Дневник ЛИТЕРАТУРНАЯ_ПРЕМИЯ
Лента друзей - Дневник - Полная версия
Критикан_Критиканович (ЛИТЕРАТУРНАЯ_ПРЕМИЯ)
Гламурный голод и... (О конкурсе им. Волошина 2007)
24-08-2008 18:41
к комментариям - к полной версии
- понравилось!
вверх^
к полной версии
понравилось!
в evernote
Конкурс, о котором пойдёт речь, мне никогда не казался серьёзным. Но тут попалась на глаза статья. Не буду вдаваться в оценку критических замечаний автора Климановой Н. В. . Пусть читатель сам разберётся. В одном могу согласиться: конкурс им. Волошина НИКАКОЙ.
Ваш Критиканыч
Автор статьи - КЛИМАНОВА Н.В.
Результаты Волошинского конкурса ясно показали, что мода у судившего конкурс жюри,- однотипная, не современная и упадочная до неприличия. В мозгах жюри Волошинского конкурса плавает сдрыснутый, чахоточный раствор некого штампа "сумасбродности" и боли с порчей из гнилых зубов, ГДЕ НИКАК НЕВОЗМОЖНО НАЙТИ "ядрышко-изумруд" таланта свежего ветра перемен, который бы соответствовал современному чувствованию времени и эпохи. В чём причина подобной отсталости взглядов и повальной безвкусицы для результатов Волошинского конкурса, не говоря уже о том, как далеки результаты от высоких эстетических идей поэта-символиста, философа Макс. Волошина, чьим именем назван конкурс в Коктебеле?
Гламурный голод и сдрыснутый раствор конкурса им. Волошина 2007 года
На наших глазах общество во всех сферах, благодаря новым реформам, преобразуется. Появилась новая прослойка общества класса люкс,- богатые, с независимым разнообразным вкусом, которые объездили уже весь свет вплоть до Гималаев, побывали в мировых культурных центрах, которые знают цену культурным ценностям, но так же переживают за культуру родной страны.
Это люди с высокими эстетическими требованиями, которые не только испытывают финансовый успех и рост по карьерной лестнице, но так же испытывают одиночество, тоску по любви и томление духа, и, для которых очень важны духовные открытия и преодоления и у которых назрел гламурный голод по блестящей, роскошной, элитарной духовной пище,- поэзии.
Где им взять таковую поэзию?
Идти со словарём в Западную культуру?
Я уже говорила, что современная публикуема совковая поэзия ни в коней мере не сможет удовлетворить гламурный голод.
Например, результаты Волошинского конкурса просто удручают
Мало того, что устроители и организаторы напрочь оторвались от символистких Идей философа-поэта, чьё имя носит конкурс, но они упорно выдвигают в победители самую застойную совковую поэзию, которая, исключительно, как на подбор, содержит в себе пустоту и никчёмность.
Например, что за чушь о "штамповке царей" с "чахоткой" смогла пролезть в номинанты?
Запомнишь детали, забудешь, как звали,
Займешься штамповкой царей.
Гуляет по тесной Аничковой зале
Чахоточный невский борей.
(Мария Федоровна)
Что за сю-сю и ля-ля с "губками с бантиками" висит в победителях?
И, сдвинув губки бантиком,
От Польши до Аляски
Смущенным юным франтикам
Анюты строят глазки
(Виктор КОЛЛЕГОРСКИЙ)
Этому "победителю-холмогорскому" примерещилась какая- то чушь в Китае и он строчит бессмысленные строчки, которые на "ура" принимают на Волошинском конкурсе.
Это ли не безвкусица и полный аут псевдопоэзии, которую настрочили на Волошиский конкурс:
Майскою розою, райской мимозою
Вспыхнул небесный Грааль,
Чайным Тайванем, эфирной Формозою
Блещет, как горний хрусталь.
Вот и открылся в блаженной беспечности
Обетованный Китай —
Чаша чудес, дароносица вечности,
Перелилась через край.
И, сумасбродкой душой не заслужена,
Вложена вышней рукой,
Влажного счастья речная жемчужина
Сердцу дарует покой.
А вот ещё перлы другого номинированного поэта, самоуглублённого в свою некую боль с "табачным гулом" ( вы слышали табачный "сутулы... порочный..." гул? Я -нет. Сизый туман от табачища – видела, короче, очень и очень похоже, что есть чушь на постном масле):
Тугая речь срывается и вьется,
смеется, упивается собой.
...а заполночь такая боль начнется,
что — пой!
Меж нами — только воздух. Слишком прочен
его гранит; его табачный гул
горячечным касанием порочен,
сутул.
