"ах, моя прекрасная жизнь!"
Маленькое лирическое отступление:
Блоги и прочие сетевые дневники – очень занятная, по сути, штука. Каждый день каждый из этих оглашенных шести миллиардов особей на нашей планете, исключая тех, кто в коме и прирожденных дибилов, о чем-то думает. Но лишь некоторые из них считают, что именно их мысли обязаны быть озвученными. Прилюдно озвученными, что немаловажно, ведь можно с таким же успехом вести абсолютно неизвестный вордовский файл (как я сейчас) и оставить его на веки вечные в распоряжение какого-нибудь оптического носителя на 500 гигабайт. К слову, я и пишу это уже сознательно с мыслью, что однажды придет время, у меня снова появится сеть, и я выложу этот сраный бред на свою страницу. И да, я не считаю это попытками выебнуться или же набрать кагалу единомышленников, которые будут разделять с тобой твою точку зрения. Нет. Все это говорит лишь о том, что все мы, включая меня естественно, не получаем в реальной жизни того достаточного количества людей, нужных нам, чтобы больше не обращаться в сетевые просторы за поиском интересных собеседников. И это и печально и прекрасно одновременно.
Впрочем, есть и еще один аспект. О котором я подумала уже немного позже от того момента, когда мне пришли в голову эти первоначальные мысли. А именно: о реакции. Да. О реакции других людей на чьи-либо писания. Ведь это не всегда равнодушный хмык с пожиманием плечами после фразы «ну и нахера?». Это же может быть совершенно другая реакция, это может быть улыбка, хорошее настроение – как следствие. И тогда я решила, что возможность заставлять других людей улыбаться весьма достойная причина, чтобы выложить это все-таки впоследствии.
Маленькое лирическое отступление номер два:
Я, пожалуй, предупрежу моралистов, эстетов и просто придирчивых: да, я не брезгую красным словцом, и хотя по возможности стараюсь его удачно заменить синонимами, но бывают моменты, когда на запикивание себя любимой у меня уходит куда больше времени, чем я успеваю не забыть, что же все-таки я хотела сказать. Раньше меня жутко терзало это мое аморальное поведение, но потом я поняла, что приставки с окончанием «какого –уя» как нельзя четче иллюстрирую настоящую правду вещей. В свое время, редактируя свою книжку, я провела не одну бессонную ночь аккуратно и виртуозно заменяя всевозможные -в, -на, -за на куда более приличные фразы, но в итоге зависла над одной простой строчкой: «да, заебись просто!» И с тех пор прошло три дня, а я не могу продолжить дальше писать текст, потому что никак не могу перефразировать эту матерную кляузу, не потеряв при этом характера героя. Знаете, вот сегодня подумала: да гори оно все огнем: заебись, так заебись! И пусть из-за этого одного слова я никогда не смогу назвать ЭТО приличным произведением. Все же, это не роман про войну. Хотя…я лукавлю.
Это, бл***, роман про войну! И там все «заебись»!
Вот. Все. Высказалась.
Теперь можете переставать меня уважать.
Если еще не перестали.
14:23 – не самое лучшее время, чтобы проснуться.
К слову, это была даже не единственная причина, чтобы только открыв глаза, я очнулась с осознанием, что моя жизнь медленно летит к черту. Я из той своеобразной категории людей, которые имеют право оправдывать свой ебанизм так называемой склонностью к искусству. На самом деле, я никогда не видела связи, но тем не менее многие вопросы отпадали у моих собеседников сами по себе после того, как я признавалась, что я художник.
Поэтому выйди я в пол третьего дня на балкон с бутылкой кефира и абсолютно голой, никто бы даже не удивился. К слову, эксгибиционизм я пока не могу для себя оправдать, но кефир все-таки из холодильника взяла.
Как раз в это время вчерашнего дня я почитывала славную книжонку одного нашего местного автора. Очаровательный бред ни о чем, но достаточно виртуозного слога, чтобы основательно в него залипнуть. И тогда до меня дошел один весьма приятный факт, что забавные короткие истории, ненавязчиво пропитанные цинизмом и тонким юмором, удивительно поднимают настроение. Им порой критически не хватало смысла или хотя бы какой-то эмоциональной развязки, но в целом они глотались легко и непринужденно, все благодаря тому же тонкому юмору.
