Бомжей одни жалеют, другие презирают. А они живут среди нас, и их не мало.
Живут в подвалах, теплопроводных колодцах, заброшенных домах и дачах. Они кормятся сбором бутылок, металлолома, тащат то, что плохо лежит. Печальна и трагична их судьба. Одного бомжа я позвала вскопать дачу. Пусть, думаю, поработает, накормлю его досыта, дам денег на курево и на сто граммов. Бомж меня «отблагодарил» вместо своих рваных башмаков уволок новые ботинки. Я его искала целую неделю и все-таки нашла. Оказывается, Николай Кузнецов, так его зовут, живёт на кладбище. Среди могил обустроил себе лежбище. «Остерегаюсь милиции», - признался он. «А тут тихо, никто не тревожит». Он сидел у костра и на огне поджаривал корки хлеба, подобранные в мусорных контейнерах. Летом Николай живёт сытно – в подворьях рабочие руки нужны.

Когда-то у него было всё. Окончил ПТУ, служил в Морфлоте, а туда слабаков не берут, строил дома, получил квартиру, росли мальчик и девочка. Но пристрастился к спиртному, и жизнь стремительно покатилась вниз. Жена выгнала, переехал к матери в деревню. Вынудил её продать дом и в конце концов оказался на улице без работы и жилья.

Несколько бомжей, с которыми я познакомилась, с утра и до вечера находятся на городской свалке. Есть среди них и женщины. Эти люди не смогли противостоять превратностям судьбы. Эти люди, за редким исключением, жили со злом в душе. Они совершали чудовищные поступки. Тот же Николай, зверски избил отца, после чего тот скончался. Женщина, подруга Кузнецова, убила собственного ребёнка после его рождения.

- Бог меня наказал, - признался 70-летний Николай. – Я не дал хлеба родной матери, а это было в голодный послевоенный год. Мать моя умерла, наевшись заплесневевших колосьев.

Может, Бог не зря карает таких людей, лишив их еды и жилья. Но как бы то ни было, мне больно видеть, как рядом страдают люди. Кое-где ведь есть приюты, есть для них столовые. А у нас этого нет.

Алина Конорева