(Андрей ШИРЯЕВ)
Поэт болен несУрьёзно своими перлотворчеством и не скрывает этого, тем более, что жюри конкурса высоко оценило его перловку с фантиками", которые к утру превращаются ни больше, ни меньше,- в "руны".
Точно можно сказать, что поэту, лёжачи на "продавленном диване" в голову ничего не сможет взбрести ни утром, ни вечером.
Может ли подобная перловка утолить гламурный голод?
Я думаю, что нет.
Я болен этой битвой, точно сном.
Тяни из шапки фантик — там, на нем,
к утру другая руна разгорится;
гадай мне по пчелиным деревам,
пока чужой продавленный диван
в прощальный мой костер не превратится.
(Андрей ШИРЯЕВ)
А вот ещё образчик "сдрыстнутой" поэзь, прорвавшейся в номинанты конкурса под престижным именем Волошина:
Преступая стыд, попирая страх
(чай, за явный ропот уже не мрут), —
как орехи мацать в гнилых зубах,
добывая ядрышко-изумруд.
При честном народе за «мать» и медь
колесом ходить, бубенцом греметь!
А поимав сраму, СДРЫСНУТЬ в затвор
от зубовной боли его тупой:
где не тащит вор, где усыпан двор
золотой — молчания — скорлупой.
(Елена ЛАПШИНА)
Обратите внимание, какое помпезное название авторша придумала для своего убогого цикла:"ТЕРПЕНИЕ, ПРЕДОЛЕНЬЕ АДА"
Что же преодолевает поэтесса в своём терпении?
А преодолевает "стыд" и "страх", "мацает" "гнилые зубы", при этом добывая "ядрышко-изумруд":
как орехи мацать в гнилых зубах,
добывая ядрышко-изумруд.
Что это за ядрышко можно добыть в гнилых зубах - не ясно и не понятно. Но автор дальше чешет "колесом" при народе и гремит "бубенцом".
А всё для чего?
А всё для того, чтобы поймать "сраму"!
Напрашивается вопрос: уж не от гнилых ли зубов срам нужно ловить, а затем от срама "сдрысуть в затвор"??
А поимав сраму, СДРЫСНУТЬ в затвор
от зубовной боли его тупой..
Ответа читатель никогда, по- моему, не дождётся, да, и, сам автор никогда не ответит, что это за срам от гнилых зубов?
А всё потому, как автор пишет в концовке своего стихотворения, явно не понимая и не улавливая мысль от того, что написала,- там где сдырыснуто, там не воровато, там "не тащит вор".
А что тащить то?
Когда весь двор засыпан "скорлупой молчания".
где не тащит вор, где усыпан двор
золотой — молчания — скорлупой.
Вот именно, молчать нужно, когда теряются смыслы и невозможно отделить одну карусель без ума от наслоения слов и образов, что смачно накуролесила поэтесса, не задумываясь ни о причинах карулесенья, ни о последствиях своего стихописания.
Я думаю, что этот "ад" совковсти, намешанной на адской пошлятине и безвкусице не преодолеть даже самому терпеливому терпению.
У Елены Лапшиной, на мой взгляд, явно не срастается смысл, отчего метафоры получаются грубые и неотёсанные, не только в этом стихе "золотой — молчания — скорлупой", но и в других представленных в журнальной подборке произведениях.
Например, грубый ляп с прилагаками:
Авессалома тонкая злая кость..
Позвольте, кость может быть тонкой, но злой никак нет. Кость она и есть кость. Это всё равно, что сказать, что коврик добрый.
Неестественное и неловкое перечисление, после двоеточия, достоинств "горделивейшего града — золотой громады:
зачумленный мирской-воровской-колдовской Измиэр.."
Автор не в ладах с синтаксисом и не понимает, что раз поставлено двоеточие, то надо перечислять родственные признаки после определяемого слова, то есть синонимы, а не наоборот, антонимы.
Так же, Елена Лапшина не понимает, что нельзя врать даже в стихах, но она врёт о медузе, у которой, оказывается, по мнению автора, есть глаза и, которыми она может водить.
Вот такая чушь получается, если автор не чувствует слово:
медуза, отводящая глаза…
Таким образом, для победительницы Волошинского конкурса, слишком многовато стилистических ляпов и недоосмысленностей.
Хотя есть в подборке Елены Лапшиной несколько маленьких стишей, которые выполнены удачно и без шероховатостей.
Например, "В груди застучало так мелко.."
Или вот этот министих в отточенной форме:
Он мечется во мне и пробует: не спеть ли, —
не ветер, но дракон — клыкастый, ледяной, —
над городом во мгле накручивая петли —
и все-таки во мне, хотя и за стеной.
