Настоящим экранным символом эпохи постмодерна является для меня Блейзер, выбранный моим братаном, аватар (к сведению один из героев-инвалидов австралийского «чернушно» комедийного мультфильма «Паралитики», или «Join Callahan’s quads!»). Этот радикально постсовременный персонаж изображается как развеселая голова-инвалид с полным отсутствием туловища, призванная словесно «трещать» в любой мало-мальски существенной ситуации. Оставим в покое вопрос о возможности существования человека в таком состоянии, о соотнесении подобных масс-медиа художеств с настоящей реальностью. Мы помним, что некоторые известные артефакты «высокой» литературы также культивировали тему самостоятельной жизнедеятельности человеческих органов, поэтому говорящая голова на дощечке с колесами суть далекая от оригинальности беллетризованная идея. Главное сконцентрировано в следующей мысли, в постмодернистском совмещении качеств интересующего нас героя: видимая физиологическая несостоятельность, полная невозможность удовлетворения даже самых элементарных потребностей и «огроменный» в вожделениях, коллективно жизнеутверждающий, склонный к глубокому «либертинажу», дискурс Блейзера. Тот, кто формально способен к далеко не самоудовлетворяющему «мышкоедству» (я думаю, вы понимаете, о чем я), словесно фонтанирует относительно половой тематики, являет собой истинным поклонником нового цивилизационного культа – религии сексуальности. Здесь дело не в житейской и довольно посредственной о знаковой компенсации соответствующей неудовлетворенности. Нет, для меня поведение Блейзера, его вынужденный и ужаснейший фатум – это «концептуальный» символ западноевропейской постсовременной культуры, нарочно оскопившей себя (в фанатичном пылу удалившей даже все конечности, как говорится, от «французского» греха подальше) по причине откровенной серости, рутинности, посредственности, скучности самого полового акта, функции воспроизводства, чтобы в полной мере отдаться технологии воображения секса, масштабной и богатейшей индустрии «сексуальности». Так и Блейзер, не обращая свой взор на обескураживающую действительность, всецело занят сферой «сексуального», тщательным, детализированным ее обсуждением, созданием, накоплением и распространением знаков «сексуальности». Его разум поглощен идеями, механизмами, образами, объектами, кружащими возле «толстеющей» области секса и других удовольствий, он всецело вовлечен в искусственную среду культуры, подменяющей ему искалеченную реальность. Так и мы себя на просторах постсовременного мира ощущаем в роли «головоногих» калек, не способных к реальным действием и могущим получать лишь знаковые удовольствия, гнаться за многочисленными и несуществующими фантомами. Но покалечили мы свои асценичные тела собственным разумом, вытворившим вдруг странное перфекционистское «коленце»: «делай что хочешь, но сотворенное должно быть совершенным». Ну и кто способен к такому каждодневному подвигу? Компрессия эстетики в нашей телесности, передозировка добра, истины и красоты в человеческих мозгах, синдром совершенных существ, сделали нас боязливыми тварями перед мощью и всемогуществом знаков. Поэтому теперь кусок черствого хлеба много дешевле образа аппетитного пончика с неоновой вывески, теплота чуткой плоти застенчивой простушки не взгревает чувства в отличие от мониторного лика растиражированной сетевой «сверх-красотки», а действительная трагедийность голодного бездомного не стоит тех слез, которые можно излить на новейший сюжетный поворот сериальной мелодрамы. Так в отличие от вынужденно страдающего Блейзера, припавшего ко всевозможным культурным протезам, мы сами кастрировали себя и постепенно отсекаем по доброму кусочку собственного тела, заменяя более красивым, поистине совершенным образом телесности. И все это из-за пресловутого перфекционизма, того, что сама потерянная цивилизация поименовала «гламуром». Здесь реальность полностью сменяется своим искусственным дубликатом. Тем двойником, который богаче, интенсивнее, насыщенней и в своей пестроте как бы подтверждает собственное нормальное существование. В отношении Блейзера мы затронули только тему сексуальности, но процесс означивания реальности идет по всем областям. Такое впечатление, что кратковременное наслаждение полового акта с его социальными трудностями достижения, связывающее обладателя специфическими обстоятельствами и последствиями, вероятно, стоит чрезмерно много времени и сил брезгливому человечеству, достается ему, ну, очень дорогими средствами. И зачем мучить свою плоть бессмысленными трудами, если можно забесплатно, по мановению руки, получить искусственный аналог, красивейший знаковый суррогат эволюционной действительности. Человечество обменяло собственную трудоемкую репродуктивность на постоянное легковесное возбуждение, взращивание в себе совершенной «сексуальности», скрытое и тотальное подогревание в себя плотской похоти. Но заигрывание с либидинальной энергией ни в коем случае ни завершается финалом, ни переходит к само собой разумеющемуся окончанию. Вечное возбуждение, перманентное стимулирование, хождение «возле да около»: как вы считаете, и разве это не может всеобщим символом, становящихся все более одинокими и коммуницирующими одновременно, главными персонажами знакомого нам мира. Запасайтесь идеями и предметами «сексуальности», ведь Вас ждет беспечная и нескончаемая вечеринка с «перчиком»!