Ныне человечество вынуждено свыкнуться с беспримерными силами новейшей технологии, отдельные из которых по масштабам и продолжительности превосходят все, что было в истории человечества. Власть человека над живыми организмами достигла невиданных размеров, а причиной тому стали недавние достижения молекулярной биологии. Если раньше сорта растений и породы животных создавали избирательным скрещиванием на протяжении многих поколений, то сейчас вводят более радикальные модификации, непосредственно изменяя генетическую информацию, управляющую ростом индивидуальных организмов. Современные методы генной инженерии открывают многообещающие перспективы получения новых видов лекарств, растений и животных, наконец, лечения наследственных болезней человека. Но они сопряжены с серьезными проблемами, связанными с окружающей средой, социальной справедливостью, благополучием животных и человеческим достоинством. Более отдаленная перспектива изменения половых клеток человека ставит тревожные вопросы о нашей способности перестраивать человеческие существа.

Самые твердые основания для протестов против генной инженерии человека дает религия, и потому неудивительно, что большая часть сопротивления всем новым репродуктивным технологиям исходит от людей с религиозными убеждениями. Но это сопротивление глубинным образом определено фундаментальными религиозными истинами. Согласно иудео-христианской традиции человек есть венец и царь творения. Он создан по «образу» и «подобию» Божию (Быт. 1:26 – 27), что, по мнению одних толкователей, означает и данную природу человека, и его совершенство, цель, к которой он должен стремиться; а с точки зрения других, «образ» и «подобие» – синонимы. Человек уподобляется Богу, прежде всего в том, что ему дана власть над природою (Пс. 8), а также в том, что он получил от Творца «дыхание жизни». Человек благодаря этому становится «душою живою». Это понятие означает живую личность, единство жизненных сил, «Я» человека. Душа и плоть характеризуются органическим единством (в отличие от греческого философского дуализма, противопоставлявшего дух и плоть). Святые отцы единогласно утверждали, что человек представляет собой единство души и тела. Согласно св. Максиму Исповеднику, тело и душа дополняют друг друга и не могут существовать по отдельности. Высшим началом в человеке является дух, который даруется Богом и является самой невыразимой силой жизни, познания и активности.

Все эти постулаты имеют важные следствия для человеческого достоинства. Существует резкое различие между человеком и прочими творениями: только человек обладает способностью к нравственному выбору, свободой воли и верой – именно эти способности отличают человека от остальных животных и придают ему высокий моральный статус. Бог дает все это человеку посредством природы, а поэтому нарушение природных норм, таких как рождение детей посредством половой жизни и воспитание их в семье, есть также нарушение воли Божьей. Если принять во внимание эти предпосылки, то неудивительно, что многие христианские конфессии противодействуют целому ряду биомедицинских технологий (например, противозачаточные средства, оплодотворение «in vitro», аборты, исследование стволовых клеток, клонирование и будущие перспективы генной инженерии в целом). Итак, данные репродуктивные технологии, даже добровольно принятые родителями из любви к детям, с точки зрения религии непра­вильны, поскольку ставят человека на место Бога при создании людей (или при их уничтожении – в случае аборта). Они выводят размножение из контекста половой жизни и семьи. Более того, генная инженерия рассматривает человека не как чудесный акт божественного творения, но как сумму ряда материальных причин, которые человек может понять и на них воздействовать. Все это есть неуважение к достоинству человека, а значит – нарушение воли Бога. Религия дает наиболее прямолинейный мотив для протеста против определенных новых технологий.

Исходя из вышеизложенного, открываются этические и богословские проблемы, связанные с разными уровнями генной инженерии человека. 1) Облегчение людских страданий с помощью диагностики и лечения генетических заболеваний – желанная цель. Но если родители думают о будущем ребенке, как о продукте, за качество которого они в ответе, то они никогда не смогут примириться с ограничениями ребенка, далеко не во всех случаях наследственными. Ценность индивидуума не зависит от того, что у него нет дефектов или заболеваний. Нам всегда будет требоваться мужество, чтобы примириться с собственными ограничениями, и сострадание, чтобы принимать ограничения других людей. 2) Проекты социальной евгеники, будь то избирательное спаривание или вмешательство в генный материал, представляются весьма сомнительными. Вероятно, все культуры хотели бы избежать страдания и смерти от тяжелых наследственных заболеваний, хотя это и недостижимая цель. Менее серьезные дефекты более волнуют рядового обывателя и в основном культурно обусловлены, также определение положительных признаков отражает культурные предубеждения. Идеалы красоты, физических способностей и ума меняются в ходе истории. Мы навязываем многие свои образы совершенства будущим поколениям, а образование и общественные перемены проецируют наши ценности на будущее, что может, в конце концов, отразиться негативным образом на наших детях. Генетические изменения часто необратимы и долговременны, а также более неопределенны по своим следствиям. Евгенические программы уменьшают генетическое разнообразие и поощряют нетерпимость к различиям. 3) Часто возражают даже против терапии генетических дефектов на уровне половых клеток, потому что она могла бы стать первым шагом к генно-инженерной евгенике. Легче проводить абсолютную границу между соматическими и половыми клетками, чем между «исправлением дефекта» и «улучшением». В некоторых обществах цвет кожи считается «дефектом», и деспотичные правительства могли бы использовать генетическое манипулирование во зло. И в теории, и на практике можно проводить моральные разграничения. Вероятно, общественное регулирование способно обеспечить возможность обоснованного использования метода, в то же время ограничивая злоупотребления. 4) Некоторые критики возражают против всякой генной инженерии человека, как «бездумного экспериментирования с природой». По одной версии, подобные изменения человеческих генов нарушили бы экологическую целостность и отрицали принцип «абсолютной естественности». Другой вариант критики основывается на идее естественного закона и на убеждении, что в мире есть неизменные структуры, соответствующие божественному замыслу. Человеческая природа в особенности считается предустановленной и нерушимой. С эволюционной же точки зрения, ничто – даже человеческая природа – не может считаться фиксированным, все структуры изменяются. Будем же благодарны за удивительное генетическое наследие человека – нужно отдавать себе отчет в его сложности и хрупкости и быть осторожнее, пытаясь его изменять, когда наши знания столь ограничены.

Религиозный вариант всех вышеизложенных доводов гласит, что мы незаконно и самовольно присваиваем себе божественные прерогативы, когда экспериментируем с Божьим творением. С другой стороны, существует суждение о том, что творение не совершилось раз и навсегда, а Бог и сегодня действует в продолжающемся эволюционном процессе и в нашей жизни. Люди наделены разумом и творческими способностями; мы можем быть соработниками Бога в осуществлении его целей, сотрудничать с ним в продолжающейся работе созидания. В то же время библейская традиция говорит о человеческой греховности и о нашей склонности использовать власть в собственных интересах, в ущерб другим. В целом данная традиция критически смотрит на необузданное стремление к господству и контролю и отвергает любые попытки искать технические решения, вместо того чтобы изменить человеческие взаимоотношения и социальные институты.