И бьется изнутри — в ночи ему навстречу —
всей воле вопреки, не слыша ничего,
настойчиво стуча, пренебрегая речью, —
в оконное стекло — алмазное чело.
Но, в то же время, как беспомощно хоть в форме, хоть в стиле, хоть в содержании смотрятся все номинанты во главе с победительницей Еленой Лапшиной, которая автоматически вошла в жюри следующего конкурса следующего года, по сравнению со стихами Чёрного Георга посланными автором на конкурс и, которые, не были даже зачисленными в общий список номинантов.
Я, как штатный критик Творческой Мастерской ЕЖИ, которую возглавляет и редактирует Чёрный Георг весьма и весьма заинтересована в этом вопросе и, не только как критик, но и как читатель, беспокоящийся о современном уровне русской поэзии.
В самом деле, отчего такое ненормальное положение вещей?
Ведь по большому счёту, результат поэтических конкурсов - это диктат моды на современный стиль стихи, а так же показатель технического уровня современных поэтов в освоении богатейших ресурсов русского языка, которые накопились за триста лет развития культуры.
Результаты Волошинского конкурса ясно показали, что мода у судившего конкурс жюри,- однотипная, не современная и упадочная до неприличия.
В мозгах жюри Волошинского конкурса плавает сдрыснутый, чахоточный раствор некого штампа "сумасбродности" и боли с порчей из гнилых зубов, ГДЕ НИКАК НЕВОЗМОЖНО НАЙТИ "ядрышко-изумруд" таланта свежего ветра перемен, который бы соответствовал современному чувствованию времени и эпохи.
В чём причина подобной отсталости взглядов и повальной безвкусицы для результатов Волошинского конкурса, не говоря уже о том, как далеки результаты от высоких эстетических идей поэта-символиста, философа Макс. Волошина, чьим именем назван конкурс в Коктебеле?
Только ли в отсталости, профессиональной непригодности и ядреной совковости устроителей конкурса?
Ведь не захотели смотреть высокохудожественное, высокоидейное, символичное, с религиозным подтекстом Троицы, произведение Чёрного Георга в номинации 1. "Мой дом раскрыт навстречу всех дорог…" (стихотворения, посвящённые М.А.Волошину и его окружению, Дому поэта, Коктебелю, Крыму).
Ещё Раз о Троице
Держась за тучи парасоль,
Садится солнце. Небосвод
Залил перестоявший чай...
Макрель – загадочней, чем сон,
Ставрида, сладкая, как мёд,
И хек, похожий на печаль, –
Плывут туда, где горизонт
Расплавил жёлтые огни
И варит их, как марабель.
Кипящий сжиженный азот
В барашках пены... Бог – хранит,
Но не даёт ума – робеть.
Глаза не ест морская соль?
И кто их, право, разберёт...
– «Ответьте!..» – Но они молчат, –
Макрель – загадочней, чем сон,
Ставрида, сладкая, как мёд,
И хек, похожий на печаль.
Роняя бусины дождя
На бёдра дремлющих холмов,
Ползёт, клубясь, циклона клин.
Осталось просто подождать:
В волнах мелодии псалмов
Возникнут, – эхом из глубин...
Тень маяка, в ней – луч косой
Взрезает воду, блики льёт –
Туда, где уплывают вдаль
Макрель – загадочней, чем сон,
Ставрида, сладкая, как мёд,
И хек, похожий на печаль.
Это стихотворение не только с ультрасовременным звучанием на высоком техническом уровне, но и чрезвычайно созвучно символизму самого Макс. Волошина, например:
Созвездия
"Так силы небесные нисходят и всходят,
простирая друг другу золотые бадьи"
Гёте.
Звенят весы и клонят коромысла.
Нисходит вниз, возносится бадья...
Часы идут, сменяя в небе числа,
Пути миров, чертя вкруг остия.
Струится ночь. Журчит и плачет влага.
Ладья скользит вдоль тёмных берегов,
И чуток сон в водах Архипелага,
Где в море спят созвездья островов.
Гнездо Гиад... и гроздь огней - Плеяды...
Великий Воз и зоркий Волопас...
Свой правя путь чрез тёмные Циклады -
Какой пловец в уме не числил вас?
И ваш узор пред взором Одиссея
В иных веках искрился и мерцал,
И ночь текла, златые зёрна сея,
Над лоном вод в дрожании зерцал.
И, ставя сеть у древних стен Хавона,
В тиши ночной видали рыбари
Алмазный торс гиганта Ориона
Ловца зверей, любовника зари.
Когда ж земля бессмертными иссякла,
Лишь глубже стал и ярче небосклон.
