Спи-усни. Не бойся.
Укройся одеялом из шерсти;
в этой комнате белого льда
к тебе придет мышка-беда.
Не беспокойся.
Ее прогонит
кошка, которая приходит всегда.

Они проснулись с первыми лучами солнца. Все разом. Первым на ноги поднялся Лоз, потянулся в разные стороны, помахал руками. Кадаж вставал лениво и последовательно. Йазу вскочил на ноги. Тело было удивительно легким. Нет. Не вскочил. Отчего-то закружилась голова, и потемнело в глазах. Йазу упал на четвереньки.

Он был такой счастливый последние две недели. Ничто не печалило, и ничто не мешало, и движения были как танец, а танец как вода. Он смеялся без причины, не разговаривал вовсе и, кажется, совсем не ел.

- Эй, ты чего? - Лоз даже не понял, что произошло. - Вставай.

Вскочил Кадаж. Лоз наклонился над Йазу, попытался его поднять, встряхнул так, что мотнулась голова.

- Ты чего?!

Кадаж тронул Лоза за плечо.

- Отпусти его.

Йазу уложили на спину на ближайший ровный обломок бетона. Кадаж присмотрелся к нему и ахнул. Что, у Йазу всегда были так глубоко посажены глаза? И черные круги под ними тоже были? Не зная, что делать, Кадаж стянул перчатку и прикоснулся к ввалившейся щеке брата. И отдернул руку: ему показалось, что Йазу кипит.

Йазу переводил удивленные блестящие глаза с Лоза на Кадажа. Как будто некоторое время его здесь не было. У Лоза выражение лица, словно он собрался плакать. Кадаж встревожен. Йазу попытался встать - опять не получилось. Кадаж положил руку ему на грудь.

- Лежи. Лоз, сними куртку и укрой его.

Лоз молча и очень удивленно подчинился.

Кадаж ходил по площадке перед байками взад-вперед, кидая на Йазу встревоженные взгляды, и вспоминал. Теоретически, у братьев был непрошибаемый иммунитет и ускоренная регенерация. Практически Йазу, как и сам Кадаж, был еще подростком - формирующееся растущее тело. Еще Йазу был мерзляк. Кадажа это всегда раздражало: он не мог понять, как может быть холодно, если тепло, особенно когда двигаешься? Впрочем, пару недель назад Йазу перестал ежиться и застегивать воротник до подбородка, хотя осень уже ложилась инеем на камни. А что было до? "До" они были у озера. И Лоз, шутя, уронил Йазу в воду. Тот ругался, долго возился с пистолетом: чистил, разбирал, снова чистил, пристреливал заново.

Кадаж схватился за голову. Он почти ничего не понимал в медицине. Но не надо что-то понимать, чтобы догадаться: Йазу заболел. И, кажется, серьезно. Кадаж не мог припомнить, чтобы кто-то из них от слабости не мог подняться. Даже после самых "продвинутых" экспериментов в Шин-Ра Лабораториз.

Лоз вообще впал в ступор - понял, что это не игра и не знал, что дальше.

А Йазу было хорошо. Чуть колыхались полуобрушенные стены, небо было не серым, а удивительного фиолетового оттенка, мир чуть качался, как если гнать на байке по хорошей дороге. Только жарко. Он потащил с себя куртку Лоза.

Кадаж остановился. Он решил, что делать, и придумал, как. В конце концов, они второй год мотались по свету. И зима подступала вторая. Климат изменился после взрыва реактора не в лучшую сторону, и основательно. Впрочем, жару Кадаж не очень любил.

Прошлую зиму они провели, перекочевывая из дешевых ночлежек в лав-отели и обратно. Ничего хорошего: Йазу, завидев таракана, начинал прицельную стрельбу; Лоз выворачивал руки тем, кто хватал его за задницу. Сам Кадаж тоже был не в восторге. Поэтому еще по весне, рыская по окрестностям, он приглядел место, где можно было бы перекантоваться пару особо холодных месяцев. Какая-то дурная тетка жила одна в полусотне километров от Кальма и почти никуда не ездила. И к ней, судя по колеям, никто. Если бы речь шла просто о зиме, они избавились бы от тетки и заняли дом. Но сейчас им нужна помощь. Врач. Лекарства.

- Лоз, сажай Йазу на байк. Он болеет, ты поведешь.

- А куда?

- В Кальм.

Йазу был очень неудобный. Он не сопротивлялся, он просто отчего-то раз за разом выворачивался из рук. Только возле байка слегка очухался - сам взялся за руль. Сидеть Лозу тоже было неудобно. Назад Йазу не посадишь, упадет, а спереди - это получалось почти на воздухозаборниках. И еще Йазу норовил вести. Как же это так - болен?

Сорвались с места сразу на форсаже. Кадаж, против обыкновения, ехал не впереди, а рядом. Конечно, кувыркнись Йазу с байка - кранты ему. Впрочем, не кувыркнется.

Дом - это просто. Крыша, постель. А врач? Выжимая из байка почти предел, Кадаж думал о том, где взять врача. Такого, который умеет лечить это, а не огнестрельные и резаные раны.

Холодный ветер в лицо. И уже не так жарко. Йазу одной рукой чуть расстегнул ворот. Непривычно - ветер разбивался о шею, проскальзывал под плащ. И ощущения непривычные - пробирает до костей, и как будто даже знобко, но приятно. Все вокруг виделось ослепительно ярким.

Перевалили через гребень холма. Кадаж указал вперед: дом сверкал окнами, в которых отражался рассвет. От вершины до самого крыльца все просматривалось великолепно. Впрочем, тетка вряд ли сообразит. А им будет видно, если что.

Йазу лег на воздухозаборники. Так ему было удобней. Лозу так удобней не было, но тут не спросишь. И потом, дом уже вон он. Крыша зеленая, окна поблескивают.

Через пять минут байки развернулись у крыльца. Йазу сполз на землю. Лоз глянул на Кадажа, сообразил сам. Поднял Йазу на руки. Минус две боевых единицы - с братом на руках не помашешься.

Кадаж встал под дверью. Ударил кулаком раз, другой. Когда примерился ударить ногой, дверь распахнулась сама. За дверью стояла тетка. Ростом вровень Кадажу, заспанная, коротко стриженная, встрепанная, в загадочной пижаме лилово-фиолетовых оттенков и с какой-то трубочкой в зубах. Страха в глазах тетки не было нисколько.

***

Нэлле в прошлый вечер боялась ложиться. Боялась не зря - пришли кошмары.

Когда что-то взревело и в дверь начали стучать, она еще не вернулась в реальность. Привычно сунув в рот пустой мундштук, открыла - и увидела троих мальчишек. Мимоходом отметила, что мальчики хотят казаться страшными. Но до ее снов им далеко. Как до Вутая по-пластунски.

Вся в сонных мыслях, щурясь на рассвет, она сошла с крыльца, отодвинув младшего мальчика, подошла к тому, которого старший держал на руках, протянула руку, коснулась прозрачной кожи над ключицами - и проснулась совсем.

Ненадолго, но Кадаж замер. От недоумения. Тетка вела себя совершенно не по сценарию. Хотя - какая разница? Может, так будет лучше.

Лоз, в которого уперся бешеный черный огонь ее глаз, чуть съежился.

- Идем, - велела Нэлле, развернулась и вошла в дом. Средний мальчик был невероятно болен.

Сзади у тетки обнаружился хвост волос - длинный, до крестца.

- Сюда, - она вела их в самое удобное место - в собственную спальню, она же кабинет. Кровать была всклокочена и смята, но простыни Нэлле меняла вчера. - Клади его на постель. А ты, - взгляд на Кадажа, - принеси с кухни аптечку. В холодильнике, в самом маленьком отделении.

Лоз послушался, уложил брата поверх одеял. Нэлле наклонилась над Йазу, потянула молнию плаща вниз. Мальчика надо было переодеть, и срочно.

- Раздень его пока, - она сунулась в платяной шкаф. - До белья.

Нэлле достала несколько домашних футболок, фуфайку с длинными рукавами. Мальчик сгорает, ему надо сбивать температуру, а это значит, что через несколько часов и одежда, и постель будут мокрыми. Надо сразу приготовить смену.

- Ему позарез нужен врач, - пробормотала она. - Немедленно. Как вы…

Лоз слушал ее краем уха. Не понимал. Он расстегнул плащ Йазу до конца и ужаснулся. Бывает плод - с плотной темной кожурой, очень вкусный, и иногда снимешь шкурку, а мякоть вся усохла и видны косточки. Косточки Йазу можно было посчитать - каждую отдельно.

Плащ полетел на пол, за ним - ботинки и брюки. Бесшумно и быстро вошел Кадаж. В руке у него была длинная, узкая, но объемистая коробка.

- У него есть аллергии на медпрепараты? - спросила Нэлле, начиная натягивать на выгоревшего изнутри мальчика бежевую фуфайку. Белье на нем было… невыразимое. Неважно.

Кадаж отрицательно мотнул головой.

Йазу был переодет, укрыт двумя одеялами, под спину ему Нэлле сунула пару подушек.

- Давай сюда, - она забрала у Кадажа аптечку, поставила на прикроватный столик, открыла, достала электронный термометр, прижала его к шее мальчика. Посмотрела на индикатор и покачала головой. - Поставь чайник, пожалуйста. Придется обойтись таблетками - уколы я делать не умею.

На слове "уколы" в на лице Йазу, вяло и безуспешно пытавшегося вылезти из слишком жарких одеял, отразился ужас. Зато попытки вылезти прекратились.

- Не надо ему уколов, - сказал Лоз.

Кадаж послушно развернулся и отправился ставить чайник. Совершенно безумная тетка.

- Не будет уколов, - Нэлле положила на лоб больного мальчика ладонь. - Но лечиться тебе надо.

Прикосновение было правильным. По всему телу Йазу прокатилась мягкая волна.

У Нэлле были самые обычные жаропонижающие - шипучка с фруктовым вкусом. По его состоянию, как ей казалось, надо бы двойную дозу. Но он такой тощий… Старший замер в изножье кровати и смотрел то на брата, то на Нэлле испуганными глазами.

- Все будет хорошо, - пообещала Нэлле, совершенно в этом не уверенная. - Но нужен врач. Я позвоню сейчас.

На пороге стоял Кадаж с чайником.

- Звонить. Не надо. Я съезжу за врачом.

Нэлле подошла к нему, взяла чайник. И заглянула в зеленые - с вертикальным зрачком! - глаза. Вспомнила про меч на его спине, приспособление на руке у старшего.

- Как знаешь. Только поспеши.

На рабочем столе стоял стакан с водой. Нэлле плеснула в него кипятка, кинула, подумав, полторы таблетки. Те зашипели. Запахло ягодами. Нэлле опустилась на колени около кровати, поднесла стакан к губам мальчика.

- Выпей все. Не торопись.

Йазу не вполне осознал, откуда она взялась. Глаза черные, волосы черные - чужая. А, это она говорила про уколы. Мысль об уколах оказалась настолько жуткой, что он взял стакан и удержал его, пока пил. Жидкость была теплая, сладкая и явно химическая.

Лоз в ногах кровати стоял столбом. Не знал, что делать.

- Сядь, - велел ему Кадаж, повернулся на каблуке и вылетел из дома.

