в Москвиче, жуя ковригу,
что звалась мацой,
в жаркий полдень едет в Ригу
друг подростков Тсой.

говорит сердито Витя:
ну, Тальков, так что ж!
обо мне - мол, о семите -
значит, не споёшь?

тем тебя я боле стою,
что забыл хамец,
а на сцене рот открою -
так ещё певец!

и акын лицом корейским
просветлел опять,
по нутру ему еврейским
хлебом пировать;

вдохновенен, он, как прежде,
кровь бурлит в груди..
..и Икарус, как надежда,
манит впереди.