Летний сад открыт вновь 27 мая 2012 года. Сегодня я был там. Появились дополнительные фонтаны на Главной аллее, выглядят слишком современно для Летнего сада. Но почему-то в Карпиевом пруду фонтан не восстановлен. "Коронный" не действовал. Появились какие-то строения, одно из них под кафе. Сюрпиз и самый нелепый - высокие изгороди вдоль аллей. Летний сад превратили в лабиринт из зеленых коридоров. Эти заборы снимут, иначе нельзя.
Привожу отрывок из статьи Михаила Золотоносова:
Винегрет «Садовый»
Теперь любой посетитель Летнего сада может изучать на наглядном примере, что означает смещение соотношения реставрации и реконструкции в пользу реконструкции и капремонта. Не сомневаюсь, что найдется много таких, кому все эти новоделы понравятся, однако я исхожу из двух фундаментальных принципов:
1) подлинное лучше, чем заново построенное,
2) эволюция памятников истории и культуры – дело неизбежное и необратимое, и не надо искусственно этот необратимый процесс поворачивать вспять и вдруг в какой-то локальной точке города прыгать на 240 лет назад. С научной точки зрения это все равно нелепо.
Сейчас всех поражают, удручают и бесят зеленые заборы высотой 180 см. Заборы ограждают все (!) аллеи Летнего сада и даже Карпиев пруд (сейчас деятели Русского музея говорят, что когда кусты окрепнут, заборы снимут, но я в это не очень верю – слишком фундаментально они сделаны). С внутренней стороны, позади заборов, растет кустарник той же 180-сантиметровой высоты. Если вы входите в сад со стороны Мойки и идете по Главной (Центральной) аллее, она поначалу еще достаточно широка, и отсутствие горизонта, обозреваемого пространства уже ощущается, но еще не так остро, как с середины длины Главной аллеи, когда она резко сужается, и посетитель оказывается внутри закрытого с боков узкого коридора и ничего не видит – ни перспективы вокруг, ни даже газона за забором и густым кустарником.
В ряде случаев это оправдано тем, что посреди газонов торчат уродливые шкафы с электроаппаратурой управления фонтанами и огромные крышки люков для доступа к водоподводящему хозяйству. Но сад как единое пространство, просматриваемое и потому ощущаемое, исчез.
Материализована новая концепция пространства. Сад превращен в лабиринт, состоящий из глухих коридоров и замкнутых площадок-боскетов, которые изолируют посетителя. В итоге создается ощущение сжатия пространства, жуткой тесноты, отсутствия простора, которое создавали открытые взору газоны, подкрепляемое отсутствием воздуха: в саду заметно ухудшилась циркуляция, продуваемость, в саду душно, хотя с Невы дует ветер, и раньше всегда было прохладно.
К тому же покрытие аллей сделано некачественно, они плохо утрамбованы, поэтому в воздухе стоит пыль, которую поднимают гуляющие по саду посетители. Мои светлые туфли сразу стали серыми. Не случайно Главную аллею с утра поливают – иначе видно, как пыль стоит в воздухе.
Боскеты, заборы и кустарник высотой 180 см имеют свое историческое происхождение – они восходят к эстетике голландских садов эпохи Барокко, примыкавших к дворцам. Эту эстетику и попытались локально реконструировать смелые, но невежественные переделыватели Летнего сада. «В голландских регулярных садах дворец обычно закрывался деревьями, хозяева и их гости могли уединяться в огибных аллеях, скрываться в беседках, павильонах, эрмитажах и за трельяжами. <…> Голландские сады в большей мере, чем французские, предназначались для уединенного отдыха и уединенных размышлений», - писал Д. С. Лихачев.
Уединение было двух видов: любовное и философское, для этого и были нужны глухие кустарниковые изгороди, лабиринты и т.п. Чтобы было где почитать, помечтать, поцеловать даме ручку или даже ножку. Но это касалось садов при дворцах, т.е. подразумевало весьма ограниченный коллектив, пользующийся садом.
И естественно, что никакое уединение немыслимо в общественном Летнем саду, где в часы пик бродят толпы (считается сейчас, что сад может вместить до 7 тысяч человек). Т.е. форма (садовые приспособления для уединения, дробление пространства на замкнутые кабинеты, «клетки») резко противоречит содержанию – сегодняшней функции Летнего сада как общественного пространства. И не случайно все эти элементы для уединения постепенно исчезли к 1790 г. вместе с фонтанами, закопанными в 1786 г.
Да, наводнение 1777 года, которое разрушило фонтаны (после их решили не восстанавливать), было случайностью, но историческое изменение эстетики и функции – нет. Сад неизбежно менял свою социальную функцию и эволюционировал, сюда начали впускать публику «в небытность государыни» Елизаветы Петровны в Петербурге. Любой опрятно одетый человек имел право пройтись по аллеям: с 25 мая 1752 года сад был открыт для публики по воскресеньям и в праздничные дни.