Хлопнула дверь, взревел байк. Выпитая вода проступила на лице мальчика испариной. Слишком худой. Слишком замученный. Они не нарочно - дети. Просто не понимают. Его надо напоить, хорошо бы молоком с медом. Или чаем. Нэлле забрала чайник и ушла на кухню, готовить. Она еще не вспомнила, что до сих пор в пижаме.

Лоз сидел очень тихо. Сидел, смотрел на Йазу, пытался понять, совсем брату плохо или нет. И как это так - заболел? Стакан выкатился у Йазу из пальцев. Лозу стало страшно.

Горячее тепло хлынуло в голову Йазу. Все: потолок, обои, настенная лампа, испуганные глаза Лоза, прозрачные - кажется, собственные, - руки - стало болезненно отчетливым. Он хотел сказать Лозу, чтобы тот не волновался, но губы словно покалывало изнутри мелкими горячими иголочками. А потом узор на обоях начал меняться, и Йазу погрузился в созерцание. Было красиво.

Подумав, Нэлле приготовила чай с медом. Перелила его в первый попавшийся чайничек - с разноцветными птицами. Остудила. Давать этому мальчику молоко она не решилась: судя по его виду, он слишком долго голодал. Прямо хоть на пропагандистский плакат снимай: "Вот что с нами делает Шин-Ра!". Почему Шин-Ра, Нэлле не знала. Просто общественное пугало. Вроде вордоплёха для малышей.

Кадаж уехал. Лоз не знал, что делать. А ничего не делать он не умел. Поэтому обхватил голову руками и начал раскачиваться, сидя на стуле. Потом - вместе со стулом.

- Вот еще питье, - сказала Нэлле.

Старший выглядел совершенно растерянным. Нэлле села на край кровати, приподняла среднего за плечи. Поднесла к его губам носик чайника. Не больничная поилка, но сойдет и этот антиквариат.

Йазу рефлекторно глотнул, сконцентрировался на реальности. Тетка была правильная. Почти своя - прикосновения Лоза бывали более чужими. И вкус - чуть щиплющий язык, совсем не приторный и немного терпкий. Узоры перестали дробиться и перестраиваться. На поилке прилепилась птица. Раскрашенная. Интересно, это такая игрушка? А зачем?

Мальчик выпил почти все. Кажется, это хорошо. Нэлле пододвинула столик так, чтобы с кровати было удобно взять стакан, принесла еще воды. Потом подошла к Лозу.

- Меня зовут Нэлле. Твой брат давно болеет?

Лоз как включился - перестал раскачиваться и распрямился. Мотнул головой - совершенно по-собачьи.

- Я Лоз. Он - Йазу. Уехал Кадаж. Не знаю.

- Ясно, Лоз. Давай-ка, пока… - она обернулась, - …Йазу спит, ты помоешься. А потом мы поедим. Тебе красную зубную щетку, синюю или белую?

Лоз задумался.

- Не знаю. Красную.

Помыться - это очень здорово. Жалко, Йазу, кажется, нельзя купаться - он так это любит.

Нэлле проводила Лоза в ванную, выдала ему полотенце, новую щетку и зубную пасту, подумала и вручила кусок особо ядреного мыла на морских водорослях. Сама она собиралась почистить зубы в кухне, а потом заняться завтраком.

Лоз пошел в воду. На стене была картинка. Птицы какие-то. Вкусные на вид. Здесь везде картинки. Кое-как разобрался с душем и долго мылился. Пена была горькая и щипала глаза, когда Лоз мыл голову.

Намыливался и споласкивался Лоз, пока мыло не кончилось. Потом кое-как постирался. Выключил горячую воду и постоял под холодным душем. Здорово. Вылез из ванны, натянул влажное белье, штаны, а обуваться не стал: носки странно пахли.

Нэлле курила и пила кофе. В микроволновке размораживался кусок мяса, купленный ради случайного каприза: Нэлле мяса не любила. Но мальчики нуждаются в нормальной еде. Йазу спал. Каждые десять минут Нэлле проверяла, не пора ли его переодеть. Лоз плескался, изводя на себя всю горячую воду. Не страшно, нагреется. Йазу необходимо в больницу. Срочно. Но маловероятно. Чего ребенок так боится?

***

Кадаж опять выжимал из байка все возможное. А потом еще нужно будет перегнать байк Йазу. И есть ли у "мясника" на примете соответствующий врач?

Калитка осталась за спиной. Кадаж затормозил у крыльца. Запахло паленой резиной. Охранник. Ствол. По стволу ногой. Взбежал по ступенькам.

"Мясник" Моррис, сидевший над чашкой в кабинете, увидел гостя и начал вставать - кошмарно медленно. Чашка вывернулась из пальцев и со звяканьем раскололась. По полу расползалась коричневая пряная лужа.

Гость - не торчок, не алкаш. Хуже.

- Йазу болен. Не ранен. Кто этим занимается? - спросил Кадаж.

- Болен чем? - "Мясника" отпустило. Он снова сел. - Понос? Сыпь? Кашель? Температура? Бред?.. впрочем, вы все бредите.

- Только температура, - Кадаж оперся о стол, чуть нагнулся к медику, - и он не стоит на ногах. Ничего не может.

"Мясник" не сказал - а хотелось! - что такое состояние для этих отморозков оптимально.

- Тебе нужен терапевт. Который лечит всякую фигню вроде кашля и соплей.

- Это не фигня, - недобро ответил Кадаж, заглядывая в мутно-карие глаза. - И где твой терапевт?

- Мой… - Моррис тянул время: ну не убил же этот щенок Гейла? - Тебе в больницу или как?

- В больницу? Дурак. - Чего он ждет? Охранника?

- Ну так и вез бы его в больницу.

- Дурак. - Кадаж резко наклонился к "мяснику", лицо к лицу - и тут же назад. Перекатился с носка на пятку и обратно. - Йазу нельзя в больницу. Где твой терапевт?

Закусивший губу охранник нарисовался в проеме двери. Стволом он больше не тряс - рук не хватало: здоровая бережно баюкала покалеченную у живота.

- Квартал девятнадцать, дом сорок пять, уровень двенадцать, квартира 54С, - выдавил охранник. Боль стимулирует умственную деятельность. Иногда. Ковальдо все равно сволочь. Сдохнет - не жалко.

В следующий момент Кадажа уже не было.

***

Реми Ковальдо только пришел со смены, только принял душ, только выпил пива и расстелил постель, как дверь его квартиры, выбитая вместе с петлями, влетела внутрь.

- Йазу болен, - сказал Кадаж, в момент понимая, что этого мужика ничем не напугать, - очень. Ему нужен терапевт. Срочно.

Ковальдо, двадцать лет отработавший в больнице "Скорой" в отделении интенсивной терапии, не удивлялся ничему.

- "Скорая" принимает всех круглосуточно. Вызови.

Кадаж не совсем понял и сделал несчастные круглые глаза. Кажется, его пытались послать. А смогут?

- Йазу нельзя в больницу. А "скорая" - повезет туда, - он подошел, швырнул на кровать достаточную, по его мнению, сумму. - Едем.

Ковальдо, по опыту знавший, что его согласие или несогласие роли не сыграют, проверял свой "полевой набор". "Скорая" там или не "скорая", но все соседи ходили к нему - что с проломленными головами, что с гонореей. Не считая, он сгреб деньги с кровати и сунул их в карман куртки.

- Едем.

Пока спускались, Ковальдо допрашивал:

- Возраст? Вес? Давно болеет? Какие симптомы? Что ел в последние двое суток? Какая именно температура?

Кадаж отвечал с конца.

- Ничего не ел. Больше трех суток, он не хотел. Симптомы? Слабость, температура, и ему не холодно. Вес? Был семьдесят, сейчас не знаю. Возраст? Примерно двадцать. Как давно болеет - не знаю, наверное, две недели.

- И две недели ты… - тут Ковальдо увидел байк и замолчал. Таки Шин-Ра. А как было бы хорошо, окажись этот перепуганный паренек просто мутантом или крашеным придурком в линзах…

- Я что? - Этот человек может понять все. Или почти все. Но это все ему на хер не нужно. - Ему было хорошо. Весело. - Кадаж сел на байк, обернулся, хлопнул позади себя по сиденью.

Ковальдо пристроил чемоданчик поудобнее и обреченно сел. В то, что ехать придется в соседний квартал, он не верил. "Ему было весело". И температура, а потом - внезапный упадок сил. Препаршивейшие симптомы.

***

Нэлле переоделась, пока Лоз был в ванной. И надела узкие прямоугольные очки для чтения. Йазу, кажется, спал.

Лоз пошел на запах: очень вкусно пахло мясом. У него потекли слюнки. Нэлле посмотрела на него и поняла, что этот парень, пока не поест, ей не помощник. Так что она просто поставила на стол тарелку с кое-как пожаренными стейками, порезала хлеб и достала горчицу.

Тарелка опустела в момент. Лоз огляделся по сторонам. Добавки не будет. Остальное - Кадажу.

- Ты печенье любишь? - Нэлле достала с дальней полки жестянку с нарисованными птенцами чокобо. Из холодильника добыла молока.

Печенье было вроде сухого хлеба, но вкусное. Запил молоком. Облизнулся. Ел он как-то странно - очень быстро и аккуратно.

- Надо переодеть Йазу. Пойдем.

Не опасная. Не боится и не гонит. Командует. Она заботится о Йазу. Значит, правильная. А в доме хорошо. В доме крыша, и стены, и нет ветра, и можно ходить без куртки. Хотя не жарко. Лоз не любил жару примерно так же, как Йазу не любил холод.

Йазу был весь мокрый. Пот со лба струйками стекал к вискам. Нэлле раздела его и обтерла пропитанными лосьоном салфетками, израсходовав всю тубу. Переодела в то, что было под рукой - длинную футболку в плюшевых мишках. Пока Лоз держал брата на руках, перестелила постель. Влила в Йазу еще пол-литра чаю. И оставила в покое.

Часа через полтора над холмами взревело - вернулся Кадаж. С ним был смурной почти старый мужик - плотный, усталый. Врач. Он, не разуваясь, вошел к Йазу, положил пальцы на запястье, свободной рукой потащил из кармана стетоскоп.

- Жаропонижающие - что, когда, доза?

- Два с половиной часа назад, - отозвалась Нэлле. - Триста единиц Ти-Корекс. До того - температура сорок и три. После я еще не измеряла. Выпил около литра жидкости, пропотел. Нет, мы не родня, да, я за них отвечаю, нет, я не довела бы ситуацию до подобного. А теперь работайте, не ругайтесь на детей и… Хотите кофе?

От неожиданного заявления хозяйки дома Ковальдо проглотил весь набор нецензурных слов, который вертелся на языке.

- Да, кофе.

Мальчишке на вид было от силы лет четырнадцать. Какие двадцать? Помилуйте, откуда?!

Лоз потихоньку слинял на кухню. Кадаж остался. Вопросы врач задавал, не отвлекаясь от осмотра. Ковальдо надел стетоскоп, послушал. Короткое жесткое дыхание, шумы в легких. Картина была ясна. Госпитализация и в самом деле показана. Категорически.

Вошедшая Нэлле вручила доктору большую чашку горячего сладкого кофе и такую же чашку чая - Кадажу, который мгновенно ополовинил ее.

- Пневмония? - спросила она, совершенно автоматически садясь рядом с Йазу и снова кладя руку ему на лоб. Йазу тут же расслабился. Кадаж рядом, и эта черноглазая, значит, медик не сможет "активно исследовать объект №…". Не дадут.

