Что означает скандальная акция Pussy Riot в ХХС с точки зрения пресловутого диалога секулярной и религиозной действительности? Вряд ли здесь стоит видеть коммуникативный «обвал» и глубинное непонимание между двумя парадигмально противоположными системами (скорее, тут не противоположность, а отсутствие равнозначности, соразмерности). Даже с таким странно скабрезным симптомом вскрылась окончательная «нишевость» религиозного мышления и поведенческих паттернов религиозных людей в настоящем постмодернистского социума. Конечно, сциентизм и гуманитаристика все же претерпели кратковременное фиаско, не высвободив воображение масс, и тем самым, отдав эту функцию на откуп старому проверенному игроку. Но религиозность после значительных потрясений и вящей угрозы воинственного модернизма тоже репрезентирована в трансформированном обличье. Религиозные сообщества, игнорируя собственную корневую основу в Символическом, стали фиксироваться на отдельных фрагментах Реального, на материально ощущаемых идентичностях. В этом и смысл столь популяризованного и «эффективного» фундаменталистского стиля мышления. В постсекулярной действительности произошла религиозная инверсия, возвратная апелляция к примитивным анимистским истолкованиям Символического, подсознательный уход в буквалистское и инструменталистское чтение символического измерения. Главенствующим фактором стали не «церковные» артефакты, но аморфная трудно фиксируемая религиозная идентичность, лишь частично подкрепляемая традицией. Отсюда такой скудный (по факту стереотипизированный) набор реакций т. наз. человека «воцерковленного»… Ведь сам по себе факт акции Pussy Riot в ХХС с позиций классического канонического права не тянет даже на серьезные прещения. Но кто обращается сейчас к канонике? Объектом заботы являются продуцируемые современностью «чувства религиозного человека». Трудно найти более нетрадиционной и неклассической формулировки; той фразировки, которая более точно отражала парадоксальный статус постсекулярной религиозности в век распоясавшейся политкорректности. Главное в данном случае – жесткое, почти фундаменталистское реагирование – это апеллирование к государственным структурам, а, следовательно, и косвенное подтверждение тезиса о новом сращивании государства и церкви.