Снег ярко искрится на солнце, вспыхивая отдельными огоньками и как ток передовая этот свет другим снежинкам. Вдоль черной полосы голых деревьев, взрывая пушистые сугробы, мчится черный жеребец. Подымая в высь искры блестящих огоньков, он оставляет за собой снежную борозду. С тяжелым хрипом, раздувая большим ноздри, он взбирается на холм. Его черная грива развивается от ветра, который ударяется о его могучую грудь. Этот жеребец везет на себе всадника. Небольшой длины ремень заменяет уздечку и поводья. Всадник, красиво выпрямив спину, уверенно восседает на своем скакуне без седла. Как и у жеребца, у всадника черные непослушные волосы, тонкие приятны черты лица и алые пухлые губы. На его длинных черных ресницах оседают снежинки, а щеки пылают румянцем от колющего холода. Не смотря на лютый мороз, всадник одет в черные облегающие кожаные штаны и в черный меховой жилет без рукавов. На запястьях красуются браслеты с серебряными символами жизни и смерти. На груди, на серебряной цепочке висит маленький металлический ключик. Неизвестно, что открывает это ключ. Быть может, он скрывают какую-то тайну или это ключ к девичьему сердцу. Этот ответ всадник хранит всегда около своего сердца.

С каждой минутой черный жеребец все больше набирает скорость. Упругий порыв ветра все сильнее ударяется о могучую грудь, распадаясь на шелковые ленты. Темные глаза всадника напряженно смотрят вперед, на восток, где восходит багровое солнце. Его розовые лучи отражаются от снежного покрова и, переломившись через призмы, рассыпаются на мелкие кусочки.

Снова ветер, снова солнце, снова свобода и холодное обжигающее дыхание зимы. Почти задыхаясь, жеребец минует черные кованные ворота и, промчавшись вдоль ровного строя гранитных надгробий, резко тормозит у белого собора. Спрыгнув с коня, всадник почти бегом врывается внутрь.

Большой колонный зал, пол которого покрывают мраморные плиты, приводит юношу в маленькую полутемную комнатку с низким давящим потолком. Черноту комнаты разбавляют несколько свечей по углам комнаты. Пламя свечей дрожит, грозясь вот-вот погаснуть. Их тусклые отблески оставляют на стенах размытые тени и вырывают из центра комнаты каменный стол, на котором стоит отрытый гроб.

Бесшумно ступая босыми ногами по мраморному полу, всадник подходит к столу. Несколько свечей, стоящих у изголовья, освещают восковое лицо молодой девушки. Ее темные волосы волнами уложены на плечи, красивые изящные руки покоятся на груди. На лице девушки играет румянец, а пушистые ресницы на закрытых глазах дрожат. Кажется, что она спит глубоким и крепким сном.

Всадник наклоняется к ее прекрасному лицу, но чувствует лишь холодное дыхание смерти. Да, все это лишь иллюзия, игра света и тени. Она не спит, она действительно умерла. Юноша кладет свои ладони на ее руки, но они холодны. На его глазах нет воды, он не плачет, лишь в груди что-то все сильнее и сильнее сжимается. Он не знает эту девушку, не знает как ее зовут, не знает как она жила, кого любила, но ему жаль, что она покинула этот мир.

Тяжело вздохнув, всадник снимает с шеи цепочку с ключом и смотрит на девушку. Ее грудь будто наполнена воздухом, будто это был ее последний вздох, но без выдоха.

Сжав ключик в ладони, юноша опускает голову и что-то шепчет, еле шевеля губами. Его темные волосы закрывают лицо и придают всему его облику какую-то зловещую загадку. Легкий порыв ветра, возникший из неоткуда, врывается в комнату, заставляя пламя свечей танцевать свой извилистый танец. Несколько свечей сразу потухает. За спиной всадника сгущается тьма, приобретая форму черных крыльев.

Юноша поднимает взгляд на девушку. В его глазах только мрак. Это даже не ночь, а настоящая темнота, без единой звездочки. Он касается одной рукой до лба мертвой и та… резко открывает глаза. Ее взгляд, он стеклянный и пустой. Два голубых глаза с мертвенным равнодушием глядят вверх. Внезапно раздается пронзительный женский крик. Свечи, как костры, вспыхивают, заставляя зажмуриться, а затем всю комнату отхватывает тугая тьма.

Проходит несколько минут, и первые робкие огоньки свечей начинают разбавлять окружающую темноту. Пол отделяется от стен, а стены от потолка. Смытый силуэт всадника четче проступает. Окружающие предметы приобретают свои прежние формы.

Юноша бросает равнодушный взгляд на гроб. Теперь в нем лежит высохшая старушка, с тонкими белыми волосами. Ее сморщенная кожа кажется белой в освещении свечей. Серые тусклые глаза широко открыты, а губы исривленны в крике. Худые костлявые руки по-прежнему покоятся на груди, которая теперь опала, будто она пуста, будто случился последний выдох.