Социально-экономические суждения в «Основах социальной концепции РПЦ».

Среди российских исследователей существуют прямо противоположные суждения в оценке значительности «Основ…». Например, как отмечает известный российский философ К. Х. Делокаров, «данный документ четко показывает видение Русской православной церковью основополагающих проблем современности, что свидетельствует о ее открытости миру, об ответственном отношении к происходящим социокультурным процессам. Появление данного документа свидетельствует о расширении пространства соприкосновения православия и трансформирующейся реальности, о желании церкви обсуждать самые острые вопросы жизни на рациональном уровне». В противовес этому мнению известный российский религиовед С. Филатов не усматривает в «Основах…» ничего принципиально нового: «Большая часть положений этого документа ничем принципиальным не отличается от идеологии других консервативных христианских церквей, таких, как Католическая церковь, большинство баптистских и пятидесятнических церквей, лютеранских церквей, входящих в Международный лютеранский собор: это критика цивилизации потребительства и вседозволенности, защита традиционных семейных ценностей и так далее. Единственное, что существенно отличает его от этих учений, - это неприятие политической свободы и гражданских прав».

Однако сам характер принятого Юбилейным Архиерейским Собором документа предполагает неизбежность и необходимость дальнейших дискуссий. Есть мнение, что авторы «Основ…», видимо, решили избегнуть употребления терминов «учение» или «доктрина» (этот термин использует Католическая Церковь), предпочтя более скромную, но менее благозвучную и популярную «концепцию». Митрополит Кирилл подчеркивает, что это документ принципиально «получил имя не доктрины и даже не концепции, но был назван «Основами социальной концепции Церкви». Это значит, что «по мере изменения общественной ситуации социальное учение Церкви, несомненно, будет дополняться, совершенствоваться и развиваться…». Некоторые взгляды, выраженные в документе, например, экономические вопросы, нуждались в конкретизации. В этом документе практически нет оценки актуальных проблем хозяйственной жизни - предпринимательской этики и договорной культуры, природы прибыли, адекватного вознаграждения за труд, предназначения собственности и др. Митрополит Кирилл подчеркивает, что за этим документом «должна последовать детализация позиции церковного Священноначалия, труды богословов и христианских социологов, высказывания православных мирян». Формулировки «Основ…» достаточно осторожны, в целом нейтральны и тяготеют к аморфным обобщениям. Большую часть содержания «Основ социальной концепции» составляют вопросы пасторального богословия, канонического права и т.д. – бракоразводная регламентация, отношения с государством и т.д. Граница между социальным учением, с одной стороны, и нравственным и пастырским богословием, с другой, в документе практически не проведена. «Основы…» не стремятся решить злободневные проблемы, но они вводят в церковный лексикон такие понятия современности, как прибыль, интеллектуальная собственность, финансовые спекуляции, глобализация. Тем самым документ создает базис богословской социальной мысли для работы над этими проблемами. Вместе с тем, множество из исконных предметов социального учения, реалий социальной жизни и понятий социальной науки – правовое государство, рыночная экономика, социальная справедливость и т.д. – практически не становятся предметом внимания, что серьезно затруднит диалог и миссию Церкви в обществе. Что интересно, принятие «Основ…» послужило толчком для разработки социальных концепций у российских мусульман и иудеев.

К существенному недостатку «Основ…» можно отнести отсутствие вводной части. Необходимость создания «Основ…» не настолько очевидна для общественности, как православной, так и светской, чтобы можно было его опустить. Преамбулы (вводного абзаца из 10 строк) недостаточно. Есть опасность восприятия документа по аналогии с многочисленными заявлениями Московской Патриархии в эпоху брежневской «борьбы за мир». Всего в документе 16 глав. Экономические вопросы затронуты, главным образом, в следующих разделах этого документа: VI – «Труд и его плоды», VII – «Собственность», XVI (пункт 3) – «Международные отношения. Проблемы глобализации и секуляризма». «Основы социальной концепции РПЦ» интерпретируют понятия на основе Священного Писания и Предания, создавая для верующих систему православных духовно-нравственных ориентиров. Как подчеркивал митрополит Кирилл, закладывается христианская мотивация как основа подлинно религиозного образа жизни: «Христианская мотивация должна присутствовать во всем, что составляет сферу жизненных интересов верующего человека. Ибо верующий не может механически вычленить из духовно-нравственного контекста своей жизни профессиональные или научные интересы, не говоря уже о политической, экономической, социальной деятельности».

