Впрочем, в этом была своя доля правды.
– Вот видишь, – ответила она тихо, – у тебя совсем другая история. Мне, в отличие от тебя, идти некуда: никто не будет встречать меня на вокзале.
– Меня, честно говоря, тоже.
– Да ладно? Прямо-таки никто?
– Не-а.
– Хм. А с виду и не скажешь.
С виду многое не скажешь.
И то, почему я находилась тут – все те обстоятельства, которые меня на это подтолкнули, тоже едва ли угадывались с виду.
Вид вообще у меня был другой.
Не такой, как у прочих людей тут.
Отчасти можно было даже подумать, что меня наложили на эту картину по ошибке, что быть меня здесь никак не должно было.
Но я была.
И быть здесь, как ни странно, у меня было куда больше причин, чем оставаться там, откуда я ушла.
Я взглянула на часы и хмыкнула: стрелки едва ли подползали к одиннадцати.
– Вся ночь еще впереди. Что делать будешь?
– Неплохо было бы поспать. А ты?
– А я еще не решила, – я пожала плечами. – Может, книгу почитаю. Я взяла с собой две, если вдруг захочешь.
Я достала из рюкзака пару потрепанных изданий приключенческих романов в мягкой обложке: один об индейцах, а второй – о бравом капитане, бороздившем океаны.
Арака усмехнулась:
– Так ты еще из тех, старомодных что ли? Сколько ни ездила, всякое видела, но впервые вижу, чтобы кто-то так просто достал книгу.
Она взяла из моих рук томик и пролистала первые страницы.
– Знаешь, моя бабушка, царство ей небесное, сто пять лет прожила и еще застала то время, когда все было по-другому.
Так вот она говорила, что раньше все читали книги, представляешь? На станциях, в подземках, на улицах и даже дома.
Были целые книжные магазины, где продавали только книги, и люди порой выстраивались в очереди, чтобы купить что-то новенькое.
А что теперь?
Теперь никто не будет тратить своего времени на долгую завязку, сложные переплетения сюжетных линий. Жизнь стала слишком быстрой: людям нужны мгновенные впечатления.
– Это моя мать приучила меня к книгам, – зачем-то решила пояснить я. – Ей, как ни странно, нравился сам процесс. Да она вообще, признаться, была очень странная в общепринятых мерках.
– А где она сейчас?
Она так просто задала этот вопрос, что я поразилась. Без этого свойственного людям естественного замешательства, когда спрашиваешь о человеке, о котором только что сказали в прошедшем времени.
– Не знаю, – я задумалась. – Может на звездах?
В тот день они все дома были, когда в них снаряд прилетел. Вот с тех пор я действительно ненавижу Белых.
– Это грустно, Руби. Но с чего ты так уверена, что это Белые были?
– А кто же еще? – в моих глазах застыло очевидное изумление. – Ведь они наши враги. Или ты хочешь сказать, что сомневаешься?
– Честно говоря, трудно ответить.
Слухи разные ходят, и разобраться наверняка невозможно. Но в одном я теперь точно уверена: никому нельзя верить.
Что бы тебе ни говорили, запомни: у каждого своя правда.
И у них там, по другую сторону, тоже своя правда. Другая, но такая же честная. И они верят в нее столь же искренне и самоотверженно, как и ты веришь в то, что твой дом разбомбили именно Белые, хотя тебя самой там не было.
Я вздохнула.
– Мне много чего довелось повидать, – продолжила она. – И я видела, как они людей наших на колени ставили за жалкую корку хлеба, жилье не хотели сдавать, прямо на улицу прогоняли, а все потому что мы «черные» и мы, по их мнению, во всем виноваты.
Но будь ты на их месте, как бы ты себя вела?
Вот только честно ответь, без лукавства. Ведь ты бы точно так же делала, не так ли?
Потому что когда у тебя из кармана что-то своруют, ты первым делом обвинишь вора, а уже потом подумаешь о собственной невнимательности и беспечности.
Но в то же время были и те, кто помогал нам, кормил, поил безвозмездно, в дом к себе звал.
И мы не были для них врагами, поэтому не стоит судить всех так резко.
Понимаешь ли, нет равнодушных: есть неопределившиеся, неправильно проинформированные.
Шум на станции постепенно смолкал по мере того, как уставшие пассажиры, уткнувшись кто в куртку, кто в плечо соседа, один за другим отходили ко сну.
Оставались, конечно, и те, кто еще продолжал свои беседы, но теперь их было значительно меньше, говорили они тише, и мы могли даже отчетливо различить торопливый стук капель о металлические крыльцо на улице.
Мы заметили, что у противоположной стены вдруг освободились уютные места, до которых не добрался противный сквозняк, и поспешили перебраться туда, скинув вещи на пол, а потом уселись прямо на них.
Арака широко зевнула и, нырнув подбородок в плотный шарф, склонила голову на грудь.
– Все-таки я вздремну немного, хорошо? – сказала она мне и, спрятав ладони в рукава, как в детстве, оперлась о фанерную стену.
– Давай. Я покараулю.
Она кивнула и закрыла глаза.
Мне же самой спать совсем не хотелось.
Несмотря даже на то, что я проделала долгий изматывающий путь, и тело мое казалось мне сейчас чужим, непослушным, ноги гудели и были словно бы налиты свинцом.
Мне очень хотелось снять всю эту многослойную влажную одежду, ботинки, расплести волосы и с головой нырнуть в теплую ароматную ванну. И, может быть, только тогда уснуть. Но не здесь.
Здесь я спать не стану.
Я открыла книгу на последней загнутой странице и углубилась в чтение, полностью уйдя от реальности.
Я отправилась на далекие острова посреди бушующего океана вместе со своим вымышленным героем-путешественником.
Не знаю, сколько времени прошло, но как мне показалось, совсем немного, когда Арака вдруг снова повернулась ко мне и спросила, как там дела у книжного капитана.