…таким образом, постмодерн – это интеллектуалистский эффект «семиотического». Все классические взаимодействия или традиционные силы сняты в глобальном смещении в сторону знакового. И лишь здесь они получают вторую жизнь по аналогии с некогда христианизированными – жертвенной смертью и чудодейственным воскресением. Если в континууме «жизненного мира» наблюдается тенденция к слипанию лакановской триады или платонической диады (чему способствует жесточайший инцест реальности и семиотической медиа-массой), то в границах досужего спекулятивного мышления фиксируется обратный вектор движения (реалии, как «вещь в себе», изолированы от знаковой рефлексии интеллектуальной аристократии и сосуществуют параллельно). Потеряв действенную связь с реальностью, гуманитаристика распрощалась скорее не с «метанаррациями» и их идеологических потенций, а с возможностью поистине универсалистского мышления, соотносящегося с «жизненным миром». Как бы это пошло не выглядело, но постмодерн – это финалистский вердикт возобладавшему в постиндустриальном обществе плюрализму, в свою очередь обусловленному крахом теории «референции» (вернее, вскрытие ее совершенно не объективных притязаний на теоретическую ценность и правдоподобие). «Метанаррации» и «наррации» ни чем уже неотличимы, ведь демаркационная линия между проходит не на территории «верификации», а в локусе Количественного, цифрового. То бишь идеологемы не опустились в безжизненную зону рецессии, но, наоборот, в агональном порыве семиотической соревновательности устремились в знаковые души коммуницирующих субъектов. Идеологемы – семиотические системы для миллионов, качественный знаковый «фаст-фуд», обладающая столь высоким статусом повышенной «референтности» лишь по причине большего числа приверженцев. Большому сегменту аутсайдерских семиотических систем с адептами не везет, и они, приобретая нишевый статус, образуют в информационном пространстве пестрое скопление.

Но воспринимает ли на веру процесс глобализации семиотического Масса как рефлектирующий субъект («молчаливая, но все понимающая»)? Ответ: отрицательный. Связь масс с «жизненным миром» не способствует герменевтическому проникновению в абстрактные закономерности, но лишь взгревает быдлованский сарказм по сему поводу. Поэтому постмодерн совершает обратный виток: предельно отстраненно относясь к дискурсу параллелизованных вещественного и знакового, постсовременная философема создает эффект жизнедеятельности «референтности». «Как бы» семиотическое все-таки отражает Реальное и совмещается с ним, но это условность, игнорируемая или выдаваемая за аксиому в большинстве коммуникационных актах, в любой момент (по издевательскому наитию) может быть жестоко вытоптана, низвергнута, высмеяна. Таким образом, можно прийти к парадоксальному заключению: постмодернистский плюрализм существует в силу не осознавания причин своего существования – существование с эффектом «референтности» без действительного наличия последней. Об этих витках писали и Бодрийяр, и Жижек.