"Загостились, бедные! Трудно им, не нужны они здесь никому..." - вскользь подумала она и углубилась опять в свои лекции. Ее немного удивило то, что попутчики оказались такими ненаблюдательными, не заметили, как она стушевалась и даже немного покраснела от их слов. Но она недооценила их.
- Особенно некрасивы местные женщины, когда они беременны, - громко прошептала ее попутчица в направлении уха своего приятеля.
Они заметили ее живот под толстым свитером!...

Она была светленькой, неброской и скорее походила на местных белокурых стройных жителей, чем на сидящих напротив нее крепких широколицих земляков с выразительными черными бровями. Выглядела очень юной, со свежей кожей и пепельными пушистыми волосами, хотя ей перевалило уже за тридцать и она ждала третьего ребенка. Работала на полной ставке, училась в университете, строила вместе с мужем дом. И эти полтора часа в электричке были для нее таким подарком, глотком воздуха в ее переполненной хлопотами жизни, где дни были запонены работой, стройкой, учебой, а ночи - плачем младшего сына. Она ничего не знала о сидящих напротив людях, но догадывалась, что они уже шестой год изнемогают от безделия, категорически отказываются учить местный "моржовый" язык и живут только новостями с большой земли - с исторической родины. Живут за счет пособия и ездят еще куда-то за гуманитарной помощью...

Эти совместные поездки продолжались еще пять месяцев. Она читала свои лекции в серых папках об антиохийской и александрийской философских школах, об экзистенциалистах и отце Павле Флоренском... И не собиралась пересаживаться подальше от них, боясь ненароком обидеть. Хотя они едва ли заметили бы ее исчезновение. Все время их совместной поездки ее попутчики были заняты только тем, что ругали свою неудавшуюся в чужой стране жизнь. А заодно и эту приютившую их страну.

А потом она пропала и попутчики сразу же заметили это и сразу же высказали верное замечание:
- Наша девчушка, наверное, родила.

Она появилась на своем привычном месте через месяц - с привычными толстыми папками в огромном портфеле и крошечной переносной колыбелькой, в которой лежала аккуратная белокурая куколка с ангельским личиком. После родов она сильно похудела, необыкновенно похорошела и вся словно светилась. Замечание типа: "Особенно уродливы местные женщины после родов" она перенесла бы стоически!

Когда она доехала до столицы, то собрала папки в портфель и укутала спящую дочь в легко одеяльце. Взгромоздила всю свою ношу на хрупкие плечи и направилась к двери. Попутчики вдруг неловко встали и, не сговариваясь, отправились следом за ней - они хотели помочь ей выти из вагона, уж очень тонкой и даже слебенькой казалась она, нагруженная колыбелькой и тяжеленным портфелем.

Они помогли ей, выгрузили сначала ребенка, потом подхватили молодую маму с увесистой сумкой и мягко опустили на землю.
"Какие все-таки наши люди добрые и отзывчивые", подумала она и громко, с чувством сказала на своем и их родном родном языке:
-Спасибо вам большое! Счастливого пути!

Больше она их в этой электричке не видела...