- Раньше никогда не болел?

Кадаж кивнул. Посмотрел вопросительно поверх чашки, допивая. Ему слово "пневмония" ничего не говорило.

- С какого возраста разогнан? - обыденным тоном спросил врач. - Специализация?

- Солджер Экстра, - Кадаж ответил не сразу. - С самого начала. Если проболтаетесь, - взгляд на Нэлле, на врача, - убью.

Ковальдо присвистнул.

- Реальный возраст? - проболтаешься тут. Это не то, что приятно знать. Это не то, что полезно знать. Мать вашу! Этого вообще знать не следует. Но это необходимо знать. Кто бы они ни были, что бы ни делали, клятвы медика это не отменяет.

- Семь, - Кадаж стиснул пустую чашку. Та хрустнула и раскололась.

- Дайте назначения и рекомендации, - попросила Нэлле. - Я найду пульмонолога.

- О господи. Антибиотики. Антигрибковые комплексно. Витамины комплексно. Я напишу, - к концу осмотра доктор как-то вдруг посерел и состарился. - Рекомендую сделать туберкулезный мазок. На всякий случай. Две недели… Как он заболел? Как питался?

Кадаж выглянул, посмотрел на сидящего на кухне и катающего по столу банку от печенья Лоза, подошел к врачу.

- Упал в воду и забыл высушиться. Он всегда мало ел, эти две недели… - Кадаж закрыл глаза, вспоминая, - кажется, совсем не ел.

- Кретины малолетние! - не выдержал, наливаясь краской, Ковальдо. - Совсем не ел, и не ночевал под крышей, и ездил на байке. И мало пил!!! Придурки! - он явно собирался продолжить.

- Прекратите! - шепотом рявкнула Нэлле. - Здесь больной ребенок. Хотите орать - идите во двор!

Ковальдо осекся. Кто им эта сухая полувутайка с аристократическими замашками? Кто бы ни была, осадила она медика очень корректно. В конце концов, если им действительно по семь лет, то чего от них хотеть? У больного эйфорическое состояние, а они думали, что ему хорошо и весело. Лучше не бывает. Ковальдо покачал головой, вынул из кармана блокнот и ручку, начал писать.

"Как она его, - восхищенно отметил Кадаж, запоминая манеру. - Ни единого лишнего слова".

- И обильное питье, - бормотал под нос врач, - и хорошо бы пару дней прокапать глюкозы с витаминкой…

- Исключено, - Нэлле была категорична. - У мальчика фобия шприцов…

- Явно обоснованная, - буркнул Ковальдо, вернувшийся в относительно ровное расположение духа. До чего же странная тетка! Настоящий гуманист - это в нынешнем спятившем мире? Она хоть понимает, кто такие Солджер Экстра? Идеальные солдаты. Сефироты малолетние... А этого лучше не говорить. - Держите список назначений. Вот мои пожелания по поводу обследования. Крайне жаль, что нельзя взять анализ крови. И с рентгеном вряд ли получится. Теперь слушайте. Постельный режим. Обильное питье. Детское питание - знаете, эти всякие баночки, творожочки. Постепенно ввести мясо - натуральное, нежирное. Но не раньше, чем через неделю. С завтрашнего дня - обезжиренное молоко. Регулярно проветривать. Как сможет вставать - прогулки по дому. И медицинское наблюдение. Если сможете, проконсультируйтесь­ с педиатром. Я по детям не специалист.

Нэлле изучала список препаратов и дозировки.

- Когда вызывать пульмонолога? Завтра или послезавтра? Можно ли вызвать вас, если состояние ухудшится?

Кадаж только моргал, переводя взгляд с Нэлле на врача, с врача на брата. С половинками чашки в руках.

- Йазу долго будет болен?

Ковальдо повернул голову. На этого ребенка было очень тяжело злиться. Несмотря на сломанную дверь. Соседи, небось, уже полдома вынесли. В конце концов, он-то не виноват, это Шин-Ра создала его таким… и это Шин-Ра их бросила.

- В данном случае - месяца на три. Если повезет, через месяц он будет относительно в норме. Пульмонолога вызвать завтра. Меня - если действительно станет хуже. Вот мой график, - он выложил на стол мятую, в пятнах, бумагу. - Через месяц надо будет начать физиотерапию, но это вам пульмонолог подробно расскажет.

- Спасибо, доктор, - Нэлле наконец-то улыбнулась. - Я вам сделаю еще кофе.

Она вывела Кадажа на кухню и торопливо закурила.

- Сейчас я поеду в Кальм за лекарствами и продуктами. Заберу с собой врача. Чем вы будете заниматься, пока меня не будет - дело ваше, но в Йазу надо вливать питье каждый час. И не забывайте помогать ему сходить в туалет. Ванная в твоем распоряжении, мясо на сковороде - для тебя. Если хочешь переодеться, поройся в шкафу на верхней полке, там были всякие штаны.

Она раздавила сигарету в раковине, налила для врача кофе и вышла.

Кадаж медленно кивнул. Он все сделал правильно. И она все делает правильно. И чай вкусный. Она обо всех думает, вон Лоз сидит отмытый и явно не голодный. Она даже о враче подумала, хотя ему и так заплачено.

Если она чокнутая, то лучше пусть все будут такие.

Спи-усни.
Забудь, что ты в больнице,
что окна - не окна, а черные бойницы,
что крепость взята в осаду зимой.
Боже мой,
Прислушайся - услышишь,
как тихо-тихо дышит,
вспрыгнув на постель,
кошка, которая приходит всегда.

Нэлле подбросила врача до автобусной остановки. В Мидгар - бывший Мидгар - он доберется сам. В машине он порывался было говорить - кажется, о Сефироте. Но вести машину было слишком трудно, и Нэлле его почти не слышала.

На прощанье доктор Ковальдо поцеловал ей руку и оставил в глубоком недоумении.

Нэлле отправилась в огромный полуавтоматический гипермаркет, единственный в городе. Мелкие лавочки ей не подходили. Мысленно составила список покупок, покачала головой. Много. Дорого. Ничего не поделать.

Начала она с аптеки-автомата. Препараты оказались не просто дорогие: все, кроме витаминных комплексов, продавалось только по ID. Интересно, есть ли ID у мальчиков? Вряд ли. Расплатившись карточкой и упаковав флаконы и коробочки в сумку, она отправилась в общий торговый зал.

Продукты. Из расчета на аппетит гостей. То есть много - и того, что Нэлле обычно не покупала. Детское питание. Нэлле накупила всего: баночки, бутылочки, лоточки. Никогда не приходилось, а ведь так когда-то мечтала, выбирала марки, привередливо обсуждала с Эссимом состав и дизайн… Нет, об этом не думать! Не время. Она потерла виски и отправилась за соками и молоком.

Одежда. Явно же у мальчиков есть только то, что на них. Покупать придется на глазок, ну да ладно. Трусы, носки, футболки, рубашки, пара пижам для Йазу, джинсы для Лоза - не промахнуться бы с размером. Забавные подростковые брюки для Кадажа.

Закончив покупки сигаретами для себя, новыми зубными щетками, мылом и пастой, Нэлле отправилась на автоматическую кассу. Там можно было расплатиться только карточкой, зато никакая кассирша не догадается удивиться странному набору покупок.

Нэлле сложила пакеты в машину. Теперь врач... Она достала телефон и набрала номер. Как бы это не соврать и правды не сказать?

Автоответчик.

"Вы позвонили доктору Эссиму. После сигнала оставьте ваши координаты и время, которое было бы для вас удобно".

Нэлле хихикнула. Старый доктор Эссим, отставной семейный врач, был большой оригинал.

- Хагир, это я, Нэлле. У меня к тебе дело. Сейчас приеду.

Коммутатор весело хмыкнул и отключился.

По дороге Нэлле продумывала легенду. Не знает, кто гости. Назначения оставил врач, который их привез. Нужно наблюдение. Никакой госпитализации. Хорошо, что Хагир Эссим плохо видит. Байки мальчиков надо будет загнать в сарай.

Нэлле начала верить, что все получится.

***

Кадаж не представлял точно, что дальше. Все, от него зависящее, он сделал, и теперь? Он принялся обследовать дом. Лоз ходил за ним хвостиком.

- Нэлле хорошая? Ты пойдешь купаться? Йазу скоро будет как всегда?

- Не скоро. Пойду.

Нэлле хорошая?

- Да. Наверно.

Внутри дом отчего-то был меньше, чем снаружи. Комната, в которой был Йазу. Еще одна, с кроватью пошире, пустая. Комната с диваном, телевизором и низким столиком. Ванная. Кухня. Кадаж заглянул на пыльный чердак. Спустился в подвал. Полюбовался на бойлер и генератор. И пошел мыться.

Лоз отправился караулить Йазу. Тот дремал. То есть смотрел под веками путанную, но интересную историю про зверей, похожих отчасти на пустынных львов, только серых.

Где-то рядом был Лоз. И Лоз тоже был серым зверем.

- Ты не того... - со словами у Лоза было плохо. - Нэлле хорошая.

Йазу приподнял веки. Лоз.

- Хочешь пить? - спросил Лоз.

Йазу взглядом ответил: да. Лоз принес еще чаю. Припомнил, как это делала Нэлле. Поддерживая Йазу под спину, усадил.

- Пей.

Йазу так и не вынырнул до конца из грезы. В грезе у Лоза была серая грива и мощная челюсть. В грезе пить надо было языком. У Йазу странно блестели глаза.

Лоз поил Йазу, как это делала Нэлле - из чайничка с пестрыми птицами. Кажется, ему уже лучше?

Кадаж зашел в ванную комнату. Огляделся. Она была небольшая, очень уютная. И очень чистая. Окно, раковина, душевая кабина, унитаз и сама ванна. Полочки и шкафчики, баночки и флакончики. Зачем ей одной столько? Огромное - как в дорогих лав-отелях на потолке - зеркало. Кадаж посмотрел в него, чуть наклонил голову, повернулся боком. Волосы давно пора мыть. Он подмигнул отражению, понюхал оранжевые кристаллы из большой банки, насыпал горсть в ванну и открыл краны. Пока вода наливалась, разделся и повертелся перед зеркалом нагишом. Недовольно хмыкнул. Тощий и недокачанный. Прошелся по ванной, читая надписи на банках, флаконах и тюбиках, нюхая приглянувшиеся и даже пробуя на вкус. С десятком самых интересных забрался в ароматную воду, устроив меч под рукой.

Плескался Кадаж долго. Оранжевые кристаллы кончились. Половина отобранных флаконов опустела. Зато из ванной Кадаж вышел совершенно довольный жизнью, кутаясь в слишком узкий в плечах махровый халат. Посмотрел, как Лоз поил Йазу - у Лоза отлично получалось. Все-таки он хороший.

- Там еда на сковородке, - сообщил Лоз, увидевший Кадажа. - Для тебя.

Кадаж поел и почувствовал себя полностью комфортно. Допустим, Нэлле хорошая. В любом случае, они останутся здесь надолго. Что они будут делать? Они никогда и нигде не оставались надолго.

Лоз помог Йазу сходить в туалет - попросту донес его до ванной.

- Здесь красиво, - Лоз был настолько горд, словно сам всю эту красоту придумал.

Йазу неразборчиво уркнул, соглашаясь.