И Солнцу путь затмила тень Геракла,
И Зевс воздвиг на небе льдистый Трон.
Все имена, все славы, все победы
Сплетались там в мерцаниях огней.
Над головой жемчужной Андромеды
Чертил круги сверкающий Персей.
В себе тая все летописи мира,
В ночах светясь внемирной красотой,
Златыми пчелами расшитая порфира
Струилась с плеч Ионии святой.
Если у Макс. Волошина мировая тема вечности воплощается в "смену в небе чисел", то у Чёрного Георга эти числа, пожалуй, впервые в истории мировой поэзии, воплощаются в мировую тему Троицы.
Как пишут богословы: " Догмат о Пресвятой Троице непостижим, это таинственный догмат, непостижимый на уровне рассудка. Для человеческого рассудка учение о Пресвятой Троице противоречиво, потому что это тайна, которая не может быть выражена рационально.
Тайна Пресвятой Троицы постигается, причем только отчасти, в опыте духовной жизни."
Как мы видим, впервые в истории поэзии, "опытом духовной жизни", на поэтическом языке, образном, близком и понятным, автор в стихотворении пытается постичь и представить духовным взором тайну Троицы, символично изображая Троицу в трёх рыбах: Макрели, Ставриде и Хеке:
Макрель – загадочней, чем сон,
Ставрида, сладкая, как мёд,
И хек, похожий на печаль.
Не случайно о. Павел Флоренский называл догмат о Святой Троице "крестом для человеческой мысли"
А для поэта тема Святой Троицы "Кипящий сжиженный азот".
То, что рыбы являются древнейшим христианским символом, и сам Иисус называл своих апостолов ловцами людей, многим известно.
У Макс. Волошина "ловец зверей, любовник зари" выступает мифический образ звёздного"гиганта Ориона", который видели с земли "рыбари".
Но образ "ловца Ориона" рыбари только видели с земли и не пытались постичь его тайну, когда у Чёрного Георга образ Троицы возникает из самых глубин подсознания зримым, земным, привычным образом,"эхом из глубин", где человечное переплетается с мистическим и незнаемым:
Осталось просто подождать:
В волнах мелодии псалмов
Возникнут, – эхом из глубин...
Тень маяка, в ней – луч косой
Взрезает воду, блики льёт –
Туда, где уплывают вдаль
Макрель – загадочней, чем сон,
Ставрида, сладкая, как мёд,
И хек, похожий на печаль.
Магическая повторяемость и заклинательный настрой всего стихотворения Чёрного Георга позволяет читателю приблизиться к "непостижимой на уровне рассудка" теме вечности, почувствовать зримо и явственно в бытие земного существования:
Держась за тучи парасоль,
Садится солнце. Небосвод
Залил перестоявший чай...
Макрель – загадочней, чем сон,
Ставрида, сладкая, как мёд,
И хек, похожий на печаль, –
Плывут туда, где горизонт
Расплавил жёлтые огни
И варит их, как марабель.
Таким образом, авангардное стихотворение Чёрного Георга можно считать ещё одной гранью, ещё одной вершиной и ещё одним великим опытом, после Макс. Волошина, постижения духа и тайны, которая не может быть, по мнению богословов "выражена рационально".
Как не могли заметить подобное авангардное произведение устроители, куратор и жюри конкурса??
Ведь произведения Георга не были даже зачисленны, как я говорила, в общий список номинантов конкурса, а следовательно и не были опубликованы ни в одном журнале для современного читателя.
Это просто удивительно и стоит ли от этого огорчаться?
Я думаю, что стоит и удивиться, и огорчиться, более того, возмутиться, потому что коррумпированные организаторы Волошинского конкурса, которые рулят сайтом Поэзии.ру, где уже дважды отказали Георгу в членстве, - не только огорчили поэта и читателя, обокрав читателя современной талантливой поэзией на уровне гениальности, но так же, задав моду на отсталое и отстойное, однотипное и упадочное, - продлили тем самым, искусственный тяжелейший совковый кризис в поэзии начала 21 века.
В противовес образцам совкости и безвкусице Волошинского конкурса, мне хочется ещё раз дл читателя, представить изысканное, блестящее гламурное произведение на психоделической основе автора Чёрного Георга, где можно найти утешение высоким эстетическим требованиям и гламурному вкусу, а так же пищу для ума и развитого интеллекта, без дополнительных каких комментариев, предоставив самому читателю возможность насладиться высоким искусством современного поэта Чёрного Георга:
По волнам кошачьей памяти
Черный Георг
И вот он, день,
растворившийся без следа,
где я с черепаховой кошкой лежу в саду.
Цветёт дельфиниум.