Если обратиться к «Основам…», то можно видеть, что Церковь предостерегает людей от незаконного отчуждения и неправильного с христианской точки зрения использования собственности независимо от ее принадлежности какому-либо лицу или группе лиц. Она выступает против задержек в выплате заработной платы трудящимся, против несправедливого распределения плодов труда, против того, чтобы одни страны строили свое благополучие за счет других стран, выброшенных на задний двор мировой цивилизации. «Большинство экономических аспектов Основ носит этический характер, и именно эта сторона жизни общества с христианских позиций приоритетна. На эту сторону экономической жизни обращают сейчас внимание все специалисты в области социологии, этики, теологии и политологии, все люди, которым не безразличны судьбы жителей Земли». Это что касается положительных сторон «Основ…» в изложении социально-экономической проблематики. Если говорить о недостатках, то их тоже достаточно. Содержание доктрины, как правильно заметил А. Морозов, излагается по принципу «Однако, но и …»: «Рискну также предположить, что весь он написан в риторической манере через "однако, но, и…". Глобализация несет зло, однако нельзя и отрицать… Церковь поддерживает монархию, однако не отрицает и завоеваний демократии. Хотя "медийный эффект" принятия подобного документа будет достигнут, однако на пути реального богословского ответа на вопросы, перед которыми стоит современная Россия, ничего нового не случится». Авторы нередко увлекаются «негативной» этикой, озабочены очерчиванием этических границ, не предлагая позитивного видения предмета. Какие-то вопросы изъясняются весьма подробно, какие-то социально-этические проблемы полностью упущены, например, проблемы производства и продажи оружия, использования атомной энергии, коррупции, являющиеся сегодня предметом горячих этических дискуссий. Не получили отражения некоторые очень важные аспекты социальной позиции Церкви, например, отношение к профсоюзам. В столь отработанном документе встречаются также фразы или непонятные, или спорные.

Прежде всего, в «Основах…» рассматривается нравственная ценность труда: «С христианской точки зрения труд сам по себе не является безусловной ценностью. Он становится благословенным, когда являет собой соработничество Господу и способствует исполнению Его замысла о мире и человеке. Однако труд не богоугоден, если он направлен на служение эгоистическим интересам личности или человеческих сообществ, а также на удовлетворение греховных потребностей духа и плоти. Священное Писание свидетельствует о двух нравственных побуждениях к труду: трудиться, чтобы питаться самому, никого не отягощая, и трудиться, чтобы подавать нуждающемуся... Церковь благословляет всякий труд, направленный ко благу людей; при этом не отдается предпочтения никакому из видов человеческой деятельности, если таковая соответствует христианским нравственным нормам... Однако современность породила развитие целой индустрии, специально направленной на пропаганду порока и греха, удовлетворение пагубных страстей и привычек, таких как пьянство, наркомания, блуд и прелюбодеяние. Церковь свидетельствует о греховности участия в такой деятельности, поскольку она развращает не только трудящегося, но и общество в целом». Подчеркивается, что с православной точки зрения угодны Богу в равной степени все виды и формы труда, наполненные позитивным нравственным содержанием. В то же время, любой труд, если он внутренне проникнут греховными помыслами и целями, достоин морального осуждения как неугодный Богу.

Экономический раздел доктрины – о собственности и труде – является индикатором идеологических пристрастий авторов. Подчеркивая, что «люди получают все земные блага от Бога, которому и принадлежит абсолютное право владения ими» (VII, 1), Церковь призывает видеть в собственности дар Божий. Церковь признает право человека на собственность и осуждает посягательство на нее как важнейшую христианскую заповедь. При этом признается право на существование многообразных форм собственности – государственной, общественной, корпоративной, частной и т.д. К этому ряду не принадлежит церковная собственность, которая является пожертвованием Богу и потому неприкасаема (VII, 4). В вопросе о собственности документ воздерживается как от суждений против «духа капитализма», так и от суждений в его пользу. Так, ответственность за обладание собственностью, даром Божиим, заключающуюся в необходимости ее умножения, не становится предметом размышлений (Мат. 25, 26 – 29). Точно так же ценность труда не рассматривается в аспекте стимулирования социально-экономического развития: «сам по себе труд не является безусловной ценностью» (VI, 4). В требовании безусловной помощи слабым и справедливом распределении общественного продукта содержится один из ключевых пунктов доктрины, формулирующих идею социального государства и социального рынка.