И вот где-то в тот момент я наконец сформировала для себя истинное значение оптимизма в этой жизни. Безграничное влияние на состояние наших нервных клеток. На самом деле, действительно, единственная оправданная реакция на все наши жизненные «за» и «против» – это именно смех. Ибо все другое уже заранее должно быть нами решено и продумано. То, что мы можем изменить, мы должны менять. То, чего не можем изменить, мы должны просто принять. И если глубже проанализировать эту категорию «чего мы изменить не можем», выясняется, что добрая половина из всего этого абсолютно не нужная нам по сути хрень, которая лишь выедает нам мозг не оставляя даже чаевых. А мы лазим раком, льем слезы и грызем плинтус или поди чего хуже кидаемся в трагические концовки с каким-нибудь пожиранием снотворных или же тупо сворачиваем себе шею хорошенько промыленной петлей. И уже потом, зачастую когда бывает уже поздно, понимаем, что тогда той нашей проблемой жизнь на самом деле не кончилась, она славно прошла этот этап и даже продолжилась дальше вплоть до того момента, когда мы оборачиваясь в прошлое начинаем кусать себе локти за зря пролитые слезы.
А вот оптимизм другое дело.
Действительно, ни один человек в этом мире посредством лишь одного задорного смеха не превратит кусок дерьма в аппетитное мороженное, но в целом, вонять оно станет как-то меньше. Не от того, что изменилось на молекулярном уровне, а просто от перемены отношения к его существованию.
Вообще дерьмо славный пример. Руководствуясь лишь им одним можно проиллюстрировать ни один десяток философских теорий, как от очень радужных, так и до очень депрессивных. Но от этого оно не перестанет быть дерьмом, что, к слову, очень обидно.
И вот тогда я подумала и решила, что буду продвигать оптимизм в массы. Учитываю мою истинно творческую склонность сутками прозябать в мрачном как попа негра настроении а-ля «все тлен», я в первую очередь избавлю себя от этого абсолютно никому не нужного нытья. К слову, представив некоторые из моих актуальных ситуаций, я пришла к выводу, что смеяться над ними даже как-то не смешно, поэтому предпочла просто о них вовсе не думать.
Куда забавнее было вспоминать детство.
На самом деле тема воспоминаний из детства это просто девственное вспаханное поле, готовое к засеву. Эту тему можно развивать вечно и она никогда себя не исчерпает.
Я периодически проседаю в этой трясине, кормя вольных слушателей о своих карапузьих подвигах. И если так хорошенько все оформить, у меня существовала масса действительно забавных историй.
Главное сейчас не поступить в духе жанра: начать о чем-то рассказывать и заснуть. Так как время не раннее, а меня уже неоднократно напугали той страшной цифрой, которую я должна буду поставить на будильнике. Но тем не менее.
Сегодня зависая на очередной «творческой» волне я перематывала в памяти события связанные с моим чертовым домашним телефоном, случайно вспомнив о той истории из-за рассказа вышеупомянутого местного автора. Так вот телефон. Не существует в мире такого слова, которое могло бы в полной мере описать, как же я ненавидела эту пост-сталинскую звонилку с уже почти раритетным бубликом с дырками для набора номера.
К слову, это исчадие ада до сих пор стоит в этой квартире и так же периодически сводит меня к состоянию нервного срыва.
Звук у него такой, что под него было бы классно обсираться. Где-нибудь на ритуальном толчке как раз в разгар процесса. Зуб даю, после того, как за дверью раздавалось бы это оглушительное визжание, процесс резко бы шел быстрее. И дело даже не в том, что ты тут же схватывался бы со спущенными штанами, вылетая в коридор, чтобы ни дай бог не упустить какого-нибудь важного звонка. Потому что никакого определителя номера, а уж тем более автоответчика у этой раритетной хреновины и в помине не было.
Однажды в один из таких несчастливых дней эта зараза застала меня за столь трогательным и интимным процессом как чистка сортира. Простите за подробности, но иначе как-то не сказалось. Короче, стою я такая в этих ритуальных рукавицах, как раз в самый такой час пик процесса, и, разумеется, по закону жанра никого больше не было дома.
– Але?
Успеваю я на последний гудок, стараясь как можно аккуратнее удержать трубку двумя пальцами.
Слышу мужской голос. Очень жалобный и взволнованный. И незнакомый, что немаловажно.
– Девушка, мне нужен совет.
Ну думаю «ох**ть, я что анонимная психологическая помощь?»
– Ну, валяйте, раз уже позвонили.
«а че, думаю, все равно отвлеклась.» мужчина на какой-то момент задумчиво замолчал, вероятно, уже начиная подозревать что-то неладное, но потом все-таки продолжил.
– Я вот думаю кота кастрировать.
Я на какой-то момент впадаю в откровенный ступор, прежде чем успеваю сообразить, что скорее всего это один из тех несчастных, кто еще пользуется старыми справочниками. Когда-то мой номер принадлежал соседской вет.лечебнице, и ко мне частенько обращались за помощью какие-нибудь взволнованные дамочки, интересуясь, как остановить обильный понос у их любимой собачки Клавы. К слову, да. Надо оно мне или нет, но все считали нужным мне объявить, как же именно кличут их несчастное животное. Но если раньше, прежде чем я успела выписать им лекарство от какой-нибудь диареи, дамочки обычно уже понимали, что это была большая ошибка позвонить именно МНЕ и корректно извинившись клали трубку.