Бабочки – приседать на бадлеи куст надумали.
Белки ждут –
когда мы с лужайки сместимся – обратно в дом.
Японской вишни корни, вспоров траву,
на солнце греются, с нами.
Следы следов на сердце – стёр
долетевший из неба звук
частого клёканья: утки тугой снаряд –
возникает, проносится низко, –
и вновь пусты
ретины мая, фильтруя полуденный взгляд
сквозь лоницеры – мёдом дышащие – кусты.
Разрыхляет,
смывает следы световой прибой...
Ни слова, ни мысли, ни радости – не нужны
разбросавшемуся за изгородью живой –
с черепаховой кошкой бывшей своей жены.
http://www.stihi.ru/poems/2008/01/31/683.html
Это люди с высокими эстетическими требованиями, которые не только испытывают финансовый успех и рост по карьерной лестнице, но так же испытывают одиночество, тоску по любви и томление духа, и, для которых очень важны духовные открытия и преодоления и у которых назрел гламурный голод по блестящей, роскошной, элитарной духовной пище,- поэзии.
Где им взять таковую поэзию?
Идти со словарём в Западную культуру?
Я уже говорила, что современная публикуема совковая поэзия ни в коней мере не сможет удовлетворить гламурный голод.
Например, результаты Волошинского конкурса просто удручают
Мало того, что устроители и организаторы напрочь оторвались от символистких Идей философа-поэта, чьё имя носит конкурс, но они упорно выдвигают в победители самую застойную совковую поэзию, которая, исключительно, как на подбор, содержит в себе пустоту и никчёмность.
Например, что за чушь о "штамповке царей" с "чахоткой" смогла пролезть в номинанты?
Запомнишь детали, забудешь, как звали,
Займешься штамповкой царей.
Гуляет по тесной Аничковой зале
Чахоточный невский борей.
(Мария Федоровна)
Что за сю-сю и ля-ля с "губками с бантиками" висит в победителях?
И, сдвинув губки бантиком,
От Польши до Аляски
Смущенным юным франтикам
Анюты строят глазки
(Виктор КОЛЛЕГОРСКИЙ)
Этому "победителю-холмогорскому" примерещилась какая- то чушь в Китае и он строчит бессмысленные строчки, которые на "ура" принимают на Волошинском конкурсе.
Это ли не безвкусица и полный аут псевдопоэзии, которую настрочили на Волошиский конкурс:
Майскою розою, райской мимозою
Вспыхнул небесный Грааль,
Чайным Тайванем, эфирной Формозою
Блещет, как горний хрусталь.
Вот и открылся в блаженной беспечности
Обетованный Китай —
Чаша чудес, дароносица вечности,
Перелилась через край.
И, сумасбродкой душой не заслужена,
Вложена вышней рукой,
Влажного счастья речная жемчужина
Сердцу дарует покой.
А вот ещё перлы другого номинированного поэта, самоуглублённого в свою некую боль с "табачным гулом" ( вы слышали табачный "сутулы... порочный..." гул? Я -нет. Сизый туман от табачища – видела, короче, очень и очень похоже, что есть чушь на постном масле):
Тугая речь срывается и вьется,
смеется, упивается собой.
...а заполночь такая боль начнется,
что — пой!
Меж нами — только воздух. Слишком прочен
его гранит; его табачный гул
горячечным касанием порочен,
сутул.
(Андрей ШИРЯЕВ)
Поэт болен несУрьёзно своими перлотворчеством и не скрывает этого, тем более, что жюри конкурса высоко оценило его перловку с фантиками", которые к утру превращаются ни больше, ни меньше,- в "руны".
Точно можно сказать, что поэту, лёжачи на "продавленном диване" в голову ничего не сможет взбрести ни утром, ни вечером.
Может ли подобная перловка утолить гламурный голод?
Я думаю, что нет.
Я болен этой битвой, точно сном.
Тяни из шапки фантик — там, на нем,
к утру другая руна разгорится;
гадай мне по пчелиным деревам,
пока чужой продавленный диван
в прощальный мой костер не превратится.
(Андрей ШИРЯЕВ)
А вот ещё образчик "сдрыстнутой" поэзь, прорвавшейся в номинанты конкурса под престижным именем Волошина:
Преступая стыд, попирая страх
(чай, за явный ропот уже не мрут), —
как орехи мацать в гнилых зубах,
добывая ядрышко-изумруд.
При честном народе за «мать» и медь
колесом ходить, бубенцом греметь!
А поимав сраму, СДРЫСНУТЬ в затвор
от зубовной боли его тупой:
где не тащит вор, где усыпан двор
золотой — молчания — скорлупой.
