Результаты долговременных опросов, личностных интервью, группового тестирования позволяют с наибольшей степенью достоверности судить о социально-психологических характеристиках последователей наиболее значительной российской конфессий – Православия. Они дают возможность проследить особенности социально-психологического воздействия религиозных практик православия.
Классическими по вопросу воздействия религиозности на социально-психологическое состояние личности стали работы Г. Оллпорта. Особенно выделяется его работа «Предрассудки и личность», где воздействие религиозности дифференцируется по широте, глубине влияния на личность, с позиций сущности и образа функционирования. Религиозность и религиозные практики оказывают неоднородное воздействие на личность, поэтому социально-психологический облик верующего приобретает уникальную форму, хотя параллельно формируется определенный поведенческий паттерн. Оллпорт предлагает два типа религиозности: 1) представляющая только инструментальную или внешнюю значимость; 2) чувство, само по себе являющееся базовым мотивом, имеющее внутреннюю ценность, являющееся первичным и не подчиненным другому мотиву. Люди с внешней поверхностной религиозностью используют религию для собственных целей. Поэтому ни религиозные установки, ни религиозный праксис ни могут оказать на таких людей сколь-нибудь весомого воздействия. Для этого типа людей религиозные ценности в действительности располагаются внизу ценностной шкалы, имея второстепенное значение. Люди с такой ориентацией могут находить разные причины, чтобы считать религию полезной: она обеспечивает уверенность и утешение, социальные контакты и развлечения, статус и самооправдание. Как и все прочие защиты, внешняя религиозность подвержена риску разрушения в том случае, если жизненные обстоятельства станут чересчур противоречивыми. Для людей с внутренней религиозностью религиозные установки и праксис являют собой приоритетную мотивировку. Иные потребности, несмотря на свою физиологическую или психологическую интенсивность, отходят на второй план в сравнении с компонентами религиозного праксиса. Человек с такой системой взглядов, старается интериоризировать религиозность и всецело следовать ей. Это сильное желание достичь идеального жизненного единства, которое всегда определяется целостной концепцией природы всего сущего. Оллпортом был разработан опросник «Шкала Религиозной Ориентации» (Religion Orientation Inventory), включающий в себя 20 утверждений, относящихся к одному из двух указанных типов религиозных ориентаций: внешней и внутренней.
Религиозные вера и праксис довольно часто дают верующим смысл жизни, надежду, крепкие общинные связи. Это подтверждается опросом «Насколько вы счастливы?», по которому были получены примечательные результаты: «очень счастливыми» назвали себя 27% тех респондентов, которые никогда не посещают церковь или посещают ее редко; среди тех, кто регулярно бывает в церкви, «очень счастливых» оказалось 47%.
Многочисленные интервью продемонстрировали одну важную закономерность: основываясь на целостном отношении людей к религии трудно предсказать, пойдут ли они в церковь на следующей неделе (поскольку на данное действие влияет множество сторонних факторов). Однако религиозные установки достаточно хорошо могут предсказать общее количество религиозных отправлений за определенный промежуток времени. Подобные наблюдения и помогли сформулировать «принцип совокупности»: влияние установки на поведение становится более очевидным, если мы принимаем во внимание не отдельные поступки человека, а его совокупное, или обычное, поведение.
Известна социально-психологическая закономерность: люди усваивают то, с чем они соглашаются добровольно, публично и неоднократно. Такая закономерность хорошо очерчена в активных действиях «неофитов» (новообращенных членов церкви) после события обращения. Момент обращения рассматривается как не простая формальность, но как призыв к действию. Отправление религиозных ритуалов, социальная деятельность, публичная демонстрация своей веры, закрепляют религиозную самоидентификацию, сказываясь на морально-этических установках и социальном поведении. Как испытуемые в социально-психологических экспериментах начинают верить в то, в чем они заверяют других, так и новые члены секты становятся ее верными защитниками. Чем больше личная преданность, тем сильнее потребность оправдать ее.
Во многих исследованиях и психологических экспериментах, прорабатывающих феномен альтруизма, в основном концентрируются на произвольных, незапланированных, спонтанных проявлениях этого качества. Анализ сторонних новостных данных показывает, что в экстремальных ситуациях (вопрос жизни и смерти, общественной безопасности) воцерковленные люди чуть более отзывчивы и кардинальных отличий не наблюдается. Но вот если обратиться к плановой, долговременной помощи («социальное служение»), то здесь отличие более заметно. Религиозность и ее практики более надежно прогнозируют поведение человека, когда речь идет об оказании долговременной помощи.
