Столько не исхоженно, не узнанно толком, что до сладостной дрожи - скорее бы, лететь-бежать, через две ступеньки на улицу - с головой в мороз, как в омут, и сумку как камень на шею - утонуть в глухих, простуженных улицах. Плеер дома оставить - хоть раз не с собой. А дальше - вдоль шоссе, руки в карманы и иди себе, насвистывай - куда тетка-блажь под рученьки приведет (хорошая она, тетка-то - только уж больно въедливая), щурься на осклабившееся светило. С каждым шагом - щелкает-заходится в груди, и едва слышным шепотком прорезается листьями-почками - так что застегнуть пальто наглухо. Негоже с сердечной весной нараспашку - до избранных донести бы, и ладно. Дальше - и  без меня, лукавой, знаете - иди и смотри, любуйся-не налюбуешься. Вспоровшие небо штрихи веток, серьги-сосульки и обалдевшие голуби. Паутинки-лестницы, улицы-кудесницы, люди-человечки.
Не объять. У Мира нонче - день открытых дверей.
Ей-же-ей, девочка-первоцвет. Будто стекла в очках заменили - калейдоскопно-зелеными, как майские травы. Какое уж "твердо стоять на земле" - на цыпочках едва бы удержаться.