Here I stand, helpless and left for dead
Close your eyes, so many days go by
Easy to find what's wrong
Harder to find what's right

I believe in you
I can show you that I can see right through
All your empty lies, I won't stay long
In this world so wrong

Say goodbye,
As we dance with the devil tonight
Don't you dare look at him in the eye
As we dance with the devil tonight
“Breaking Benjamin”

Музыка из зала становилась всё громче, а его шаги всё тише. Уверенные и жёсткие, они выдавали его намерения. Они выдавали его уверенность в том, что обратного пути нет. Человек, которому некуда отступать, опасен, смертельно опасен. А он теперь человек…
Сомнений не было – Шеннон находился там, в зале, среди отражений. На балу перед кровавым пиром. Джералд чувствовал его. Он хранил отпечаток души старшего Лето в себе. Они были связаны незримой нитью. И он знал, что худшее для них ещё впереди. Пока отражения веселятся, они не опасны. Но когда наступит полночь…
Когда Джералд вошёл в бальный зал, на нём снова был красивый серебристый костюм расшитый стразами, а лицо украшала такая же шёлковая маска. Он ни чем не отличался от других отражений – мужчин. Лишь яркие, чистые голубые глаза…
Со сцены лился панк – рок. Мужчина в чёрной одежде и куртке расшитой золотыми нитями с лампасами, бесновался на помосте. Маски на нём не было, вместо этого, его лицо было намазано мертвенно белой пудрой, а глаза и скулы измазаны чёрной краской. Совершенно белые волосы растрепались на голове, довершая картину из настоящего мира. Остальные музыканты были в масках, без устали поддерживая бешеный ритм, они вторили своему беловолосому лидеру.
Mama we all go to hell
Mama we all go to hell
I'm writing this letter and wishing you well
Mama we all go to hell
Oh well now
Mama we're all gonna die
Mama we're all gonna die
Stop asking me questions
I'd hate to see you cry
Mama we're all gonna die

And when we go don't blame us
Yeah!
We'll let the fires just bathe us
Yeah!
You made us oh so famous
We'll never let you go
And when you go don't return to me my love