(Елена ЛАПШИНА)
Обратите внимание, какое помпезное название авторша придумала для своего убогого цикла:"ТЕРПЕНИЕ, ПРЕДОЛЕНЬЕ АДА"
Что же преодолевает поэтесса в своём терпении?
А преодолевает "стыд" и "страх", "мацает" "гнилые зубы", при этом добывая "ядрышко-изумруд":
как орехи мацать в гнилых зубах,
добывая ядрышко-изумруд.
Что это за ядрышко можно добыть в гнилых зубах - не ясно и не понятно. Но автор дальше чешет "колесом" при народе и гремит "бубенцом".
А всё для чего?
А всё для того, чтобы поймать "сраму"!
Напрашивается вопрос: уж не от гнилых ли зубов срам нужно ловить, а затем от срама "сдрысуть в затвор"??
А поимав сраму, СДРЫСНУТЬ в затвор
от зубовной боли его тупой..
Ответа читатель никогда, по- моему, не дождётся, да, и, сам автор никогда не ответит, что это за срам от гнилых зубов?
А всё потому, как автор пишет в концовке своего стихотворения, явно не понимая и не улавливая мысль от того, что написала,- там где сдырыснуто, там не воровато, там "не тащит вор".
А что тащить то?
Когда весь двор засыпан "скорлупой молчания".
где не тащит вор, где усыпан двор
золотой — молчания — скорлупой.
Вот именно, молчать нужно, когда теряются смыслы и невозможно отделить одну карусель без ума от наслоения слов и образов, что смачно накуролесила поэтесса, не задумываясь ни о причинах карулесенья, ни о последствиях своего стихописания.
Я думаю, что этот "ад" совковсти, намешанной на адской пошлятине и безвкусице не преодолеть даже самому терпеливому терпению.
У Елены Лапшиной, на мой взгляд, явно не срастается смысл, отчего метафоры получаются грубые и неотёсанные, не только в этом стихе "золотой — молчания — скорлупой", но и в других представленных в журнальной подборке произведениях.
Например, грубый ляп с прилагаками:
Авессалома тонкая злая кость..
Позвольте, кость может быть тонкой, но злой никак нет. Кость она и есть кость. Это всё равно, что сказать, что коврик добрый.
Неестественное и неловкое перечисление, после двоеточия, достоинств "горделивейшего града — золотой громады:
зачумленный мирской-воровской-колдовской Измиэр.."
Автор не в ладах с синтаксисом и не понимает, что раз поставлено двоеточие, то надо перечислять родственные признаки после определяемого слова, то есть синонимы, а не наоборот, антонимы.
Так же, Елена Лапшина не понимает, что нельзя врать даже в стихах, но она врёт о медузе, у которой, оказывается, по мнению автора, есть глаза и, которыми она может водить.
Вот такая чушь получается, если автор не чувствует слово:
медуза, отводящая глаза…
Таким образом, для победительницы Волошинского конкурса, слишком многовато стилистических ляпов и недоосмысленностей.
Хотя есть в подборке Елены Лапшиной несколько маленьких стишей, которые выполнены удачно и без шероховатостей.
Например, "В груди застучало так мелко.."
Или вот этот министих в отточенной форме:
Он мечется во мне и пробует: не спеть ли, —
не ветер, но дракон — клыкастый, ледяной, —
над городом во мгле накручивая петли —
и все-таки во мне, хотя и за стеной.
И бьется изнутри — в ночи ему навстречу —
всей воле вопреки, не слыша ничего,
настойчиво стуча, пренебрегая речью, —
в оконное стекло — алмазное чело.
Но, в то же время, как беспомощно хоть в форме, хоть в стиле, хоть в содержании смотрятся все номинанты во главе с победительницей Еленой Лапшиной, которая автоматически вошла в жюри следующего конкурса следующего года, по сравнению со стихами Чёрного Георга посланными автором на конкурс и, которые, не были даже зачисленными в общий список номинантов.
Я, как штатный критик Творческой Мастерской ЕЖИ, которую возглавляет и редактирует Чёрный Георг весьма и весьма заинтересована в этом вопросе и, не только как критик, но и как читатель, беспокоящийся о современном уровне русской поэзии.
В самом деле, отчего такое ненормальное положение вещей?
Ведь по большому счёту, результат поэтических конкурсов - это диктат моды на современный стиль стихи, а так же показатель технического уровня современных поэтов в освоении богатейших ресурсов русского языка, которые накопились за триста лет развития культуры.
Результаты Волошинского конкурса ясно показали, что мода у судившего конкурс жюри,- однотипная, не современная и упадочная до неприличия.