***

Нэлле, сидя за чашкой зеленого чая, рассказывала старому приятелю длинную запутанную историю. Тот слушал. Верил? Нет? Неважно, лишь бы молчал.

- Ну смотри, Нэль. Тебе за это хоть заплатят?

- Ты свой гонорар получишь, Хаги. Не скребись.

- Да я ничего, - Хагир еще раз просмотрел список назначений. - С таким диагнозом надо в больницу, под наблюдение.

- Исключено.

- Глупо.

Нэлле пожала плечами.

- Ладно, завтра приеду. Ты вот это... - он постучал пальцем по строчке, - ...купила?

- Нет. Не было в аптеке.

Хагир с невнятным ворчанием встал, ушел в кабинет, вернулся оттуда с немаркированным флаконом.

- Держи. И вали отсюда, я старый человек, мне покой нужен.

Нэлле улыбнулась, поцеловала Хагира в морщинистую щеку и отправилась домой. Дорога обратно была еще хуже, чем дорога туда. Она устала, как всегда уставала от поездок в город. Но в этот раз - особенно.

Лоз и Кадаж - босые, Кадаж в халате и с мечом - вышли на крыльцо, заслышав машину.

Нэлле поставила старый внедорожник под навес, вышла из него, закурила, прислонившись к дверце и глядя на мальчиков. В доме теперь особо не покуришь. И как тогда работать?

Кадаж сообразил, что надо помочь.

- Что делать?

- В багажнике покупки, - сказала Нэлле. - Как Йазу?

- Пил. Ходил в туалет, - сообщил Лоз, ожидая от Кадажа распоряжений.

Кадаж подошел к машине, открыл набитый под завязку багажник. Пакеты были легкие. Он набрал штуки четыре, кивнул Лозу. Лоз сгреб остальное и поволок на кухню. Нэлле пошла за мальчиками. Она даже шагала устало.

- Завтра приедет врач, надо будет спрятать ваши байки.

- Мы сейчас за третьим, - сообщил Кадаж.

Весь большой кухонный стол был заставлен покупками. Нэлле начала разбирать пакеты.

- Это тебе, - она вручила Лозу сверток с новой одеждой. - Это тебе, - Кадажу. - Это будет для Йазу. - Пижамы, белье и плюшевая зверюшка, то ли кошка, то ли собака. Серая. - И это. - Лекарства. - Остальное в холодильник.

Лоз покрутил в руках пакет. Кадаж улыбнулся и быстро ушел в ванную.

- Неудобно все время ходить в одном и том же, - объяснила Нэлле Лозу. До нее начало доходить, что, кажется, этот-то мальчик и есть самый младший. - Иди переоденься.

Лоз отправился за Кадажем. Тот стоял перед зеркалом и красовался. Нэлле одела его в хаки: футболка-камуфляж, толстовка с капюшоном и карманами на животе и совершенно невозможные штаны с множеством кулисок, карманов, пряжек, шнурков и молний. Черные ботинки с этим не смотрелись ни фига.

- Лоз, тебе чего? Класс, да? Почти приличный мальчик, - усмешка была не слишком добрая.

Лоз прикрыл рот.

- Класс. Странно. А я - тоже одеться.

Кадаж не стал выходить: ему было любопытно. Стесняться друг друга братья не привыкли.

Лозу достались синие джинсы, клетчатая сине-белая рубашка и синий разгрузочный жилет с полусотней карманов. В переодетом виде Лоз узнал себя не сразу. Он стал какой-то...

"С первого взгляда, - подумал Кадаж, - мирный. Со второго - слишком опасный".

Пока Кадаж и Лоз развлекались с обновками, Нэлле, взяв лекарства, сок и плюшевую зверюшку, пошла к Йазу. Йазу опять смотрел в потолок, и глаза блестели. Нэлле положила ему на грудь игрушку.

- Это тебе.

Кажется, у Йазу снова поднялась температура.

- Пора принимать лекарства.

Йазу посмотрел на Нэлле и сцапал игрушку. Потом приподнял голову и кивнул. На самом деле он уже все понял. И что он заболел, и примерно - чем заболел: оно клубилось в легких, отдавало болью в грудину, - и когда.

Антибиотики. Витамины. Жаропонижающие давать на ночь и если температура будет слишком высокой. Нэлле по одной вручала Йазу таблетки и капсулы и помогала запивать. Комп стоял невключенным упреком. Придется поработать в ночь. Здесь?

- Мне надо будет работать, Йазу. Тебе не помешает комп?

Йазу проглотил все таблетки. Устало пошевелил пальцами в пушистом звере. Помотал головой:

- Нет.

- Хорошо.

Она наклонилась, поцеловала его в лоб - Йазу изумленно распахнул глаза - и уселась за стол. Включила комп, достала папку с материалами. Перевод рекламной брошюры к серии вутайских косметических средств. "Компания "Белое облако" представляет вам серию новых средств по уходу за лицом и телом. Революция в косметике..." Как будто в нынешние времена будет спрос на элитную косметику.

Кадаж и Лоз вышли из ванной. Лоз подвернул рукава на новой рубашке. Кадаж поддернул вверх штаны. На них были такие очень удобные шнурки.

Йазу покосился на них с усилием. И улыбнулся.

***

На то, чтобы жизнь, пусть и обновленная, потекла по ровной колее, времени понадобилось немного. Хагир приезжал через день, ворчал, привозил для Йазу растирания, требовал от Нэлле бросить курить. Йазу послушно принимал лекарства, но вот в еде оказался капризен невероятно. Конечно, то, от чего он отказывался, подъедал Лоз, но кости сквозь кожу светятся не у Лоза! Нэлле уже почти отчаялась. От Кадажа помощи было немного - они с Лозом целыми днями пропадали где-то, стараясь, правда, приезжать на ночь.

Сказки вслух казались Нэлле малоподходящим методом уболтать Йазу и впихнуть в него лишнюю ложку творога или овощного пюре. Все-таки не младенец. Но чего не сделаешь с отчаяния? Сказок Нэлле, профессиональная переводчица детской литературы, знала множество. Так что одним прекрасным утром Йазу пришлось завтракать про историю о барсуке и улитке. Это была маленькая и очень чистая победа.

А потом ей не заплатили вовремя за перевод. И текущий счет был выметен почти дочиста, а продавать ренту - это слишком долго. Будь она одна, она бы переждала эту несчастную неделю. Много ли ей надо? Но мальчики… Курс приема антибиотиков прерывать нельзя. И им нужно нормально питаться. Мальчики-мальчики…

Нэлле не знала, что делать.

***

Это оказалось очень неплохо - жить в доме, где Нэлле заботится о Йазу и готовит правильную еду. Однако ничего не бывает просто так. Кадаж знал это прекрасно. Но не представлял, что попросит Нэлле.

Более простой Лоз, приметив с утра, что Нэлле в грустях, спросил:

- Помочь? Чем помочь?

- Все в порядке, - Нэлле улыбнулась, потому что Лоз всегда огорчался, если огорчались другие. - Пойду покурю.

Она вышла во двор. Ей лучше думалось с сигаретой в руке, а курить в доме было нельзя. Лоз проводил ее взглядом и пошел к Кадажу.

- Что-то плохо?

- Похоже, - фыркнул Кадаж, - не в порядке - уж точно.

С чего чудесная Нэлле может дергаться? С чего-то совершенно простого и очевидного? Конечно. Опасность, еда?

...Еда. Деньги.

О деньгах Кадаж вспоминал редко. Братья были выключены из нормального товарно-финансового­ обмена. Они просто приходили и брали.

Нэлле выкурила полдюжины сигарет и вернулась в дом. Что делать, она решила. Конечно, больших денег за старинный вутайский фарфор не дадут - время перелома обогащает только спекулянтов. И очень не хочется продавать воспоминания. Но память - это не вещи.

Нэлле решила начать с синего чайного комплекта.

На пороге ее встретили оба здоровых брата. Довольные, собравшиеся в дорогу. Нэлле улыбнулась им. Хорошие мальчики. Единственное, что имело для нее значение.

Надо было что-то сказать.

- Нэлле, - сообщил Кадаж, - ты лучше сразу говори, когда что-то кончается.

Нэлле удивленно подняла бровь. Поправила очки. Они были дети, она - взрослая. И вся ответственность, пока они были здесь, лежала только на ней.

- А то ты для нас все делаешь, а мы просто катаемся, - продолжил Лоз в своей обычной манере, не обратив внимания на холодный предупреждающий взгляд брата. С точки зрения Кадажа, они явно не "просто катались".

- Так что мы поехали за деньгами, - закончил бесподобное логическое построение Кадаж.

Нэлле опустила очки на кончик носа. Присмотрелась к довольному - очень довольному собой, причем в совершенно хагировом стиле, - Кадажу.

Зверя в прыжке не останавливают.

- Будьте осторожны.

Кадаж кивнул коротко и резко, Лоз - радостно. Байки взревели и умчались на запад. Нэлле проводила их взглядом и пошла в дом. На всякий случай стоило привести в порядок сервиз. Посмотреть на новый заказ. И Йазу ждал сказки.

Нэлле рылась на книжной полке.

- Что же тебе почитать?.. - спросила она Йазу, не слишком рассчитывая на внятный ответ.

Йазу прищурился: с кровати названия книжек было видно плохо, а вставать ему не давали - все по очереди. Сказал неожиданно и очень тихо, как прошелестел:

- Стихи.

Нэлле повернулась к нему с удивленной улыбкой. Этот мальчик все время ее поражал. Плюшевая зверюшка на подушке и пистолет под подушкой, капризы в еде и дисциплинированный прием лекарств, любовь к книгам, старательно скрываемая от братьев, замкнутость, маскируемая невероятным обаянием и не то чтобы скрытность, но погруженность в себя.

- Хорошо.

Стихи она могла читать по памяти. Самые разные. Нечаянно вырвался - самый больной и яркий.

Где встретились - не помню, но пришлось,
В слепом апреле бешеного года,
Где волю называли непогодой,
А крылья - тучей. Мы летели врозь

И даже если линии полета
Пересеклись, уже не разберешь.
И он пропел: Потом меня найдешь! -
...Мой хриплый крик ему напомнил что-то...

Йазу смотрел куда-то очень далеко.

- Еще? - спросила Нэлле и, не дождавшись ответа, продолжила:

О, как ты рвешься в путь крылатый,
безумная душа моя,
из самой солнечной палаты
в больнице светлой бытия!

И, бредя о крутом полете,
как топчешься, как бьешься ты
в горячечной рубашке плоти,
в тоске телесной тесноты!

Иль, тихая, в безумье тонком
гудишь-звенишь сама с собой,
вообразив себя ребенком,
сосною, соловьем, совой.

Поверь же соловьям и совам,
терпи, самообман любя, -
смерть громыхнет тугим засовом
и в вечность выпустит тебя.

Слова журчали по камушкам. Это было про Йазу. Он закрыл глаза.

- Вот еще.

Над городом качается луна.
Спеши под мёртвым взглядом фонарей
На островок забытого тепла,
Туда, где не захочешь быть хитрей,

Где тронешь вновь незапертую дверь,
И рядом с другом сядешь у огня,
Забудешь, что извёлся от потерь,
Услышишь: "Брат… Ты здесь… Из-за меня".

И незнакомый город за стеной,
Немеющий под полночью стальной,
Оскалится из каждого окна.

Убогий символ этих райских мест,
Давно устав нести свой пьяный крест,
Чем станет "вековая тишина"?..

