Знаете – я очень терпимый человек. Не от большой доброты душевной (хотя – как знать?), а только от нежелания нарушать собственное благодушие. И варежку я открываю только тогда, когда не открыть её нельзя – практически никогда тобишь.

И сработаться я могу практически со всеми. За всю трудовую биографию был только один прецедент: безумно давно я работала на АЗС. И вручили мне в смену существо неопределённого (но по паспорту - мужского) пола, психически не вполне здоровое и физически отвратительное (чисто субъективное мнение – может, кому и нравится). Испытанием был уже сам факт его молчаливого присутствия рядом. Но он не молчал! Он красочно живописал мне свои эротические фантазии с участием моей писечки и его язычка. Ближе к обеду я с ноги открыла дверь в операторскую и оповестила мир о том, что сейчас на станции будет работать только один человек – либо я, либо он. Либо на станции будет труп. Меня поняли, и больше никогда и ни с кем…

Позавчера по производственной необходимости меня перекинули в новую смену. Ничего не предвещало… Что нам радио шансон и обсуждение сериалов? Что нам, когда мы катим стокилограммовый баллон, а у нас перед носом бегают туда-сюда? Хотя, как мне видится, работать нужно прочувствованно, невозмутимо и не делая лишних движений, я уж как-нибудь…

Но потом чуть было не было.

Тётки наши – они в сущности добрые. Только голова им исключительно для красоты. А ещё в этой голове просто патологическая жажда убийств. Вот летит что-то, или ползёт, или вообще – сидит в уголке и не отсвечивает, так тут же его – тапком!

Я весь свой запас красноречия извела: «Девоньки, не надо убивать сороконожек. Они безвредные. Они даже полезные!». Я приносила распечатки статей о сороконожках, паучках и прочей живности с красивыми картинками. Я взывала к тому светлому, что в них есть. Я объясняла, что никого нельзя убивать просто потому, что хочется убить. И что Боженька всё видит. И что когда их так же прихлопнет – не стоит вопрошать «За что?». Глухо. Прихожу – на стенке очередной трупик размазан. Ну хренли – не делайте этого хотя бы при мне!

И вот, собственно, вчера… Откуда-то из-за шкафа вылетает моль. Хорошенькая! Крылышками бяк-бяк. Ну, думаю, всё… И очень миролюбиво: девоньки, не нужно её убивать, а? Ага… В общем, пока я вещала, приходилось параллельно закрывать своей мужественной спиной эту неосознанную моль от двух пар нежных женских ручек. Борьба-то неравная – у меня в арсенале только и того, что слова и острое желание дать моли прожить свою коротенькую жизнь. А у них – дремучие инстинкты, жажда крови и вес вдвое превышающий мой. Кранты, короче, моли при таких раскладах… И я очень честно пообещала, что как только моль убьют, я заряжаю кулаком в ухо тому, кто это сделал…. Не гуманно нифига. Зато – действенно.

Ну, моль меня спасла от смены места работы – спряталась быстренько…

А я уныло размышляю: столько времени и сил потратить на попытки достучаться до мозгов – впустую. А угроза применения грубой физической силы открывает все двери… И результат – налицо. К вечеру моль опять вылетела поразмяться – напарница тоскливо проводила её взглядом, но даже не пошевелилась. И мы стали разговаривать снова – о многообразии жизни, о том, что все имеют равное право на существование, о том, что человек – просто часть природы, и уж никак не её венец. И со мной местами даже соглашались. Нет, когда она у себя дома увидит уховёртку или паучка, она обязательно их убьёт… Я не верю в перевоспитание в таком возрасте. Но, по крайней мере, человек услышал, человек задумался. А главное – гармония и благоденствие в моём мире восстановлены.

Но – почему так? Почему пока ты не станешь большим и страшным – тебя нифига не слышат? Почему в некоторые головы можно достучаться только кулаком?