[640x480]
Одна из наиболее распространенных моделей состоит в том, что посетитель общается с сотрудником музея с целью получения знаний, а экспонаты служат предметом или средством этого общения. В рамках другой модели посетитель общается непосредственно с экспонатом, который приобретает при этом самоценное значение. Цель этого общения — не получение знаний, а эстетическое восприятие, которое не должно подавляться информацией искусствоведческого характера. Безусловно, такое трактование посетителя в корне отличается от доселе существующего в российских ботанических садах. Которые даже в почти двадцатилетний период рыночных преобразований так и не смогли отойти от понимания важности работы с посетителями. А отсюда как следствие идут целым шлейфом вопросы и организационного и финансового характера. Почти во всех ботанический садах 1/6 части суши планеты, посетитель не только нежелателен, но и зачастую рассматривается как злейший враг Сада. Но если нет посетителей, то нет необходимости создавать, содержать среду для его комфортного, взаимополезного пребывания. Таким образом, основным псевдо-посетителем российского сада стало …государство. Как единственный источник основной части финансирования, а следовательно, и как тот компонент системы, который якобы «заказывает». Но это уже нонсенс. Игнорирование экспозиционной работы как «перекрестка» всех отраслей садовой деятельности, исключение понимания экспозиция как продукта в области профильной дисциплины, одной из форм публикации научных трудов и создало сегодняшний внешний облик российского ботанического сада.
Соответственно, ботанический сад приходит если не в полное запустение, то в достаточно убогое состояние, ценителями которого становятся сами сотрудники Сада. А научные исследования ботаников, доселе имеющих обязанность их демонстрации в форме экспозиций, просто утратили «общественную оценку», что окончательно превратило ботанический сад в совершенно закрытое учреждение. А ведь именно экспозиционная работа является как бы «перекрестком» всех отраслей садовой деятельности. Экспозиция выступает как продукт в области профильной дисциплины, является одной из форм публикации научных трудов.
Функции которого свелись с учебному процессу, при котором понятия «коммуникации», просвещение как таковые просто отпали. А отсутствие общественной оценки, переход к так называемой «само-аттестации» поставили ботанические сады в совершенно субъективную зависимость от самих сотрудников Сада. Что незамедлительно и крайне негативно сказалось на состоянии некоторых ботанических садов.
Но даже в тех ботанических садах, где сохранилось понимание общественной значимости ботсада как такового для общества, одна из наиболее распространенных моделей поведения сотрудников, состоит в том, что посетитель общается с сотрудником с целью получения знаний, а экспозиции служат предметом или средством этого общения (традиционно вузовский ботсад). В рамках другой модели посетитель общается непосредственно с экспозицией, которая приобретает при этом самоценное значение. Цель этого общения — не получение знаний, а эстетическое восприятие, которое не должно подавляться информацией искусствоведческого характера (декоративные, исторические ботанические сады).
Однако уже достаточно давно известен иной подход. Таким принципиально новым в контексте всей теории музейной коммуникации стал подход немецкого музееведа Ю. Ромедера. Согласно его концепции, музейный предмет не должен рассматриваться как самоценный, потому что он всегда является лишь «знаком некоторого общественно-исторического содержания». Музейная экспозиция в данном случае предстает как знаковая система, отображающая различные историко-культурные явления и процессы через экспонаты как знаковые компоненты. Причем отображается не сама действительность, а ее понимание автором экспозиции, которое представлено в виде определенной логики (концепции) и художественного образа (дизайна). Что особенно важно для коллекций и экспозиций ботанических садов. Особенно важно в условиях сложившегося тренда, что ботаническую экспозицию может создать любой мало –мальски обученный фитодизайнер или хуже того, тот самый ученый, который и исследует растения. При этом полностью игнорируется тот факт, что модель музейной коммуникации по Ромедеру используется для общения с иной культурой, и главное в ней — преодоление культурно-исторической дистанции. При этом сотрудник музея , читай ботанического сада, выступает в роли посредника в общении между двумя культурами.