Mama we're all full of lies
Mama we're meant for the flies
And right now they're building a coffin your size
Mama we're all full of lies
Well Mother, what the war did to my legs and to my tongue
You should have raised a baby girl
I should have been a better son
If you could coddle the infection
They can amputate at once
You should have been
I could have been a better son...
Здесь были и развратные монашки, и женщины – кошки, и дровосек с окровавленным топором, и ковбой со своей подружкой, и граф Дракула, и измазанные кровью жертвы палача с отвратительными шрамами на шее, и принцесса в расшитом золотом платье. И все они кружились в бесконечном танце.
Возле барной стойки шампанское лилось рекой, то дело доносились радостные крики «Будем!» и весёлый звон хрустальных бокалов. Всё казалось вполне невинным, если бы не люди стоящие на коленях в середине зала, в чёрных масках без глазниц и связанными за спиной руками. Несчастные постояльцы отеля, среди которых был и Шеннон.
- Должен не согласиться с тобой, Джек, - рядом с Джералдом стояли два мужчины в масках. Один в сутане, а другой в костюме ангела с огромными белоснежными крыльями, - сначала нужно насладиться их криками, а уже потом выпивать кровь. Сначала нужно сломать их душу!
- Альфред, ты же знаешь цену таким утехам! Да, это зрелищно и красиво, но они ослабнут, а нам нужна их сила, нам нужна их жизнь. Пока ты будешь производить впечатление на дам, жизнь будет утекать! – возразил Джек, главный инквизитор отеля, облачённый в сутану, насмехающийся над Богом, - и тогда все наши усилия пойдут насмарку!
- Джек, Джек, ты же знаешь, в отеле всегда будут люди, которыми можно поживиться! За последние два года этот улов самый большой. Знаешь, как мне надоело питаться кровью голубей и крыс. Это отвратительно, мы заслужили немного веселья, - хозяин отеля был непреклонен.
- Ты невыносим! Пусть Паула нас рассудит!
Жена Альфреда была облачена в роскошный костюм королевы.
- Что вы не можете поделить? – с радостной обречённостью спросила она.
- Как поступить? Сначала выпить их кровь, а потом разодрать на клочки, или сначала повеселиться, а потом оздоровиться? – пропел Джек.
- Я уверена, что за веселье выступает Альфред, а ты, Джек, за разумное потребление продукта…
Оба мужчины кивнули.
- Прямо как дети! – воскликнула довольная королева, - не проще ли разделить нашу добычу! Часть пойдёт на утехи, а часть на пополнение сил!
Мужчины довольно охнули.
- Милая моя, дорогая, мудрая Паула! Ты несравненна! – воскликнул Альфред.
- На то я и королева…
Они продолжали что – то обсуждать, но Джералд не мог этого вынести. Не привлекая внимания, он отошёл к бару и посмотрел на циферблат огромных напольных часов. До полуночи оставался час, у него оставался ровно час чтобы спасти Шеннона, нужно спешить. «Натянув» на лицо улыбку, он подошёл к барной стойке.
- Что закажите, сэр? – отозвался бармен. Тот же человек, который оформлял постояльцев.
- Мартини! – задорно ответил Джералд, улыбаясь, - нет! Лучше «Джим Бим», сразу целую бутылку!
Мужчина посмотрел с недоверием. Его глаза были полностью чёрные, на радужки, ни белка, сплошная ужасающая, пустая темнота. Его губы улыбались, а голос был до тошноты любезным. Что довершало отвратительную внешность. Он хотел заглянуть в голубые глаза собеседника, но непослушная чёрная чёлка скрыла их.
- Сэр, не могу узнать вас под маской, - пропел бармэн, но бутылку виски, всё же поставил на стол.
- В этом и смысл маскарада. Маски снимают в полночь! – сквозь хохот ответил Джералд и уступил место за стойкой женщине в облегающем чёрном платье. Брителька соскользнула с плеча, открывая роскошную обнажённую грудь. Он поклонился ей, и с улыбкой на губах прошёл к огромному окну.
Когда они узнают о придательстве? Когда поймут, в каком костюме он прячется? Когда огонь из номера на втором этаже достигнет зала? До полночи осталось всего сорок минут…
Джералд наблюдал за весельем, стоя у огромного окна, потом прошёл к сцене, затем к дверям, проёмы которых украшали тяжёлые бордовые бархатные шторы. И везде он оставлял ленту из виски, ленту, которая должна спасти жизнь Шеннону. Сделав круг по залу, он снова вернулся к барной стойке.
- Эй! Красавчик, ты пчему не пьёшь? – из – за спины раздался звонкий женский голосок. А в доказательство того, что обращались именно к нему, рука легла на левое плечё, как взмах крыла бабочки.
Джералд обернулся и снова натянул улыбку, теперь уже пьяную. На него смотрела невысокая девушка в костюме восточной тансовщицы из тонкого шифона, расшитого драгоценными камнями. Её смуглая кожа просвечивалась сквозь ткань, чёрные волосы большими локонами спадали на обнажённые плечи.
- Ведь вечер только начался! – ответил он демонстрируя плещущийся на дне виски, после чего делая несколько больших глотков, опустошая бутылку.
- О! – непонятно чему обрадовалась девица, - тогда пошли танцевать! - Она коснулась его ладони холодными пальцами и потощила в центр площадки.
Они танцевали близко-близко, приятно прижимаясь грудью к груди Джералда. Белые пальцы сплелись с её смуглыми пальцами. На ней была усыпанная блестками белая полумаска, в которой туннелями смотрели чёрные глаза. Она делала мягкие движения, иногда касаясь бедром его бедра. Его мужская натура не замедлила заявить о себе в виде эрекции. И смуглая девушка чувствовала это. Может потому её улыбка стала хитрой.
- Ты мне нравишься. Почему я раньше тебя не встречала? – пропела она.
- Ты мне тоже нравишься,- с трудом ответил Джер.
- Я – Мишель!- всё так же пропела она.
- Мишель… - повторил Джералд.
Мишель пахла жасмином. Легко, ненавясчиво, этот запах уводил его вдаль от зала. Околдовывал и опьянял. Джералд не помнил где он, не слышал музыки, перед его глазами, в ритме вальса, по кругу, мелькали одни и те же лица в масках и полумасках, и смех звучал, как заевшая прастинка…