Йазу опять открыл глаза. Посмотрел на Нэлле, уверился в чем-то своем и решил не спрашивать, как это "убогий символ", если места райские. Примерно ясно. И жутко.

- Еще? Или ты будешь думать?

В том, что Йазу будет думать, Нэлле не сомневалась. Был в нем какой-то нераскрытый потенциал, сродни ее собственным талантам и умениям.

Строчки собрались в солнечное колесо и крутились на краю сознания. Хотелось еще. Отчаянно хотелось слышать, как....

- Хватит, - попросил он.

Не думая, что и зачем делает, Нэлле взяла с полки блокнот и ручку, положила на край кровати. И ушла, чтобы не мешать.

Потом у блокнота не окажется нескольких листов. Потом - безрезультатно - кончится блокнот...

***

Кадаж уезжал подальше от Кальма. Не охотиться возле лежки. Звериный закон.

Лоз понятия не имел, куда они едут, и не интересовался. Все, что нужно, Кадаж ему скажет. Так было всегда. Кадаж был самый сильный, самый умный и самый красивый.

Обогнув Мидгар, двинулись вдоль побережья.

- Джунон, - скомандовал Кадаж. - Окраина.

На объездной пригасили скорость. Вскоре пришлось спешиться и следить за двухэтажным, с зеркальными стеклами, зданием. Инкассаторы приезжали в половине девятого. А сегодня как раз пятница. Очень хорошо.

Кадаж не рассчитывал на то, что их не опознают: слишком приметны и они сами, и байки. Но это было неважно.

Лоз уже включился в действие. Вот она, машина. Специализированная.­ Вот из нее выходят люди, которым отчего-то кажется, что они под охраной водителя и автоматчика. Вот они входят в зеркальное здание.

- Берем и разъезжаемся. Встретимся у Нэлле.

Лоз кивнул.

Инкассаторы выволокли мешки. Несколько. Лоз не удержался и все-таки двинул автоматчика в висок, прежде чем ухватить пару мешков. Кадаж не стал его укорять. Сам он меч не доставал: незачем. Тут достаточно скорости.

Два мешка на байк - и ходу!

Водитель нажал "тревожную" кнопку. Полиция будет на месте через пять-десять минут. Поздно. Оставшиеся двое стояли, как последние идиоты. С раскрытыми ртами.

В одном из мешков оказались монеты. Ненужный груз! Кадаж вскрыл мешок и прокатился вокруг города, рассыпая звонкие кругляшки. А потом рванул на север.

Где-то за спиной взвыла полицейская сирена. Лоз с трудом не поддался искушению снизить скорость и посмотреть, как их будут ловить. А было бы здорово погоняться.

Кадаж въехал в Мидгар через разрушенный виадук и спрятался в развалинах, благо этого добра в городе хватало. Пару часов стоило переждать. Или нет? Или да!

Интересно, Руфус Шин-Ра снова их отмажет? Или стоило попросить денег у него? Неееет. Он врет.

Лоз все-таки выбрал маршрут подлиннее - была такая возможность. Подлиннее и посложнее, но хвоста-то все равно не было.

Когда блеклое пятно солнца окрасило облака багровым и упало за горизонт, Кадаж выехал из бетонно-арматурного­ хаоса и поехал к Нэлле. Лоз, наверное, уже там. Если б не Мать, можно было бы... Кадаж ухмыльнулся. Есть Мать. Это главное. А остальное... шелуха.

Все-таки Лоза почти догнали. Перед тем, как потерять окончательно. Так что Лоз действительно был уже на месте. Довольный.

***

Нэлле присела за стол, чтобы поработать, и не заметила, как уснула, уронив голову на клавиатуру. Зато не спал Йазу. Уложить Нэлле он бы не смог, но встал в дверях комнаты, приложив палец к губам. И тихо зашипел, когда вошедший в дом со стуком и топотом Лоз собрался на него кричать.

Лоз закрыл рот тут же. Бросил добычу на пол и уволок едва стоящего на подгибающихся ногах братика в комнату, где устроились они с Кадажем.

Кадаж тихо прошел в комнату-кабинет. Нэлле спала головой в компьютер. Он наклонился над ней, задумался. Неловко поднял на руки и переложил на кровать. Нэлле проснулась - не до конца. Приоткрыла глаза. Знакомое лицо - зеленые глаза, рамка из прямых серебряных волос. Все в порядке.

Кадаж укрыл Нэлле. Как все сегодня перепутались местами. Значит, ему спать на диванчике в гостиной.

Лоз шепотом ругался на Йазу. Йазу не слушал.

Минут через пятнадцать Нэлле открыла глаза, зевнула, потянулась. Если она в своей постели, то где же Йазу? Она встала, привела в порядок одежду и волосы, надела очки и вышла в кухню.

За столом сидел Кадаж и, вытаскивая из мешков с логотипом Единого Коммерческого Банка пачки купюр, сдирал с них бандероли. Сами пачки он раскладывал на столе по номиналу. Мешков было три. Кадаж был горд и доволен собой.

Нэлле обошла стол, считая. Не купюры - стопки.

- Потрясающе! - совершенно искренне сказала она. - А где Йазу?

- Йазу пошел сказать, чтобы тебя не будили. Лоз его уложил.

Нэлле посмотрела на часы. Двадцать минут до очередного приема лекарств.

- Не стоило ему вставать. А мне - спать. Сколько тут?

Мальчики ограбили банк. Вероятно, просто пришли и взяли. Сказать им, что это нехорошо? А это нехорошо? Нэлле подумает об этом в другой раз.

- Я еще не досчитал. Досчитаю, скажу. Надо их будет куда-то деть.

Нэлле поставила на плиту старый противень, бросила на него ворох разорванных банковских упаковок, зажгла сразу две конфорки и открыла окно.

- Мешки - в воду. Камней в них засунуть. Деньги можно в банк. Можно в сейф. Не знаю.

Нэлле была почти невежественна в финансах. А уж как распорядиться добычей мальчишек, и вовсе не представляла.

Кадаж соображал.

- У тебя есть сейф? Надо перечислить их частью на карточку, как у тебя.

- Можно попробовать. Но с этим придется повременить. Вкладывать сразу после ограбления банка крупную сумму может быть рискованно. К тому же, нам все равно нужны деньги на текущие расходы. А сейф в подвале. За бойлером. Вы с Лозом голодны?

- Лоз всегда голоден, - слегка обиженно сообщил Кадаж. Почему Нэлле не радуется?

- Все хорошо, - сказал Нэлле. - Вы поступили единственно возможным образом. Все правильно.

Сто пятьдесят... нет, сто семьдесят тысяч гил. Что ж, мир должен этим мальчикам гораздо больше.

- Возьми сколько надо, - сказал Кадаж. Подумал, переложил стопки на поднос и спустился в подвал.

Лоз появился на кухне. У него вид был совсем сияющий.

- Вы молодцы, - сказал ему Нэлле. И пошла за Кадажем.

Набрала код сейфа. Открыла его. Пусто, только пыльные старые фотографии на нижней полке. Он. Она. Улыбки. Нэлле не любила смотреть на них.

Кадаж поставил поднос на сейф, нагнулся, достал снимки. А ведь так Нэлле никогда не улыбалась. При них - никогда.

- Кто здесь с тобой?

- Он умер. Это было давно.

И почти что неправда. Сначала он ушел. Потом умер, не родившись, ребенок. Потом умер он, но это было уже неважно.

Кадаж попытался поймать взгляд Нэлле, но она смотрела в сторону. "Давно". Так вот почему она живет здесь одна. Наверное - так же давно. Кадаж осторожно сложил фотографии стопкой, задвинул ее вглубь сейфа. Если бы не умер тот, кто был с нею рядом - ее бы здесь не было. Тогда все было бы сложнее. И надо было что-то сказать. Он сложил в сейф деньги. Прикрыл его. Слов не хватало. Тогда он бережно тронул ее за локоть.

Нэлле положила руку Кадажу на плечо, благодаря за молчание.

- Спасибо.

И Кадаж улыбнулся - неловко и чуть неровно, но искренне. Пытаясь выразить что-то, чему не знал названия.

Лоз приволок следующую порцию денег. Момент неловкого взаимопонимания растаял. Началась смешная суета. Впрочем, то, что не влезло в сейф, Нэлле убрала в сумку - завтра ехать за покупками.

Лекарства для Йазу, потом ужин. Решить, кто где спит. Может быть...

- Кадаж, а ты любишь сказки?

- То есть? - не понял Кадаж, он думал о чем-то другом.

- Сказки любит Йазу, - сказал Лоз.

- Сказки... Про дикую-дикую тварь из дикого-дикого леса. Про кота, который гуляет сам по себе. Про то, как появились чокобо.

Йазу напоили лекарствами и вернули в привычную ему кровать. После ужина Кадаж и Лоз принесли стулья и окружили Нэлле со всех сторон. Йазу очень веселился, глядя на них из-под ресниц. Нэлле достала с полки большую книжку с картинками в яркой обложке. Книга была на вутайском, но Нэлле это не мешало.

- То, что я расскажу вам, случилось давным-давно, когда человек еще не приручил животных и все они были дикими. Собака была дикая, чокобо был дикий, корова была дикая, свинья была дикая, и эти дикие животные бродили по сырому дикому лесу. Но самым диким из них был кот. Он гулял один, где ему вздумается, и место для него не имело значения.

Лоз слушал, открыв рот. Кадаж смотрел на Нэлле во все глаза. Йазу сначала подглядывал за братьями и чуть улыбался, потом явно увидел загадочный дикий-дикий лес.

Нэлле перевернула очередную страницу.

- Кот выгнул спину и сказал: "Пусть же шкура, завешивающая вход в пещеру, и очаг в глубине пещеры, и крынки молока на очаге будут свидетелями того, что сказала жена моего врага".

Он ушел обратно в сырой дикий лес, помахивая своим диким хвостом и гуляя по диким тропинкам.

Лоз заурчал. Кадаж очнулся. Йазу улыбался. На самом деле он смеялся над Лозом, но так, чтобы тот не заметил.

Нэлле протянула руку и почесала Лоза за ушком - как кота.

- С того дня и поныне из пяти мужчин трое всегда бросают в кота что попадется под руку и все собаки загоняют его на дерево. Он ловит мышей и ласково обращается с детьми, если они не слишком сильно тянут его за хвост. Но исполнив свои обязанности, в свободное время, особенно когда настают лунные ночи, кот уходит и гуляет один, где ему вздумается. Он лазит по влажным диким деревьям или по влажным диким крышам, а не то отправляется в сырой дикий лес и, помахивая своим диким хвостом, бродит по диким тропинкам.

- Из дикого леса дикая тварь, - повторил Йазу.

У Лоза странно посверкивали глаза. Кадаж забрался на стул с ногами. Йазу видел лес, а Лоз видел зверей, но Кадаж видел магию и правила.

Нэлле оставила им книжку с картинками и ушла готовить ужин. Йазу задремал. Из дикого леса дикая тварь - это не только кот.

Нэлле заваривала чай. Лоз прокрался в кухню, по мере своего воображения изображая кота. Воображение было хорошее. Правда, уменьшиться Лоз не мог, но очень старался. Кота он рассмотрел на рисунках. Во всех подробностях.

Нэлле напоила "кота" молоком. Сделала ему игрушку из ленточки и комочка меха. Мальчики-мальчики..­. Было больно. Первая сказка, которую они услышали. Слишком много первого. Слишком поздно. Они уже выбрали путь.