Хорошо известно, что восприятие экспозиции ботанических садов в значительной степени зависит от индивидуальных особенностей посетителя, поскольку идеи и образы, выраженные непосредственно растениями, сопутствующими им элементами ландшафта, предметами, всегда воспринимаются сквозь призму внутреннего мира личности. Поэтому акт садовой коммуникации может быть не только успешным, но и прерванным, в случае если культурные установки обоих субъектов коммуникации различны, и те ценностные значения, которыми наделил вещи один из субъектов, вторым «не прочитываются». Для устранения коммуникационных нарушений и в целях выработки «общего взгляда на вещи», необходим диалог между субъектами коммуникации, который может включать элементы вербального комментирования смысла собрания предметов. Необходимы также социологические и психологические исследования в рамках «Сад и посетитель», которые позволят садам устанавливать «обратную связь» со своей аудиторией.
Поэтому основным базисом в современном проектировании любых ботанических садов является музееведческий аспект – выработка научной концепции его развития. Этот документ определяет образующие Сад факторы (территория, наличие объектов ботанического значения, зданий, сооружений, их функциональные возможности), содержание отдельных экспозиций, принципы комплектования коллекционного фонда и экспозиционного ряда , их значения, их отбор , группировку, композицию, интерпретацию, разработку архитектурно-художественного решения.
Необходимо отметить важную особенность ботанических садов, как и всех музеев, и именно их роль в исторические моменты смены социально-экономических формаций в обществе, связанных с пересмотром системы ценностей общества. Аналогичное уже происходило в мировой истории.
Произошедший после мировой войны существенный пересмотр системы ценностей привел к бурному развитию низовой (альтернативной) культуры, или культуры повседневности. По своей природе она напрямую связана с рядовым человеком, его жизнью, заботами, системой ценностей. В этих условиях стало существенно меняться представление и о культурном наследии, включившим, наряду с феноменами Высокой культуры и науки, реалии альтернативной им культуры повседневности. Обращение к рядовому человеку как личности, его интересам и нуждам в музейной сфере нашло воплощение в зарождении движения за “новую музеологию”. В мире это возникло в конце 60-х – начале 70-х гг. и проявилось в создании принципиально нового музея –антропологического музея, или экомузея. Что самым тесным образом связало ботанические сады с музеями, а соответственно и со всей очевидностью выделило коммуникативную основную функцию ботсадов.

Термин «экомузей», придуманный и данный им музеологом Югом де Варином в 1971 г., не принято расшифровывать как «экологический музей», поскольку это музей не только природы или окружающей среды. Его замысел гораздо шире и связан с комплексным пониманием среды обитания человека.
Давая первые определения экомузея, Ж.А. Ривьер подчеркнул четыре сущностные особенности его как социокультурного института:
это зеркало, где человек может увидеть себя и окружающий мир природы и культуры; это лаборатория (исследовательский центр)по изучению прошлого и настоящего данного региона;
это заповедник, способствующий сохранению и оценке местного природного и культурного наследия;
наконец, это школа, вовлекающая местных жителей в деятельность по изучению и охране наследия, что способствует лучшему осознанию ими своего будущего.
Таким образом, культурная самоидентификация человека начинает рассматриваться как важнейший фактор развития личности, а значит, и общества в целом. Музей как канал культурной коммуникации становится важнейшим институтом в этом процессе.
Формы участия местного сообщества, необходимость которого совершенно однозначно указана как одна из приоритетных функций современных ботанических садов в программных документах Международного Совета Ботанических садов – BGCI, могут быть самыми различными. Местные жители передают Саду представляющие интерес и ценность предметы, сообщают сотрудникам информацию о них (особенно этноботанические знания народной медицины), участвуют в их реставрации и создании экспозиции ( в процессе той же репатриации редких и исчезающих растений или охраны мест их природного обитания), помогают вести исследовательскую и популяризаторскую работу. Именно через совместную деятельность идет приобщение человека к своему прошлому и настоящему во имя лучшей реализации личности, т.е. экомузей в своем конечном результате нацелен на будущее. Задействованные в экомузеях активные формы работы с населением (театрализация, создание школ ремесел по освоению исторических технологий), использование непредметных форм бытования культуры и др. стали широко использоваться и во многих традиционных (классических) музеях и ботанических садах при разработке тематики культурно-образовательных программ, а также их реализации.