В мозгах жюри Волошинского конкурса плавает сдрыснутый, чахоточный раствор некого штампа "сумасбродности" и боли с порчей из гнилых зубов, ГДЕ НИКАК НЕВОЗМОЖНО НАЙТИ "ядрышко-изумруд" таланта свежего ветра перемен, который бы соответствовал современному чувствованию времени и эпохи.
В чём причина подобной отсталости взглядов и повальной безвкусицы для результатов Волошинского конкурса, не говоря уже о том, как далеки результаты от высоких эстетических идей поэта-символиста, философа Макс. Волошина, чьим именем назван конкурс в Коктебеле?
Только ли в отсталости, профессиональной непригодности и ядреной совковости устроителей конкурса?
Ведь не захотели смотреть высокохудожественное, высокоидейное, символичное, с религиозным подтекстом Троицы, произведение Чёрного Георга в номинации 1. "Мой дом раскрыт навстречу всех дорог…" (стихотворения, посвящённые М.А.Волошину и его окружению, Дому поэта, Коктебелю, Крыму).
Ещё Раз о Троице
Держась за тучи парасоль,
Садится солнце. Небосвод
Залил перестоявший чай...
Макрель – загадочней, чем сон,
Ставрида, сладкая, как мёд,
И хек, похожий на печаль, –
Плывут туда, где горизонт
Расплавил жёлтые огни
И варит их, как марабель.
Кипящий сжиженный азот
В барашках пены... Бог – хранит,
Но не даёт ума – робеть.
Глаза не ест морская соль?
И кто их, право, разберёт...
– «Ответьте!..» – Но они молчат, –
Макрель – загадочней, чем сон,
Ставрида, сладкая, как мёд,
И хек, похожий на печаль.
Роняя бусины дождя
На бёдра дремлющих холмов,
Ползёт, клубясь, циклона клин.
Осталось просто подождать:
В волнах мелодии псалмов
Возникнут, – эхом из глубин...
Тень маяка, в ней – луч косой
Взрезает воду, блики льёт –
Туда, где уплывают вдаль
Макрель – загадочней, чем сон,
Ставрида, сладкая, как мёд,
И хек, похожий на печаль.
Это стихотворение не только с ультрасовременным звучанием на высоком техническом уровне, но и чрезвычайно созвучно символизму самого Макс. Волошина, например:
Созвездия
"Так силы небесные нисходят и всходят,
простирая друг другу золотые бадьи"
Гёте.
Звенят весы и клонят коромысла.
Нисходит вниз, возносится бадья...
Часы идут, сменяя в небе числа,
Пути миров, чертя вкруг остия.
Струится ночь. Журчит и плачет влага.
Ладья скользит вдоль тёмных берегов,
И чуток сон в водах Архипелага,
Где в море спят созвездья островов.
Гнездо Гиад... и гроздь огней - Плеяды...
Великий Воз и зоркий Волопас...
Свой правя путь чрез тёмные Циклады -
Какой пловец в уме не числил вас?
И ваш узор пред взором Одиссея
В иных веках искрился и мерцал,
И ночь текла, златые зёрна сея,
Над лоном вод в дрожании зерцал.
И, ставя сеть у древних стен Хавона,
В тиши ночной видали рыбари
Алмазный торс гиганта Ориона
Ловца зверей, любовника зари.
Когда ж земля бессмертными иссякла,
Лишь глубже стал и ярче небосклон.
И Солнцу путь затмила тень Геракла,
И Зевс воздвиг на небе льдистый Трон.
Все имена, все славы, все победы
Сплетались там в мерцаниях огней.
Над головой жемчужной Андромеды
Чертил круги сверкающий Персей.
В себе тая все летописи мира,
В ночах светясь внемирной красотой,
Златыми пчелами расшитая порфира
Струилась с плеч Ионии святой.
Если у Макс. Волошина мировая тема вечности воплощается в "смену в небе чисел", то у Чёрного Георга эти числа, пожалуй, впервые в истории мировой поэзии, воплощаются в мировую тему Троицы.
Как пишут богословы: " Догмат о Пресвятой Троице непостижим, это таинственный догмат, непостижимый на уровне рассудка. Для человеческого рассудка учение о Пресвятой Троице противоречиво, потому что это тайна, которая не может быть выражена рационально.
Тайна Пресвятой Троицы постигается, причем только отчасти, в опыте духовной жизни."
Как мы видим, впервые в истории поэзии, "опытом духовной жизни", на поэтическом языке, образном, близком и понятным, автор в стихотворении пытается постичь и представить духовным взором тайну Троицы, символично изображая Троицу в трёх рыбах: Макрели, Ставриде и Хеке:
Макрель – загадочней, чем сон,
Ставрида, сладкая, как мёд,
И хек, похожий на печаль.