В связи с посещением публикой сохранять эстетику голландского сада было глупо, и постепенно сад менялся. Уединение не требовалось. И уж совсем глупо было голландский сад с боскетами, перголами и огибными аллеями восстанавливать в 2012 году. Конечно, если бы Летний сад был размером с Екатерининский или Павловский парк, можно было бы на отдельных участках реконструировать отдельные садово-парковые стили, но Летний сад для таких штук слишком мал.
Другой пример. Известно, что период 1725 – 1750 гг. связан с работами Ф. Б. Растрелли. Он возвел деревянные дворцы сначала для Екатерины I, а потом, в 1732 г., для Анны Иоанновны. Дворцы стояли на берегу Невы, подходившей к самому саду (свайная набережная шириной 70 м была сделана только в 1763 – 1767 гг.), на территории Летнего сада. Перед дворцом Анны Иоанновны Растрелли создал партерную композицию, завершив ее каскадом «Амфитеатр» (1734 – 1738), украшенным фонтанами, скульптурой и резьбой. В центре партера был устроен пышный фонтан «Коронный». Между прочим, в первоначальных планах ГРМ была реконструкция каскада «Амфитеатр», но этот объект впоследствии из проекта удалили вместе с перестановкой памятника Крылову и «Большой оранжереей» - на это даже КГИОП не решился. Однако восстановление двух дворцов вместе с ликвидацией набережной предусмотрено не было.
А жаль, потому что если уж восстанавливать, так восстанавливать. Но в результате восстановили фонтан «Коронный» и элементы растреллиевского партера, которые обретают смысл только в одном случае: если примыкают ко дворцу. Без него они смысла лишены, без дворца партер – это макет, рама, повешенная без картины. Кстати, доступ в этот макет закрыт черной траурной лентой на столбиках, смотреть на партер разрешено только издали, и это понятно, потому что тысячи посетителей современного сада все затопчут и испортят.
Но общественный Летний сад уже давно предназначен для непосредственного использования, а не для того, что смотреть издали на какие-то макеты 2011 – 2012 гг. Так можно дойти до замены сада виртуальной моделью для интернета, а на месте бывшего сада построить элитные дома.
К тому же партер Растрелли при дворце – это элемент уже не голландского сада, а – в соответствии с модой 1730-х гг. и в подражание Леблону – французского регулярного парка, который исторически вытеснял петровский голландский сад. Т.е. это элементы различных мод, эстетик и историко-культурных эпох. В реальной жизни сада они медленно вытесняли одна другую, в какие-то годы сосуществуя, как это и происходит в реальности, и потому восстанавливать новоделами эволюционно и эстетически совершенно разные этапы, семантически контрастные, создавая из всего этого волюнтаристский винегрет – это снова глупо. Тем более, повторю, с учетом очень малых размеров Летнего сада: на Школьной аллее размещен новодельный «Леблон», а рядом находятся закрытые «голландские» боскеты – в частности, боскет «Крестовое гульбище» с фонтаном, украшенным статуей Нереиды (копия скульптуры XVIII в. работы А. Коррадини, стоявшей ранее на Школьной аллее), предназначенный для любовного уединения.
Очевидно, что никакого научного обоснования этот искусственно созданный винегрет не имеет. И любовное уединение тут тоже немыслимо, так что смысл боскета исчез.
И уж совсем глупо получилось с памятником И. А. Крылову. Русский музей предлагал памятник из Летнего сада вообще убрать к чертовой матери, но КГИОП запретил. В результате дедушка Крылов сидит внутри замкнутого боскета (прежде он был на открытом пространстве), что выглядит нелепо. Т.е. если запретили переносить памятник, не следовало устраивать боскет, полностью изолирующий памятник. Но не сделать боскет, когда было открыто финансирование, уже не было сил.
Об эстетической ценности новоделов я тоже не говорю. Фонтаны выглядят чересчур современно и не имеют исторического обоснования, ибо сохранились только фундаменты, а построенное сверху – это фантазии на темы Петергофа. А посреди Менажерийного пруда на островке стоит беседка, украшенная сверху декоративным позолоченным лебедем. Автор скульптуры – Третьякова Мария Игоревна, приятная молодая девушка, ученица Г. Д. Ястребенецкого, автор скульптуры «Кенгуру» на ул. Бутлерова и памятника узникам фашистских концлагерей в Красном Селе. Какую историческую ценность может иметь этот лебедь работы Третьяковой? Никакой. Просто сделали красиво. Иными словами, то что предложили взамен старого Летнего сада, не выдерживает сравнения с тем, что было.
Единственное, что я одобряю, это трое ворот в Невской ограде, соответствующие трехаллейной структуре сада, и работы по посадке новых и сохранению старых деревьев. На дендрологию была потрачена (точнее сказать, предусмотрена сметой) фантастическая (по российским меркам) сумма в 700 млн руб. (сообщил С. Ренни, зав. филиалом «Михайловский и Летний сад»). Дупла в старых липах образцово вычищены и закрыты сетками. Конечно, я не проверил все деревья, особенно за заборами, но кажется, что в этой части все сделано идеально. Плохо только, что вдоль всех аллей посажены эти почти двухметровые кустарники, дублирующие изгороди. Это в корне ошибочно.