Во второй половине XX в. активные поиски путей обновления и демократизации традиционного ботанического сада за рубежом способствовали его качественной трансформации. Появились новые, более доступные для восприятия способы подачи материала, разрабатывались инновационные программы культурно-образовательной деятельности, стало уделяться внимание особым категориям посетителей — людям с ограниченными возможностями и детям, работа с которыми требует специальных профессиональных навыков. Ярким примером такого стало развитие целого направления деятельности ботанических садов как Садовая терапия. Возникли новые типы ботанических садов (сегодня их около 12 типов , Кузеванов, 2004), вызванные к жизни, наряду с прочими факторами, усложнением понятия «природное, культурное наследие», распространением его на те области и исторические периоды, по отношению к которым оно раньше не употреблялось. Одновременно осуществлялась и конкретная деятельность, направленная на более глубокую интеграцию ботанического сада в современный социум.
Ботанический сад является источником знаний и, без всякого сомнения, он должен располагать всеми техническими средствами и новыми информационными технологиями. Информативность – особого рода притягательный момент для посетителей. Сады должны предоставлять возможность посетителям приобщиться к знаниям через личное участие.

Являясь центром исследований и обмена знаниями, такой Сад проводит семинары и коллоквиумы, открывает временные и постоянные выставки, проводит экскурсии, открывает филиалы для жителей близлежащих кварталов или селений, публикует монографии и работы не только ботаников, но и краеведов, художников, медиков, биотехнологов, экологов и др. Соответственно, основой функционирования таких Садов является междисциплинарный подход, реализуемый в интеграции инструментария гуманитарных и естественных наук. В различных Садах широко задействован инструментарий естественных, гуманитарных и точных наук, что позволяет рассматривать ботанические исследования как междисциплинарное направление в современном познании.
Как правило, ботанический сад в таком виде выходит за рамки чисто познавательной деятельности. Результаты его исследований в виде информации и рекомендаций нередко предоставляются общественным организациям, профсоюзам, государственным органам, не исключено и участие в социальной борьбе.
Благодаря своей зрелищности, подобная модель широко используется современным обществом в решении нередко острых политических, социальных проблем. Например, попытка мирного решения острых межнациональных и межрелигиозных конфликтов. В этом случае ботсад нацелен на налаживание диалога представителей конфликтующих сторон через знакомство с чужой культурой как с “иной”, поиск путей общения и сосуществования вместо воинствующего неприятия и противостояния. Таким практическим примером является самое непосредственное участие структур ботанических садов в международной деятельности по пропаганде основ устойчивого развития и обучения местных общин практическим навыкам использования принципов устойчивого развития.
В итоге работа ботанического сада, как экомузея, не только развивает интерес жителей к своему району и культуре, но и обеспечивает их участие в планировании своего будущего. Практически любой современный зарубежный вузовский ботанический сад является прообразом такового. В заключение отмечу, что активная социальная миссия современных ботанических садов, ориентированных на развитие человека, привела к исключительному расширению типового и видового их разнообразия от классических коллекционного типа до музеефикации целых территорий. Данный факт постоянно отмечается отечественными руководителями ботсадов при непосредственном знакомстве, но , к сожалению, не определяется как основной в процессе модернизации российских.

Авторы Квебекской декларации, выступая за поворот музеологии к социальным и политическим проблемам, считают, что «в современном мире, который стремится использовать для своего развития все средства, музеи должны выйти за пределы традиционных задач и функций: идентификации, консервации и просвещения — и перейти к осуществлению более широких программ, которые позволят им активнее участвовать в жизни общества и полнее интегрироваться в окружающую среду»

Именно поэтому сегодня, когда все российские, и вузовские в особенности находятся за гранью выживания, и когда в полный рост встают вопросы их эффективности, необходимо вернуться, а по большому счету создавать социологию ботанических садов, дендрологических парков, в целом всей системы особо охраняемых природных территорий. Того пространства, на котором есть два основных участника Природа и Посетитель.