Не случайно о. Павел Флоренский называл догмат о Святой Троице "крестом для человеческой мысли"
А для поэта тема Святой Троицы "Кипящий сжиженный азот".
То, что рыбы являются древнейшим христианским символом, и сам Иисус называл своих апостолов ловцами людей, многим известно.
У Макс. Волошина "ловец зверей, любовник зари" выступает мифический образ звёздного"гиганта Ориона", который видели с земли "рыбари".
Но образ "ловца Ориона" рыбари только видели с земли и не пытались постичь его тайну, когда у Чёрного Георга образ Троицы возникает из самых глубин подсознания зримым, земным, привычным образом,"эхом из глубин", где человечное переплетается с мистическим и незнаемым:
Осталось просто подождать:
В волнах мелодии псалмов
Возникнут, – эхом из глубин...
Тень маяка, в ней – луч косой
Взрезает воду, блики льёт –
Туда, где уплывают вдаль
Макрель – загадочней, чем сон,
Ставрида, сладкая, как мёд,
И хек, похожий на печаль.
Магическая повторяемость и заклинательный настрой всего стихотворения Чёрного Георга позволяет читателю приблизиться к "непостижимой на уровне рассудка" теме вечности, почувствовать зримо и явственно в бытие земного существования:
Держась за тучи парасоль,
Садится солнце. Небосвод
Залил перестоявший чай...
Макрель – загадочней, чем сон,
Ставрида, сладкая, как мёд,
И хек, похожий на печаль, –
Плывут туда, где горизонт
Расплавил жёлтые огни
И варит их, как марабель.
Таким образом, авангардное стихотворение Чёрного Георга можно считать ещё одной гранью, ещё одной вершиной и ещё одним великим опытом, после Макс. Волошина, постижения духа и тайны, которая не может быть, по мнению богословов "выражена рационально".
Как не могли заметить подобное авангардное произведение устроители, куратор и жюри конкурса??
Ведь произведения Георга не были даже зачисленны, как я говорила, в общий список номинантов конкурса, а следовательно и не были опубликованы ни в одном журнале для современного читателя.
Это просто удивительно и стоит ли от этого огорчаться?
Я думаю, что стоит и удивиться, и огорчиться, более того, возмутиться, потому что коррумпированные организаторы Волошинского конкурса, которые рулят сайтом Поэзии.ру, где уже дважды отказали Георгу в членстве, - не только огорчили поэта и читателя, обокрав читателя современной талантливой поэзией на уровне гениальности, но так же, задав моду на отсталое и отстойное, однотипное и упадочное, - продлили тем самым, искусственный тяжелейший совковый кризис в поэзии начала 21 века.
В противовес образцам совкости и безвкусице Волошинского конкурса, мне хочется ещё раз дл читателя, представить изысканное, блестящее гламурное произведение на психоделической основе автора Чёрного Георга, где можно найти утешение высоким эстетическим требованиям и гламурному вкусу, а так же пищу для ума и развитого интеллекта, без дополнительных каких комментариев, предоставив самому читателю возможность насладиться высоким искусством современного поэта Чёрного Георга:
По волнам кошачьей памяти
Черный Георг
И вот он, день,
растворившийся без следа,
где я с черепаховой кошкой лежу в саду.
Цветёт дельфиниум.
Бабочки – приседать на бадлеи куст надумали.
Белки ждут –
когда мы с лужайки сместимся – обратно в дом.
Японской вишни корни, вспоров траву,
на солнце греются, с нами.
Следы следов на сердце – стёр
долетевший из неба звук
частого клёканья: утки тугой снаряд –
возникает, проносится низко, –
и вновь пусты
ретины мая, фильтруя полуденный взгляд
сквозь лоницеры – мёдом дышащие – кусты.
Разрыхляет,
смывает следы световой прибой...
Ни слова, ни мысли, ни радости – не нужны
разбросавшемуся за изгородью живой –
с черепаховой кошкой бывшей своей жены.
http://www.stihi.ru/poems/2008/01/31/683.html
Материал позаимствован отсюда: http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=213529
Вы сейчас не можете прокомментировать это сообщение.
Дневник Гламурный голод и... (О конкурсе им. Волошина 2007) | ЛИТЕРАТУРНАЯ_ПРЕМИЯ - ЛИТЕРАТУРНЫЕ ПРЕМИИ И КОНКУРСЫ |
Лента друзей ЛИТЕРАТУРНАЯ_ПРЕМИЯ
/ Полная версия
Добавить в друзья
Страницы:
раньше»