«Воцерковленные» (то есть религиозно практикующие) студенты вузов посвящают больше времени помощи отстающим, больным и участию в кампаниях за социальную справедливость, чем их нерелигиозные товарищи. По данным опроса 46% «в высшей степени религиозных» систематически оказывают помощь бедным, инвалидам и престарелым; среди тех, кто «совершенно чужд религии», доля помощников составляет только 22%. То есть «воцерковленные» более склонны к регулярному оказанию помощи нуждающимся в ней людям. Среди тех, кто считает, что «религия не играет важной роли в их жизни», и среди тех, кто считает религию «очень важной» для себя, социальных волонтеров 28 и 59% соответственно. Согласно результатам более позднего опроса, о «своей ответственности перед бедняками» часто задумываются 37% из тех, кто посещает церковь раз в году или реже, и 76% из тех, кто посещает ее еженедельно. Посещающие храмы еженедельно жертвуют в 2,5 раза больше. 48% всех пожертвований – заслуга 24% населения, вторая половина приходится на долю всех остальных. Именно принадлежность к религиозным группам наиболее тесно коррелирует с такими формами гражданской активности, как участие в выборах, работа в жюри присяжных, участие в проектах, реализуемых по месту жительства, контакты с соседями и благотворительность.
В отличие от ситуационных факторов и настроения личностные качества не являются детерминантами альтруизма: данные, полученные при проведении личностного тестирования, имеют слабые прогностические возможности при определении склонности к альтруизму. Однако результаты последних исследований свидетельствуют о том, что одни люди регулярно демонстрируют большую отзывчивость, чем другие, и что влияние гендера или личностных качеств может зависеть от ситуации. Религиозность прогнозирует долгосрочный альтруизм, который проявляется в безвозмездном участии в различных социальных мероприятиях и программах и в финансовых пожертвованиях.
Важным эмпирическим исследованием будет соотнесение структур личностной религиозности с социально-психологической характерологией индивида. Для этого был применен тест-опросник (уровня) религиозности (ТОР), состоявший из 40 вопросов, которые можно было разбить на 8 субшкал (гносеологические корни религиозности и склонность к идеалистической философии; тенденция личности искать в религии поддержку и утешение; внешние признаки религиозности; и прочее) Для определения личностных характеристик, испытуемым был также проведен опросник 16PF Кеттела. Итоговые эмпирические данные привели к следующим теоретическим заключениям: самым общим элементом религиозности большинства опрошенных оказалась вера в наличие высших сил и живая потребность в их помощи, поддержки; психологическая привычка принимать феномены сверхъестественного без доказательств и обращения к здравому смыслу (что называется «на веру») не связаны с уровнем и интенсивностью религиозности; люди с высокими показателями по таким шкалам 16PF как О (тревожность), Q3 (самоконтроль) и низкими показателями по Q4 («расслабленность») более религиозны; наблюдается обратная зависимость между уровнем религиозности и фактором фрустрации.
В следующем опроснике автор поставил перед собой задачу проследить степень воздействия морально-этических представлений православия на процесс социализации молодежи. Опросник включал в себя 12 утверждений, связанных с нравственными установками православного христианства из Нагорной проповеди Иисуса Христа в евангелии от Матфея. Дифференцирующий анализ выделил две группы этических установок: христианские (такие «забота и дружелюбие к незнакомому», «отсутствие осуждения поступков других», «прощение обид и снисхождение к недостаткам других людей», «помощь слабому и нуждающемуся», «правдивое, честное, последовательное поведение» и др.) и нехристианские («вероятность злобного отношения к окружению, если того заслуживает человек», «постоянная забота о грядущем», «возможность лжи», «апология зависти, насилия и убийства»). Результаты исследования показали, что: все утверждения из группы христианских ценностей выбрали 55% испытуемых. Причем наиболее значимыми ценностями (75%) стали: в общении нужно быть тактичным, сдержанным; не следует лжесвидетельствовать даже ради своей выгоды и «шкурных интересов». Каждое утверждение группы нехристианских ценностей выбрали 60% испытуемых. Социально-психологическое приспособление в учебной группе, усвоение профессиональных ролей и профессиональное самоопределение успешнее протекают у школьников, одинаково ориентированных как на христианские, так и на нехристианские ценности, по сравнению с ориентированными на что-то одно. У учащихся с доминированием нехристианских ценностей низкий уровень усвоения ролей сочетался с повышенной конфликтностью и нонконформизмом. Для них же более характерно удовлетворение жизнью в обществе.
Имея потребность в религиозной вере, часть молодежи не заявляет о своей конфессиональной принадлежности из-за опасений прослыть среди окружающих «блаженными» и «неотмирными». Могут иметь место другие факторы, выделяемые многими наблюдателями: определенная духовная «всеядность» при отсутствии устойчивых мировоззренческих основ и глубоких религиозных знаний; распространенное недоверчивое отношение верующих старшего возраста к молодежи, пришедшей в храм, и т.д. В целом отметим: у части молодых людей религиозный поиск не носит институционально оформленного характера, что также создает питательную почву для псевдорелигиозных спекуляций.
Итак,
религиозность в целом и религиозные практики православия в частности оказывают парадоксальное социально-психологическое воздействие на верующих. Часто степень их влияния зависит от исходного состояния личности, но некоторые закономерности все же можно заметить: с одной стороны, это склонность к долгосрочным альтруистичным действиям, лучшая адаптация в социуме, понижение уровня психологической фрустрации, высокий показатель самоконтроля, а с другой – некоторая поведенческая предсказуемость и недостаток спонтанности в действиях, повышенная степень «конформности» и традиционности жизненных позиций, несколько не соотносящейся с мировоззренческой гибкостью и плюрализмом современного общества.