Но другое дело, кота кастрировать.
Не то, чтобы я была профи в этом деле, но данный случай мен очень заинтересовал, и предположив заранее возможный наш диалог, я резко изменила тон голоса, стараясь чтобы он звучал как можно взрослее.
К слову, мне тогда было лет двенадцать отроду, но я была обильно начитана всяких кошачьих энциклопедий и что немаловажно раздел кастрации знала наизусть.
– Ну что вам сказать, мужчина. Это не очень хорошая идея.
Снова кратковременное молчание.
– Почему же. Ему уже семь месяцев и мы поняли, что уже пора.
Я тихонечко хихикаю в воротник.
– И как же вы, пардон, это поняли?
– Понимаете ли… – Тут бы ему самое время промолчать, но тем не менее он мне ответил. Перечислил тупо все возможные ситуации, по которым можно было СТО ПУДОВО понять, что их кот Барсик (как сейчас помню) откровенно хочет чего-то большего, чем просто миска вискаса по утрам. К слову, мне бы хватило и одного примера.
Я на какой-то момент даже офигела. Возьми я трубку сейчас, я бы охотно с ним подискутировала на тему важности наличия яиц у особи мужского пола, но тогда слова «яйца» вызывали у меня на лице обильные покраснения, а необходимость сказать об этом вслух – мелкую дрожь.
Но одно поняла точно: Барсика нужно спасать.
Если уже его хозяева ходят за ним по пятам, исследуя показатель его сексуальной активности, то мало ли чего от них ожидать в дальнейшем. Тем более что процедура лишения его главной мужской гордости тоже не попахивала гуманизмом.
– Ну… Барсик, понимаете ли, тоже личность. – Единственное, что я нашлась тогда ответить. Очень обидно, что в двенадцать лет я еще не могла посоветовать этому дяденьке представить себя на операционном столе, наблюдая лишь теток в белых халатов, а потом очнуться и обнаружить, что вся твоя жизнь к чертовой матери больше не имеет смысла. Что тебя унизили, уничтожили, растоптали твою мужскую гордость, завернули ее в пакетик и выкинули в ведро для отходов. Скажи я это тогда этому Сергею (назовем его Сергей), он возможно бы пересмотрел свое отношение к данной процедуре.
– Что вы имеете в виду? – ответил он мне на все мои попытки воззвать к его совести.
– Что-что. Сначала вы испортите жизнь своему коту, а потом он испортит жизнь вам.
– Простите? – он недоуменно притих.
– Побочные эффекты. Разве вы не знали? Обсираться будет. Много и часто. На диван. Под диван. В тапки. В туфли. В раковину. У кастрированных котов дерьмо вонючее, так что не нарадуетесь. А потом он сдохнет. От мочекаменной болезни. Толстым и неуклюжим. И ущербным. Как-то так.
Такой многозначительной паузы я не слышала наверное с тех пор еще долго. До того момента, как не устроилась на работу и однажды утром позвонила начальнику в самый разгар летнего пиздеца с фразой «я заболела».
– Нет, не знал. Я, честно говоря думал, что это куда проще…
«да и вправду. Подумаешь, яйца отрезать. Да как два пальца об асфальт!»
– Поэтому спасибо вам, доктор, – продолжает он. – …за предупреждение.
– Вообще-то, молодой человек, не думаю, что вам стоит меня благодарить. Тем более, что я не доктор. Я обычный житель, этой обычной квартиры, чищу унитаз, вот вас консультирую. Телефон вет. лечебницы такой же точно, только у них теперь «06» посередине. Исправьте себе, пожалуйста. И к слову, мой кастрированный кот умер год назад от этой самой мочекаменной болезни.
Снова недолгая пауза.
Честно, кажется даже я за много километров по дрожи телефонных проводов почувствовала как же капитально этот мужик ох**л. Но держался он достойно, молодец. Тут же принялся долго и тревожно извиняться. В перерывах между его причитаниями я ему еще раз напоминаю номер ветеринарки, на что он мне отвечает.
– А, знаете, не стоит. Что-то я передумал. Пусть так живет.
Барсик спасен.
Я довольная ложу трубку.
С тех пор мне еще пару раз звонили, но уже куда более опытные люди, начиная свой разговор с фразы «алё, это вет. лечебница?» Врать я не умела. А потом и вовсе перестала поднимать эту отвратительную оранжевую трубку.
Исключая, правда, случай, когда какая-то барышня с лету после «здрасьте», выдала мне что-то вроде «моя двоюродная тетя моей троюродной сестры сказала, что ты отлично консервируешь огурцы, мол, выручай!»
– Та ну на юх, че правда? А я и не знала…