За пределами представлений о правильных и неправильных действиях есть поле.
Я встречу тебя там. И когда душа приляжет на траву в том поле, вселенной будет о чем вам поведать.
Мевляна Джалаладдин Руми
Мавлана Джалал ад-Дин Мухаммад Руми, известный обычно как Руми или Мауляна — гениальный персоязычный поэт и великий суфийский учитель.
Пылинки пляшут в солнечном луче
Под тихую мелодию свирели ...
А наши души, свет моих очей,
Стихи под эту музыку запели!
Они поют и пляшут в унисон,
Без ног кружатся в призрачном эфире.
Ты видишь их? Иль это просто сон,
Который снится мне о лучшем мире?
******************************************
Ты - драгоценный клад, но знаешь ли ты это…
Дороже Неба и Земли, бесценный клад!
Так не сбывай же за бесценок тайну света,
Ведь не навеки пред тобою… маскарад…
******************************************
O молчании
В Персидской поэзии существует древняя традиция: упоминание
поэтом собственного имени в конце поэмы служит своего рода авторской
подписью, копирайтом. Руми выделяется и тут, большую часть своих
поэм он подписал псевдонимами – именами своих друзей и духовных
наставников.
Более тысячи газелей – именем таинственного Шамса Тебризи; после
гибели Шамса, Руми начал подписываться именем своего ученика Саладина
Заркуба, ставшего ему новым духовником; а потом именем другого
ученика – Хусама Челеби, заменившего покойного Саладина.
Кроме того, более 500 газелей Руми подписал псевдонимом «Хамуш»
(молчанье по-фарси).
Руми постоянно интересуется вопросом об эзотерическом источнике
своей поэзии куда более, чем чисто лингвистическими вопросами
и технической изощренностью стиха, столь важными у персов, которыми
он, разумеется, владел в совершенстве. В стихах много раз встречается
фраза: «Кто создаёт эту музыку?» Порою Руми даже перестаёт произносить
слова и полностью отдаётся самой мелодии стиха, давая невидимому
флейтисту вести перформанс: «Пусть музыкант тот завершит поэму.»
Слова не столь важны для Руми сами по себе, они лишь инструменты-резонаторы
для передачи «вибраций источника смысла». Руми разработал целую
теорию языка, основанную на мелодиях камышовой свирели (нея).
За каждым звуком и каждой мелодией свирели лежит её ностальгия
по потерянной родине – камышовому болоту. Нежная музыка свирели
сделалась возможной лишь потому, что камыш много страдал – его
живьём отрезали от корня, засушили и выдолбили изнутри, освободив
от ненужной трухи, сделали полым резонатором. Согласно Руми, мы
подобно свирели, наделены языком только потому, что оторваны от
нашего корня и опустошены изнутри. Любая разумная речь – это моление,
тоска по дому.
Руми спрашивает, почему у свирели нет обертонов, которые воспели
бы искусство сделавшего её мастера-резчика, превратившего простой
камыш в элегантный ней с гладкой поверхностью и девятью (как в
теле человека) отверстиями, удобными для музыканта.