Нэлле пожала плечами. Чем там мальчишки занимаются вне дома, ее не интересовало. На их одежде не бывало крови, не было крови и на мече Кадажа - Соуба и Нэлли были официально представлены друг другу. Соубу Кадаж чистил ежевечерне, сидя на полу у кровати Йазу, пока Нэлле уговаривала того съесть еще пол-ложки. На взгляд Нэлле, Соуба был предметом того же класса, что и плюшевая кошка Йазу. Талисманы у детей бывают самыми разными. Лозовым талисманом явно был младший брат.

...Дикий-дикий кот. Глупый дикий кот. Или умный? Или так и надо? Кот чем-то походил на Руфуса.

Кадаж думал.

Чем-то похожий на Руфуса кот - размером побольше Кадажа - появился из ниоткуда. Кадаж протянул руку в перчатке, потрепал тварь по загривку, пощекотал горлышко. Тварь оглушительно замурлыкала.

Потом ему пришло в голову, что они из дикого леса дикие твари, а Нэлле их приручает. Мысль была нехорошая и привычно чужая. Таким мыслям Кадаж не мог не следовать.

Тварь отреагировала скатыванием в изначальную форму Адской Бестии: когти, зубы, шипы. Кадаж внимательно оглядел тварь и щелчком отправил ее восвояси. Черный туман растекся по комнате и вылился в приоткрытое окно. С кухни пахло едой, громко мурлыкал Лоз, сонно посапывал Йазу, смеялась Нэлле.

Доверять, в конце концов, гораздо сложнее, чем не доверять. Но ведь она ни разу...

Йазу открыл глаза. В свете лампы, прикрепленной к стене, они сияли темным изумрудным огнем.

- Выбираешь? Или боишься?

- Боюсь, - честно признал Кадаж, - и противно.

- Иди сюда, - Йазу добыл откуда-то из-под себя книжку. Тоже детскую, но не такую яркую. - Вот смотри.

Кадаж подошел, заглянул в книгу. Йазу раскрыл страницу. Ткнул в начало абзаца.

- Как-то так.

"Черная тень легла посреди круга. Это была Багира, черная пантера, черная вся сплошь, как чернила, но с отметинами, которые, как у всех пантер, видны на свету, точно легкий узор на муаре. Все в джунглях знали Багиру, и никто не захотел бы становиться ей поперек дороги. Зато голос у нее был сладок, как дикий мед, капающий с дерева, а шкура мягче пуха.

- О Акела, и ты, Свободный Народ, - промурлыкала она, - в вашем собрании у меня нет никаких прав, но Закон Джунглей говорит, что, если начинается спор из-за нового детеныша, жизнь этого детеныша можно выкупить".

Когда Кадаж поднял голову от книги, Йазу сказал:

- Нэлле живет внутри сказки. Мы - тоже.

И закрыл глаза. Он очень устал сегодня.

- Только сказки - разные, - ответил Кадаж.

Йазу чуть качнул ресницами, засыпая - согласился?

Нэлле накормила Лоза. Оставила еду для Кадажа. И отправилась работать.

Атмосфера в комнате изменилась. И изменилась очень сильно. Йазу спал. На кошке. Лоз тоже отправился спать - он соблюдал режим, как здоровые маленькие дети. Кадаж читал книжку. Когда Нэлле прошла мимо Кадажа, он не подал виду, что ее заметил. Что-то случилось. Что-то плохое. Что? Психологом Нэлле не была. А уж психология разогнанных клонов... Помилуйте, это даже не смешно. Мальчики-мальчики..­.

Кадаж тихо усочился на кухню. Может быть, прав Йазу и стоит рискнуть? Нет. Это не будет правильно. Мать не простит.

Нэлле невидящим взглядом смотрела в монитор. Кажется, они скоро уйдут. Их что-то гонит. Что-то совершенно безжалостное. Но, может быть, они вернутся?

Кадаж читал, пока не заболели глаза. И еще сколько-то думал - глубоко, тяжело.

Мать?

Нэлле?

Нэлле нажимала на клавиши. Медленно проступали символы на синем экране. "Наши подушки из пуха молодых чокобо навеют вам незабываемо сладкие сны".

Если ничего нельзя изменить, остается только принять. Быть здесь, когда им понадобится. Это их жизнь, какова бы она не была. Лишь бы это была - жизнь.

Кадаж не ложился до утра. Так он ничего и не решил. Раньше ему выбирать не приходилось. Никогда.

***

Кадаж наблюдал за тем, как Йазу чистит зубы.

- Тебе еще рано вставать.

Йазу посмотрел на него искоса, почти обиженно. Все считали, что ему рано вставать. А у него мечтой последних дней было вымыться целиком. Хотя он осознавал, что под душем - наверняка упадет.

Кадаж Йазу прекрасно понимал.

- Может, тебе в ванну?

Йазу, держась за раковину, кивнул.

- Пока садись.

Кадаж открыл краны.

- Воду пробуй. Какой-нибудь пены налить?

- Я сам, - Йазу глянул на Кадажа и полез в ванну.

Кадаж сгреб флакончики и баночки и поставил так, чтобы Йазу было удобно дотянуться.

- Волосы тоже мыть?

Йазу радостно кинул. Мечты сбывались.

Когда в ванне поднялась гора фиолетовой пены, в которой Йазу был почти не виден, Кадаж содрал упаковку с мочалки.

- Держи. Или помочь?

Йазу помотал головой отрицательно и нырнул в воду целиком. Кадаж хмыкнул. Подождал, пока братик вынырнет. И сунул ему в руки три флакона с шампунями. Йазу, если ему удавалось, был невероятным привередой.

- Выбирай.

Йазу понюхал один открытый флакон. Второй. Третий. И так три раза. Раза два он собирался что-то выбрать. В конце концов, методом исключений, остался один шампунь. Йазу поднял мокрую гриву из воды. Кадаж поддернул рукава. Не то чтобы он умел это делать, просто не верил, что мытье собственных волос Йазу под силу.

После первого же споласкивания вода стала такого цвета, что пришлось слить ее и наполнить ванну заново. Пока вода менялась, Йазу попытался намылиться сам, но не преуспел. Пришлось воспользоваться помощью Кадажа.

Кадаж подходил к делу серьезно и методично. Жутко неудобно мыть сидящего по шею в пене Йазу. Но совершенно необходимо. Значит, придется исхитриться. Футболку Кадаж снял. Штаны промокли и неприятно липли к телу. Да еще Йазу от горячей воды совсем разомлел и почти засыпал.

Йазу был совершенно счастлив. Вода, теплая, много - наконец-то. И прикосновения Кадажа, который не умеет касаться неправильно.

Через десять минут их обнаружил Лоз.

- Ух ты! - сказал он. - А Нэлле ругаться не будет?

Тут-то и вошла Нэлле. Посмотрела на сосредоточенного Кадажа с мочалкой в руках. На мокрого счастливого Йазу. На Лоза. И только головой покачала.

Ее даже не сразу заметили. Первым - Кадаж, но он притворился, что он тут ни при чем. Потом - счастливо ей улыбнувшийся Йазу. Лоза Нэлле просто взяла за руку и вывела наружу. Все-таки, ванная была не слишком большая. Потом Нэлле принесла два самых больших полотенца - она когда-то носила длинные волосы и прекрасно помнила, как много с ними хлопот, - чистое белье и пижаму. Вручила все это Кадажу и ушла.

Через некоторое время у Йазу закружилась голова. Значит, надо вылезать. Он выдернул из ванны пробку. Кадаж смыл с Йазу остатки пены, поднял его на ноги - тот совсем стоять не мог. И стоило ли спешить с мытьем? Стоило. Кадаж подозревал, что для Йазу чистота и вменяемость - вещи одного порядка.

Завернутый в два полотенца Йазу блаженствовал, несмотря ни на что. Особенно несмотря на постепенно раздражающегося Кадажа. Сдав брата Нэлле с рук на руки, Кадаж пошел переодеваться. Нэлле помогла Йазу одеться и отвела в кровать.

- Рано тебе так развлекаться. Держи расческу, сразу не причешешься - потом колтуны не распутаешь.

Йазу хорошо помнил длинную прядь у Нэлле на спине. Так вот откуда... значит, когда-то у нее все волосы были длиной до поясницы? А зачем их было стричь? Спорить с тем, что рано, он не собирался - наверное, рано, зато он чистый!

Нэлле что-то вспомнила. Достала флакон с мазью сомнительного цвета и запаха.

- Подставляй спину.

Йазу послушно перевернулся. Нэлли растерла его "секретным составом" доктора Эссима.

- Теперь - спать.

Через день, когда Кадаж и Лоз снова уехали, а Нэлли заработалась, в кухне неожиданно полилась вода. Йазу в постели не оказалось. Йазу стоял у раковины в пижаме, босиком, и мыл посуду. То есть часть посуды он уже помыл, а часть явно была обречена ждать Йазу до скончанья века.

Нэлли посмотрела на падающие за окном - как раз над мойкой - снежинки. На белую-белую шапку пены, громоздящуюся в раковине. На кратер, который в ней прорыла струя воды.

- Йазу, не ходи без обуви. Холодно.

Йазу посмотрел на нее недоуменно.

- Обуваться долго.

- У тебя есть теплые носки. Надень их. Зачем тебе возвратные инфекции?

Она мягко отодвинула Йазу от раковины и быстро закончила мытье. Йазу надел носки и вернулся. Но посуда уже была помыта. Сейчас точно обратно загонят. Нэлле сосредоточенно его разглядывала. Хагир говорил об осложнениях.

- У тебя бок болит? Ты кривишься вправо.

Неужели заметно? Йазу попытался выпрямиться так, чтобы Нэлле не заметила изменения позы. У него бы даже получилось, только чуть исказилось лицо - слишком выразительное.

- Доктор Хагир сегодня приедет, - вздохнула Нэлле. - Чересчур много антибиотиков. Ты же еще растешь. И выздоравливаешь слишком стремительно.

Да сколько же можно болеть? Йазу так понял, что это - последствия то ли болезни, то ли лечения. Плеснулось отчаянное - так нечестно! У него сделались такие несчастные глаза, что Нэлле улыбнулась, подошла и обняла его. Уложить Йазу становилось проблемой. Он выздоравливал и рвался действовать, двигаться.

- Ничего. Все будет хорошо. Ты играл когда-нибудь в буриме?

Йазу покачал головой

- Попробуем?

Йазу чуть наклонил голову, глянул из-под челки. Нэлле имела в виду что-то очень интересное. Они перебрались в комнату. Нэлле нарезала из листов для принтера длинных лоскутков, объяснила правила. Йазу ухватил карандаш поудобнее и ушел в игру с головой.

Зверь совьет гнездо в постели.
Зверя злые сны обсели.
Дальше - как на карусели,
Грезы больше не при деле.

Он не держал на разработчиков обиды.

Лишь метели…Лишь метели
Белизной легли на душу,
Обещая: "Не нарушу, не разрушу, не отдам.
"Не отдам и не предам".

Он уже даже понял, от чего Сефирот сошел с ума.

Рыщут тени по следам,
Ждут в рассветном полумраке.
Слышен тихий плач собаки,
Пенье скрипки, вой гитары -
Заунынье, забытье.

Почему Сефирота пришлось убить.

Что не отдал - все твое,
Что не грезы - то кошмары.

