Пролог.

Однажды Любовь и Ненависть сидели на краю скалы. Закат медленно переливался всеми возможными оттенками, перистые розовые облака лениво ползли по небу, подкрашенные снизу золотом солнца, которое ослепляюще-красным диском тонуло за горизонтом в море. Вода сверкала и искрилась, небольшие волны седыми конями с разбегу врезались  в подножие скалы и разбивались миллионами сияющих кристаллов, каждый из которых отражал огненное солнце. Легкий морской бриз с соленым привкусом приятно холодил и ласково гладил кожу. Их встречи были редкими случаями, поэтому они могли разговаривать без умолку от заката до самого рассвета, рассказывая друг другу о своих похождениях и обмениваясь впечатлениями.

            - Знаешь,  - сказала Любовь. – Я хочу в реальный мир.

            - В реальном мире нет места любви, - ответила Ненависть, умудренная многовековым опытом. - Ты не сможешь помочь людям.

            - Но я хочу попробовать! – возразила Любовь, поднимаясь на ноги.

            - Как знаешь, - пожала плечами Ненависть, тоже поднявшись.

            - До встречи, - попрощалась Любовь.

            - Прощай,  - сказала Ненависть и смахнула слезу.

Следопыт.

Скрипка плачет, заклиная,

Смертных плакать от любви,

Пробуждая, поднимая

Сны из глубины души.

Звуки льются, проникая

В самый темный уголок,

Из глухих сердец всплывает

Смысл, скрытый между строк…

Он бежал от самого метро. Пробежал метров пятьдесят, а то и больше. Но автобус, хлопнув дверями перед самым носом, лениво тронулся с места и оставил стоять молодого человека в тумане выхлопных газов, который тот жадно вдыхал, пытаясь отдышаться. Из окна ему помахала белокурая маленькая девочка, юноша ошалело хлопал глазами. «Просто не мой день», - придя, наконец, в себя, решил он. И если бы только этот автобус! Но и до него хватало проблем. Молодой человек сел на скамейку автобусной остановки и устало прикрыл лицо ладонями. Шум машин, проносящихся по мокрой от дождя дороге, уже не действовал на нервы, скорее наоборот, успокаивал. Где-то выли сирены, сигналили клаксоны, пищали светофоры, плескалась вода, водопадом стекая по наклонной  асфальтированной дороге в решетки сточных канав.

            Звук заунывно играющей скрипки, внезапно пробившийся сквозь городской шум, заставил молодого человека резко отдернуть руки от лица и прислушаться. Звук доносился из подземного перехода. Совсем рядом. Какая-то сила подняла его со скамейки и заставила его ноги помимо воли шагать к переходу. Все мысли мгновенно испарились из гудящей от проблем головы. На губах заиграла глупая улыбка. Молодой человек спустился по лестнице, повернул за угол и увидел ее.  

            Низенькая девушка в коричневом и по виду очень старом пальто стояла в переходе, любовно прижимаясь подбородком к скрипке с лакированной поверхностью, ласково зажимая пальцами одной руки струны на грифе и изящно и легко водя по ним смычком, зажатым в другой руке. Она играла что-то знакомое и незнакомое одновременно. Ее грустное лицо, было бело как мел, глаза с длинными ресницами закрыты,  волосы ниспадали на худые плечи темной рекой. Юноша завороженный этим зрелищем, стоял не в силах сдвинуться с места и наблюдал, как это прелестное существо извлекает из скрипки волшебные и как будто неземные звуки. Перед девушкой лежал раскрытий футляр. Он был пуст. Денег у молодого человека не было: в поезде метро хитрые карманщики вынули кошелек из его рюкзака. Поэтому юноше оставалось только горестно вздохнуть, жалея девушку, и продолжить наблюдать за её виртуозной игрой.  

Он мог бы стоять так вечно, но девушка вдруг оборвала игру, распахнула глаза, блеснувшие в тусклом свете синевой, и наклонилась к футляру. Даже не заглянув внутрь, она аккуратно положила в него скрипку, рядом в специальное углубление поместила смычок, погладила внутреннюю обшивку и захлопнула крышку. «Должно быть, обшивка очень мягкая и приятная на ощупь», - подумал юноша. Девушка выпрямилась с футляром в руке, тряхнула головой, откидывая волосы с лица, взгляд ее  без интереса скользнул по молодому человеку, словно она его не видела. Застегнув пальто, она направилась к выходу. Юноша хотел крикнуть ей, чтобы она остановилась, он хотел сделать ей комплимент, сказать, что она великолепно играла, но язык его словно примерз к нёбу, и он не смог издать ни одного звука.

Поддавшись странному порыву, молодой человек, последовал за девушкой до автобусной остановки. Подъехал автобус. Она зашла внутрь. Юноша за ней. Девушка прошла по всему салону в самый конец и села на одиночное сиденье. Молодой человек, не спуская с девушки глаз, остался стоять, держась за поручень. Она достала из кармана футляра тоненькую книжку, склонилась над ней так низко, что волосы закрыли почти все ее лицо, и углубилась в чтение. Так они проехали несколько остановок. На очередной из них, автобус замедлил  движение, остановился и открыл двери, выпуская пассажиров. Юноша обернулся к окну, чтобы посмотреть, где он находится, а когда повернулся обратно, девушки уже не было. Он подбежал к выходу, но двери уже закрылись, и автобус стал набирать скорость. Сквозь мутную пелену дождя, юноша не смог различить девушку за окном и, смирившись, он решил ехать домой.

На следующий день молодой человек возвращался домой позже обычного. И когда, выйдя из метро, он приблизился к автобусной остановке, то успел заметить знакомый силуэт в коричневом пальто, юркнувший в уже закрывающиеся двери подошедшего автобуса.

