что о них рассказывать -
     война.