Сефирот был взрослый.

В омуте кружатся пары: Смерть и Воин,
Дева, Демон, Призрак, Вера и Любовь,
Честь, Отчаянье и Воля.

Сефирот был взрослый. Он уже не мог учиться.

Или ветер в снежном поле.
Так прощаются с мечтой.

***

Йазу не скучал. Скучать он просто не умел. Но ему было грустно. Почти больно. Он знал, отчего. Кадаж. Мать. Предназначение. Предназначение оборачивалось, с точки зрения Йазу, предначертанием, и в том, что дальше, им не было места.

И об этом - не было слов. Раз за разом они не складывались так, как должно.

А Кадаж был уверен, что пустота внутри заполнится, только когда они Воссоединятся в Сефироте. Все трое. Тогда они будут цельными, едиными... Мать не может быть не права.

...Йазу вовсе не хотелось воссоединяться в Сефироте.

А потом он нашел диски. Надеялся, что учебные.

Нэлле прикусила губу, увидев эти диски у Йазу в руках. Наверное, она озадачила этим Йазу - он вообще был очень чуткий мальчик. Аккуратно сложив стопку, он спросил:

- Что не так?

- Все в порядке. Просто... - она улыбнулась, - ...иногда мне хочется казаться не такой, какая я есть. Это тоже сказки.

- Такой-не-такой? Сказки?

Через пятнадцать минут все сидели вокруг экрана

- Кто-то взбирается на гору. Приготовься, - эти слова Нэлле знала до последней интонации. А фоновую музыку - до последней ноты. Но до сих пор она не знала, как это хорошо - делиться вот такими радостями. Или забыла?

Вот Лоз уже вообразил себя волком. Или пантерой? Станет ясно после фильма.

Вот Кадаж с лету запоминает формулы и законы.

Вот Йазу уже где-то там, видит все и изнутри, и со стороны.

А Нэлле закрыла глаза, чтобы никто даже случайно не увидел ее испуга. Сказки? Просто сказки для детей, которым их никто никогда не рассказывал? Всего-навсего?

А вы помните, чем изначально были сказки?

Они такие разные. И Йазу давно что-то решил. А Кадаж - стоит ровно на ребре следующей ступени. И только Лоз просто играет, и не знает, кого выбрать: волка или медведя, пантеру или тигра, удава или человеческого детеныша. А вдруг получится всех сразу?

Они так погружены... что видно, насколько они разные. Что видно - насколько они вместе. Нэлле встала и вышла незамеченной. Все равно они были - там. В южных джунглях. Еще кусочек мира, который они не знают. Сколько же пропущено? И как возместить?

Под конец фильма Лоз не дышал. Йазу, сам не замечая, плакал. Кадаж сжал кулаки так, что они закаменели.

Нэлли зажгла благовония. Сильный, свежий запах.

- И это первый из рассказов о Маугли.

Дальше - она помнила - были титры.

Пока Йазу приходил в себя, Лоз решил, что он все-таки пока играет в волка. На волков все трое очень походили. С точки зрения Лоза, разумеется.

- Серрые бррратья, - Лоз перекатывал рык в горле. - Ррррр.

Йазу неожиданно улыбнулся - сквозь слезы - и зарычал в ответ. Кадаж вскинул голову.

- Теперь ты плачешь?

Вот оно как бывает... Звери. Красиво. Правильно. Честно. И есть Законы. А тут - нет.

- Я плакал? - недоуменно переспросил Йазу. - Прости.

В этом "прости" было столько отчаянной силы. Йазу понимал, что за Кадажем - Выбор. Выбор между всем - и всем.

- Долга нет, Кадаж. Остальное - есть.

- Ты не понимаешь!

Йазу наклонил голову. Чуть обернулся, посмотрел на Нэлле. В глазах ее были - отчаяние с паникой пополам. Нэлле покачала головой. Кадаж должен выбрать сам. За себя и за братьев. Ведь хоть Йазу и не хочет, он пойдет за братом. А для Лоза и вовсе нет иного пути.

Спорить с Кадажем было бессмысленно.

Ему опять и больно, и душно. И Мать зовет.

Лоз, уловивший неладное, обнял Кадажа. Через его голову посмотрел на Йазу.

Мы с тобой одной крови. Ты и я. У Йазу из каждой фразы рождались крылатые образы. Он просто сел совсем рядом. Кадаж вцепился в братьев, притянул к себе. Они сидели на диване, обнявшись. На экране дрожал последний кадр.

Они едины. Зачем им быть - одним? Зачем становиться Сефиротом?

Нэлле стояла на крыльце, накинув на плечи куртку, и курила. Она не держала их. Не могла и не хотела. Нет привязи прочней свободы. Нет кандалов прочней собственного выбора.

У того, что держало, гнало и сжигало Кадажа, не было ничего, кроме жажды и силы. И все же...

Нэлле не могла стать тем, чем она не была. И не могла перестать быть тем, кто есть.

Им придется принимать решения самим.

Спи-усни. А где-то,
где - уже не важно, остался день вчерашний.
Он уйдет.
И девочка уснет.
Тебе не будет страшно -
ведь на твоей постели
спит кошка, которая приходит всегда.

Они собирались. Это было совершенно явно - они собирались. Хотя и собирать-то им было нечего. Чистили оружие. Проверяли байки. Светлые, ясные, гонимые чем-то, непонятным Нэлле. Они не говорили. Она не спрашивала.

Плюшевая кошка сидела на застеленной кровати. Стопка дисков аккуратно сложена на столе. Гостевая пуста. Книги стоят на полках.

Они уходили, не оставляя и не забирая ничего, кроме памяти. Срывались с места внезапно, как листья в первом порыве бури.

Йазу улыбнулся Нэлле, почти глядя в глаза, наклонил голову набок. Вчера они разбирали чердак. Это было очень смешно.

Нэлле улыбнулась в ответ. Чердак - это было еще и красиво: пыльная паутина, подсвеченная закатным солнцем, и Йазу - в старом плетеном кресле-качалке, с ветхой книжкой в руках, наклонивший ее и наклонившийся сам к свету. И перламутр радуги, запутавшейся в его волосах.

Кадаж надел под куртку тонкий, но теплый свитер. Не то чтобы Нэлле об этом просила, просто глупо было бы заболеть и ему - теперь, когда, кажется, они подходили к финишной прямой.

А Лоз долго пытался придумать. То ли - что-то оставить, то ли - что-то унести. Ему было... как-то отчаянно и почти хорошо. И машину Нэлле отлаживал по большей части он. Он так и играл в кота и волка всю зиму. И вывихнул - как удалось? - "лапу", озадачив Кадажа. И с открытым ртом слушал про праздники и дни рождения.

А Кадаж не знал, что сказать. Впереди была цель, и до цели - финишная прямая, а здесь - оставалось тепло. Оставалась Нэлле. Но там была Мать. Мама?

- Мальчики-мальчики..­. - в первый раз вслух произнесла Нэлле. - Делайте, что должно, только оставайтесь живыми.

- Мы заедем, - сказал Кадаж.

Йазу кивнул. Нэлле улыбнулась. В такие чудеса она не верила ни на грош. Жили бы - и достаточно. Йазу поднял взгляд. Кивнул еще раз и отвернулся. Лоз уже оседлал байк. Кадаж окинул взглядом дом, и долинку, и Нэлле - одним движением взлетел на байк и дал по газам.

Она ушла в дом, как только они сорвались с места. Когда рев байков смолк, бросилась на постель и заплакала - навзрыд, громко, некрасиво, выплакивая не только их уход - что-то гораздо, гораздо большее.

Прошлое осталось в прошлом. Где ему еще оставаться? Уже почти пятнадцать лет Нэлле жила одна. Пятнадцать лет пустоты, заполняемой... чем может заполнить пустоту бездетная книжница?

Нэлле плакала. А раньше - не получалось. Мальчики, мальчики... Да разве дело только в вас? Вы просто пришли. И оказалось, что плакать - еще не поздно.

Она никогда не возвращалась в прошлое. Научилась этому в Вутае. Никогда не считала свою опустелую жизнь бессмысленной. Никогда не взывала к памяти тех, кого не вернуть.

Но ведь было же...

Она даже почти никогда не вспоминала. Только касалась руками оставшихся - ставших памятью - вещей. И никогда не позволяла себе пожалеть, что слишком рано некого стало любить... а потом некого стало обнять... что потом не стало ничего...

А теперь - мальчики, мальчики... - ворвались, оживили и ушли.

И как - теперь?

Что бы их ни гнало, они могут не вернуться. Могут - хотя бы потому, что отвержены всем нелепым миром.

Могут - хотя бы потому, что то, что они ищут, может увести их за собой невозвратно далеко.

Могут - потому что...

...не думать об этом. Лишь бы жили.

За их нелепое счастье - стоило оживать.

***

Лоз играл. Это было так весело - играть. Сначала с этим смешным лысым, потом с несмешным, но забавным братиком. Ну какой он братик? У него глаза неправильные. Но Кадажу виднее.

Лозу было очень весело. Красивая игра. Настоящая. Почти в полную силу. Очень здорово.

А потом Лоз обиделся. Сначала этот не-братик испортил его байк. Потом испортил боевую перчатку и ган-блейд. И ничего у Лоза не осталось. Совсем.

На вираже Йазу увидел, какие у Лоза глаза. Обиженные, растерянные и злые.

Картина боя сломалась. Движения Клауда стали слишком прямыми и простыми. Почему? Йазу пока не понял. Лоз из прыжка встал на байк Йазу. По бетону загремел изуродованный ган-блейд. Что-то это значило… нехорошее. Безжалостное. Чересчур серьезное. Танец закончился.

Йазу заложил вираж. Ему не хотелось ехать за Клаудом: опасно. Так еще не было - как глоток воды со льда в жару, болью в груди и во лбу. Но если не ехать - Кадаж останется один. А так нельзя. Клауд Страйф рвался убивать.

Лоз устроился сзади, полуоглушенный и совершенно потерянный.

Йазу перевел дыхание. Развернул байк. И выжал из двигателя все возможное. Ощущение опасности нарастало. Йазу сжал руль сильнее, пригнулся. Тоннель… кончился.

Лоз закрыл глаза, привычно подстраиваясь под положение тела Йазу. А Нэлле учила, если все плохо, вспоминать, что хорошо. Лоз решил начать вспоминать.

Йазу увидел недобрую улыбку рыжего и оскалился. Слабак, который... Вспышка! Не по правилам! Вторая! Резь до темноты в глазах. Лоз судорожно вцепился в брата - у Йазу затрещали ребра. Сзади с приглушенным грохотом сел тоннель. Форсаж - и удар взрывной волны в спину. Йазу удержал байк, резко выдохнул, очищая легкие. Дернул локтем:

- Лоз, легче!

Финал. Завершение - чего? Думать об этом было страшно, не думать - больно. Воссоединение - и Сефирот вернется. А смешного Лоза и отчаянного Кадажа - не станет. Жаль?

Наверное, жаль.

Нэлле будет жаль. Это правда.

Кадаж сейчас решает. За всех троих.

Но Йазу давно выбрал. Он просто не хотел уходить так: почти нелепо. Расходным материалом.

***

Кадаж оглянулся на грохот и радужное пламя за спиной. Братья! - а с виадука на него уже падал Клауд. Кадаж успел выхватить меч. Но как удерживать байк?! Клауд ударил, Кадаж отбил удар, байки вылетели с трассы и расцепились - байк Страйфа был тяжелее.

