(Книга Ж. Назаралиева «Избавь и прости» о мировом опыте лечения наркомании и борьбе с незаконным оборотом наркотиков)
Они сражались за свою… смерть. Теряли десятки товарищей ради того, чтобы овладеть афганским кишлаком с запасами героина. Кололись одной иглой. Пока был героин, наступал шаткий мир. День, два, три. Затем под видом зачисток вновь разгоралась война за право владеть наркотиками. Людей косили пули, затем ломали передозировки. Хозяева адского зелья бились ожесточенно, но, лишенные поддержки  авиация, терпели фиаско. Ж. Назаралиев не был участником или свидетелем войны в Афганистане, но яркий рассказ пациента Медицинского центра Назаралиева (МЦН), а также поездки врача-нарколога по стране-производителю опиума и героина позволили максимально воссоздать картину минувших событий.  
-  Я скоро понял: они все сидели на игле; кололся весь взвод. Когда шли выбивать из селений душманов, каждый кололся, – рассказывал хронический наркоман с острым отравлением опиатами. - При своем первом боевом крещении в горах смотрю: я подустал, а другие бодрые. «Ты чего скачешь, как конь?» – спрашиваю одного. «Укололся». В следующий рейд я тоже вколол опий: не отставать же. Сначала было сухо во рту, подташнивало, но скоро втянулся. Алкоголь отсутствовал, а без допинга кошмара не выдержать.
Взвод десантников, рассказывал больной, раз в три месяца совершал налеты на кишлаки для пополнения запаса наркотиков. Душманы сопротивлялись. По три дня продолжались бои за то, кому достанутся опиум и героин. Командование присылало в захваченные кишлаки вертолет для вывоза опиума на военный аэродром. На летном поле мешки с наркотиками, перегружали на самолет, вылетавший в Советский Союз.
В провинции Кандагар функционировало свыше 80 лабораторий, в которых  перерабатывали опий-сырец в героин. При талибах наблюдался бум наркобизнеса. Увеличивались площади под опийный мак, возрастало производство опийных наркотиков. На мировом рынке героина доля Афганистана за несколько лет возросла с 40 до 75%.
Опийный мак выращивали также в районах, подконтрольных армии Северного альянса. Было, по крайней мере, два места, где произрастал опийный мак и производились наркотики, вывозимые в Таджикистан и дальше через Россию в Западную Европу.
Но вернемся к пациенту.
На войне он был несколько раз ранен, возвращался в строй, но наркотики не оставлял. Когда через два года он демобилизовался, полиэтиленовые мешочки с порошком (состав: опиум и героин) затолкал под погоны и под петлицы. На родине запаса хватило на четыре дня. Тогда он решил «завязать». Пять лет не принимал ни грамма. А потом попал в Москву, занялся рэкетом и сорвался. Стал курить марихуану, потреблять амфетамины, метадон, ЛСД. У него уже были жена и двое детей. Когда сыну исполнилось двенадцать лет, пациента поразила внезапная мысль: что будет с мальчиком, когда на него обрушится правда об отце? «Мне стало страшно за моих детей», – скажет он потом.
Наркоманы со стажем часто объясняют желание бросить наркотики неловкостью перед взрослеющими детьми. Была ли эта причина единственной или главной у нашего пациента, трудно сказать. После нашего расставания летом 1999 года, как мы слышали, он перевез семью в южный портовый город, устроился на работу, сохраняя в глазах сына ореол героя афганской войны.
Наша наркологическая клиника умеет возвращать к здоровой жизни тех, кто потребляет ЛСД, амфетамины, опиум, героин и другие наркотики, но мне трудно понять, почему народы, осознавшие беду, не могут себя защитить. Навязчивой идеей становилось желание разобраться, как наркодельцы перевозят опиаты через границы государств и множат число наших потенциальных пациентов.

По материалам 2 главы книги Ж. Назаралиева «Избавь и прости». Полный текст книги вы найдете на официальном сайте: www.nazaraliev.kg.