            Ещё через день, юноша снова спустился в тот переход, услышав издалека знакомые и такие милые сердцу звуки скрипки. Она снова в том же коричневом пальто, с закрытыми глазами водила смычком по струнам. Юноша выгреб из кармана все деньги, какие нашлись, и положил их в ее футляр. Он дождался, когда девушка закончит играть, и опять, словно незамеченный ею, пошел за ней по пятам. На этот раз девушка направилась не к остановке, а в ближайшую дешевую забегаловку. Там она купила себе какую-то булочку с чаем и  села за самый дальний столик. Заказав себе кофе, юноша сел за столик наискосок от нее. Он наблюдал за ней и пытался представить, как она чувствует вкус, ощущает тепло от чая… Через полчаса девушка поднялась со своего места и двинулась к выходу. Молодой человек последовал за ней.

На улице уже было темно, холодный осенний ветер швырял под ноги желтые сухие листья. Дождь нещадно поливал город, просачиваясь отдельными каплями за ворот куртки, заставляя ежиться от холода. Она пошла пешком, вдоль автомобильной дороги, затем свернула в какой-то переулок и подошла к подъезду пятиэтажного дома. Молодой человек подождал, когда за ней закроется дверь, и закинул голову вверх. Через полминуты в одном из окон вспыхнул свет. Кто-то, вышел из подъезда, выводя на прогулку собаку, и, воспользовавшись случаем, юноша проник в дом. Подъезд был старым, обшарпанным, с облупившейся и свисающей клочьями зеленой краской на стенах. Выложенный плиткой пол покрывал толстый слой многолетней грязи, по углам прятался разного рода мусор. Нестерпимо пахло чем-то неприятным. Он поднялся по лестнице на второй этаж и подошел к двери квартиры, в которую по его расчету вошла девушка. Дверь была простой, деревянной, с потускневшей латунной цифрой семь. Из квартиры сначала не доносилось ни единого звука. Затем где-то внутри басовито прогудела ржавая труба и зашумела льющаяся по ней вода: должно быть, девушка решила принять душ. Но через какое-то время, сквозь шум воды, молодой человек стал различать приглушенные стоны. Девушка рыдала. У юноши сжалось сердце. Невыносимо больно было слышать эти стоны полные боли и страдания. Он потянулся рукой к дверному звонку, секунду помедлил, затем вдавил кнопку звонка пальцем. Ничего не произошло. Никаких звуков, кроме безудержных стенаний девушки. Тогда он постучал. Сначала легонько, затем сильнее, потом, не выдержав, замолотил кулаками по двери. Ему теперь было безразлично, что это может напугать девушку, ему хотелось только, чтобы она перестала рыдать, перестала мучить его. Безрезультатно. Только стоны стали громче.

Наверху хлопнула дверь. Загудело множество голосов. Несколько человек спускались вниз. Это была компания придурковатых подростков мужского пола. Их было пятеро. Они все были пьяны.

- Слышь, браток, - обратился один из них к молодому человеку. – У тя мелочи не найдется?

Молодой человек полез в карман куртки, упустив из виду, как один из малолетних алкоголиков занес над его головой полную бутылку водки. В следующее мгновение острая боль пронзила висок юноши. Он упал. Перед глазами все расплывалось, голова гудела, боль разливалась по всему телу. Что-то горячее стекало по лицу, заливая глаза. Юноша попытался кричать, но захлебнулся кровью и издал лишь жалобный всхлип. Подростки пошарили по его карманам и рюкзаку, забрали все ценное, и, по очереди пнув напоследок уже бесчувственное тело юноши, отправились по своим делам.

Утром в подъезде захолустной пятиэтажки, пожилая женщина, живущая на втором этаже, обнаружила перед дверью давно сгоревшей и заброшенной квартиры под номером семь, труп молодого человека. Он лежал, раскинув руки, его лицо было залито запекшейся кровью, в виске зияла темная дыра, а по всему грязному полу были рассыпаны осколки стекла от бутылки.

Эпилог.

Любовь скиталась по свету, пытаясь найти хотя бы одного человека, способного полюбить, но натыкалась лишь на глухие стены в сердцах и пустые души, в которых гулял  сквозняк. Остекленевшие глаза и каменные лица людей пугали ее. «Люди не умеют любить!» - с ужасом поняла Любовь. Ее руки готовы были опуститься, когда среди серой массы человечества она заметила светящейся ореол вокруг головы одного юноши. «Ему! Ему я подарю это волшебное чувство!» - воскликнула Любовь и проникла в самое сердце юноши. Но что-то случилось. Почему-то его сердце перестало биться и похолодело. Любви тоже стало холодно. Она хотела вырваться и улететь далеко-далеко, но сердце почему-то не выпускало ее, заточив Любовь в себе как в клетке.

Любви было страшно, холодно, тесно и одиноко. Очень долго она страдала, а потом вдруг все прекратилось. Исчезло все, что ее пугало. Исчезло вообще все. Любви стало все равно. Тогда клетка сердца открылась, выпуская наружу Равнодушие, в которое превратилась Любовь. Оно стало бродить по свету, поглощая пустотой и без того пустые души людей. Их глаза наполнялись смертной тоской, лица каменели, губы забывали, что такое улыбка, а сердца забывали, что такое свет. Равнодушие убивало малейшие намеки на чувства… Ведь ему было все равно…

            Любое чувство можно убить, если правильно подобрать оружие. Равнодушие убивает любовь. Даже ненависть  - это чувство. Равнодушие  – ничто.