На ровном отрезке дороги Клауд догнал и ударил снова, Кадаж парировал, прорезав дурацкую черную тряпку, которой Страйф прикрывал меченное Геостигмой плечо, маневром уронил черный байк, вырвался вперед, почти не глядя, куда едет - и влетел в полуразрушенное здание, остановившись только посреди удушливой клумбы мутантных лилий.

- Мама?..

Она не отозвалась. Ничего не изменилось. Концентрированный раствор, перенасыщенный энергией Мако, выливался из разрубленного контейнера. Кадаж заглянул в него.

- Мама!..

Клауд хотел убить. Совсем. И братики?.. Их нет? А ей все равно?! И она - тоже… Все предали!.. Кадаж прижал контейнер к груди и закричал - ему было плохо, плохо, плохо!

Снаружи взревел клаудов байк. Легок на помине… Кадаж развернулся на клумбе и ударил магией под купол, обрушивая колонну на ворвавшегося Страйфа. Колонна легла на несущую стену, Кадаж вскинул байк на нее и взлетел наверх. Клауд успел проскочить под, его завертело и занесло в те же лилии. Воздух наполнился запахами давленых цветов, каменной крошки, пыли, перегретых моторов.

Кадаж ударил снова - сверху, обрушивая балки и переворачивая черный байк. Клауд слетел с него, опрокидываясь в заросли лилий и хватаясь за меченую руку. Кадаж выпрямился, готовясь к последнему удару.

И тут ниоткуда поднялась вода - змеистые струи снизу вверх. Злые. Кадаж отмахивался от нее, а она жалила, больно. Клауд стоял в луже, на него лилось все сразу: вода с грязью, оборванные лепестки.

Надо было ехать дальше, в место, куда все так же звала - гнала? - Мать. Но Кадаж медлил.

Его еще не пытались убивать насовсем и всерьез. Его еще не предавали - так. Он еще никого не терял… Кадаж балансировал на тончайшей грани, на луче. И ему хватило бы малейшего толчка.

Байк Йазу ворвался в руины, промчался по пыльному и мокрому, в цветных витражных пятнах, полу. Лоз почти стоял, держась за плечи брата. Ни Клауда, ни злой воды он не заметил.

- Кадаж! - имя прокатилось по зданию, заглушив даже плеск. - У Нэлле деньрожденье! Сегодня!

"Или вчера, - подумал Йазу, - или завтра. Какая разница?! Зато вовремя!"

Кадаж бросил на братьев короткий вопросительный взгляд. Контейнер дымился черным. Лоз улыбнулся и кивнул. Йазу взмахнул ресницами. Кадаж выпрямился. Снял с контейнера крышку. Заглянул внутрь. Зло рассмеялся, мотнул головой, давая Йазу команду валить отсюда. И швырнул в Клауда контейнер. Пока Йазу разворачивался, Кадаж швырнул байк вперед.

Клауд остолбенел. Долбанутые недосефироты - уезжали. Голова Дженовы была у него в руках. И в его руках вставал - Сефирот истинный.

***

Отъехав на километр и проводив взглядом пару вертолетов, Кадаж остановился и развернул байк. Если Сефирот призовет их, им не скрыться и в Вутае. Так что стоит посмотреть поединок. Но - издалека. Кадажу на сегодня хватило драк.

"Призовет? - подумал Йазу. - Незачем".

Йазу смотрел. На Клауда. На Сефирота. Они были - так похожи. Они были равны.

Кадаж слез с байка, подошел к братьям, обнял обоих, почувствовав, наконец, что все они - живы. Его использовали. Он позволил себя обмануть и обманул их. Почти убил. Как они теперь будут?

- Мы чего ждем? - спросил Лоз. Обманутым или убитым он себя точно не чувствовал.

- Должно же все кончиться, - сказал Кадаж. - Точно день рождения?

Йазу улыбался.

- Ага, - кивнул Лоз.

Вот Сефирот что-то пообещал Клауду. Йазу вздрогнул. Кадаж обнял его крепче.

- Я его не слышу. И Мать...

Битва. Красиво. Кто кого? Вертолеты висят наверху, смотрят. Небо затягивает тьмой.

Йазу тоже не слышал - чувствовал. Безумие Сефирота. Отчаяние Клауда. Невыполнимое обещание - это она? Да, и еще одна, которая тоже что-то обещает. Рядом с Клаудом.

- Суки, - прошипел Кадаж, почти видящий два женских силуэта. - Обе суки!

Свет и вода - Аэрис. Темное, вибрирующее, страстное безумие - Дженова. Всего лишь силы - как нелепо.

Игрушки сил. Сефирот и Клауд.

Главное, чтобы она не позвала…

- Доооброй охоты, - протяжно произнес Йазу. - Без нас.

- Доброй охоты тем, кто не нашей крови, - в тон ему отозвался Кадаж.

- Мы одной крови. Ты. Ты. Я. - Лозу досталось завершение.

Чувство плеча. Магия единения - без магии. Как в сказках. Значит - сказки бывают?

На Кадажа обрушилась небывалая тишина.

Вдали Сефирот что-то сказал Клауду. Началась фуга. Красиво. Кадаж смотрел, запрокинув голову. Он никогда не будет так драться!..

Он никогда не захочет драться так…

- ...можно двоих назвать, - Йазу отгородился, наконец, от происходящего, -
можно назвать троих.
демон, сошедший с ума -
самый опасный псих.

Теперь Йазу просто смотрел.

А Лоз так вообще болел за Клауда.

Возвратная фуга! Только черные перья по ветру... Впрочем, братья стояли с наветренной стороны. И молча смотрели, как над Клаудом зависают, выискивая, где бы сесть, вертолеты.

Неужели все?! Свобода?..

- Он вернется, - сообщил Йазу.

- Плевать, - ответил Кадаж.

- Поехали, - сказал Лоз.

- И что будем дарить? - Кадаж отошел к своему байку, развернул его. - Лоз, может, заберем для тебя байк Клауда? Он тебе должен.

- Ага! - обрадовался Лоз. И байку, и идее о подарках.

Йазу вспомнил свою плюшевую кошку и "Мириады листьев".

***

…Сумасшедшая тройка клонов вернулась, чему-то радуясь. Один из них, тот, который остался без байка, спрыгнул возле вымотанного и счастливого до немоты Клауда на полном ходу.

- Сначала к Нэлле. Йазу, она любит цветы?

- Не все. В горшках. И композиции. - Йазу недоуменно посмотрел на Кадажа: неужели не помнит?

Лоз поднял тяжелую машину.

- А ты знаешь приличный цветочный магазин?

Оседлал байк, пока Кадаж и Йазу разворачивались на месте.

Клауд устало замахнулся вслед Лозу мечом. Вбежавшая в церковь Тифа постучала пальцем по лбу. Винсент усмехнулся.

***

Ехали небыстро, под усиливающимся дождем.

- А я знаю, где есть торт со свечками!

- Нафиг тебе свечки, Лоз?

- Так праздник!

Первым пострадал владелец единственного на весь бывший Мидгар цветочного бутика. Жутковатые парни вынесли две охапки хризантем. И крассулу - денежное дерево, украшавшее витрину.

- Погоди, вернись и пусть упакует. Нам же сколько ехать!

- Тогда надо заплатить.

- А у нас нету?

- А есть?

- И еще торт!

- Дался тебе торт!

Ужас владельца бутика был в том, что они и в самом деле вернулись. Вернулись, и заплатили, и попросили упаковать. Вооруженные парни в черном на Шин-Ра-байках.

- Торт должен быть!

- Лучше пирожные. Помнишь, Нэлле приносила, почти не сладкие.

- И свечей в них натыкать.

Торта в кондитерской не нашлось. Лоз чуть не расплакался. Пока Кадаж успокаивал его, Йазу купил большую подарочную коробку пирожных - фрукты, суфле и молочный крем.

Дождь все шел.

- Ну что, теперь к Нэлле?

- А свечи?

- Лоз!!!

- Свечи должны быть, - сказал Йазу.

Он нашел сувенирный магазинчик. Странный, старенький, полутемный. А дождь все шел, а продавец или хозяин магазинчика откуда-то знал Йазу, и к свечам прибавилось что-то, что Йазу не стал показывать братьям. Продавец опустил в резную шкатулку с обитыми медью углами тяжелый замшевый мешок.

- Теперь поехали? - спросил Кадаж. - Давайте же!

- О! А тут есть... - Лоз обнаружил багажник и методично вытряхивал из него клаудовы шмотки. - Будем грузиться.

Багажник оказался довольно вместительным. Но цветы все равно пришлось везти в руках.

***

Нэлле праздновала свой день рождения. На столе перед ней стоял бокал с вином и почти пустая бутылка.

- "Мне сорок лет, нет бухты кораблю..."

Совсем юной она была уверена, что сорокалетие встретит с любимым мужем и тремя замечательными ребятишками. Став старше, начала бояться круглых дат. Как встретишь десятилетие, так его и проведешь. И вот - сбылся ее самый большой страх. Ей исполнилось сорок, и она совсем одна.

Нэлле пила вино, прикуривала одну сигарету от другой и вслух читала стихи. Сама себе.

Вечерело.

Солнце садилось в дождь.

И взревели три мотора.

Нэлле, громко и с выражением читавшая "Поэму об осенней иве", их не услышала. Да и окна гостиной выходили на запад.

***

В долинке было мокро. Тяжелые байки заносило на размокшей глине. Лоз затормозил впритирку к крыльцу. Кадаж встряхнулся. С мокрой челки скатывались струйки.

- Ну что, пошли?

Лоз, с крассулой в горшке и пирожными под мышкой, очень деликатно постучался в дверь. Ногой. Йазу прятался за хризантемами.

Они опять столкнулись на пороге.

- Мальчики?.. - Нэлле, окутанная облаком синеватого дыма, не поверила глазам. - Мальчики...

Лоз сунул ей изрядно помятую коробку с пирожными.

- С деньрожденьем!

Нэлле переменилась в лице - так внезапно и остро, что что-то больно кольнуло Йазу за грудиной.

Они вошли в дом. Подарки сгрудились на полу, а Нэлле, окруженная ими, пыталась обнять сразу всех. И плакала. Лоз неуклюже пытался ее утешить и прямо тут, на месте, скормить пирожное. Кадаж не знал, куда девать глаза. Йазу протянул Нэлле на ладони круглый предмет, укутанный в черную замшу, а потом сдернул обертку.

Там был хрустальный шар. И в нем - ветвистая молния, бьющая из земли в небо.

Нэлле взяла шар в ладони. Помотала отросшей челкой, отгоняя приступ пьяной истерики.

- Мальчики. Спасибо... - И без перехода: - Йазу, иди в душ, снова простынешь. Кадаж, Лоз, переоденьтесь - как утопленники.

Так и должно было быть. Кадаж с Лозом пошли к себе, оставляя на темном полу мокрые следы. Йазу ненадолго задержался.

- Я шел домой. И я пришел домой.

И Нэлле кивнула.

И беда
прийти уже не может - она ведь только мышка,
что она посмеет - ведь тебя бережет
кошка, которая приходит всегда.

Фик обалденный. Мне понравилось. И где только достала. По Финал Фэнтази мало хороших фиков. А жаль.

Эта группа полная хуйня, а автор полнейший долбаёб!!!