Плоды труда не должны быть исключительным достоянием самого трудящегося. «Работающий вправе пользоваться плодами своего труда... Церковь учит, что отказ в оплате честного труда является не только преступлением против человека, но и грехом перед Богом... Продолжая на земле служение Христа, Который отождествил Себя именно с обездоленными, Церковь всегда выступает в защиту безгласных и бессильных. Поэтому она призывает общество к справедливому распределению продуктов труда, при котором богатый поддерживает бедного, здоровый – больного, трудоспособный – престарелого. Духовное благополучие и самосохранение общества возможны лишь в том случае, если обеспечение жизни, здоровья и минимального благосостояния всех граждан считается безусловным приоритетом при распределении материальных средств».

Христианское понимание труда предполагает беспрепятственное использование его плодов. Таким образом, трудящийся должен получать то, что заработал, церковь в своей социальной доктрине осуждает невыплату заработной платы. Неимущие слои не должны страдать от проводимого современным руководством России курса рыночных реформ. Руководство РПЦ МП стремилось в последние годы подкреплять установки социальной доктрины конкретными действиями, протестуя против тех мер правительства, которые явно расходятся с принципами социальной справедливости. Так, громкий общественный резонанс вызвало выступление Патриарха Алексия II против негативных последствий монетизации в начале 2005 г. Однако, при всем значении подобных выступлений, очевидно, что реальный статус церкви в обществе зависит не столько от отдельных деклараций, сколько от постоянной и планомерной работы, которая могла бы донести социальную заботу Церкви до рядовых граждан России.

Собственность воспринимается как нечто данное Богом не только для удовлетворения собственных нужд, но не в меньшей мере для служения ближнему: «Призывая искать прежде всего "Царства Божия и правды Его" (Мф. 6:33), Церковь помнит и о потребностях в "хлебе насущном" (Мф. 6:11), полагая, что каждый человек должен иметь достаточно средств для достойного существования. Вместе с тем Церковь предостерегает от чрезмерного увлечения материальными благами, осуждая тех, кто обольщается "заботами, богатством и наслаждениями житейскими" (Лк. 8:14). В позиции Православной Церкви по отношению к собственности нет ни игнорирования материальных потребностей, ни противоположной крайности, превозносящей устремление людей к достижению материальных благ как высшей цели и ценности бытия. Имущественное положение человека само по себе не может рассматриваться как свидетельство о том, угоден или неугоден он Богу... Церковь призывает христианина воспринимать собственность как дар Божий, данный для использования во благо себе и ближним. В то же время Священное Писание признает право человека на собственность и осуждает посягательство на нее... Отторжение и передел собственности с попранием прав ее законных владельцев не могут быть одобрены Церковью. Исключением может быть такое отторжение собственности на основе соответствующего закона, которое, будучи обусловлено интересами большинства людей, сопровождается справедливой компенсацией". На авторов «Основ…», особенно в отношении собственности, тяжелым грузом давили реалии мира сего: «окончательная и бесповоротная», победа в России капитализма с приматом частной собственности, наличие католической социальной доктрины, в основе которой опять-таки лежит частная собственность, теория Макса Вебера (кстати, весьма сомнительная) о протестантских корнях «духа капитализма», и, наконец, дореволюционное российское богословие, где частная собственность объявлялась не просто незыблемой основой православной империи, но даже чем-то «священным». Но авторы не поставили частную собственность в основу своей концепции.

Русская Православная Церковь решительно отказалась от навязывания ей споров о "более христианских" или "менее христианских" формах собственности, под которыми разные светские силы понимают то частную, то коллективную или общественную форму. Согласно «Основам…», «Церковь признает существование многообразных форм собственности. Государственная, общественная, корпоративная, частная и смешанные формы собственности в разных странах получили различное укоренение в ходе исторического развития. Церковь не отдает предпочтения ни одной из этих форм. При каждой из них возможны как греховные явления – хищение, стяжательство, несправедливое распределение плодов труда, так и достойное, нравственно оправданное использование материальных благ». Россия продолжает сохранять “переходный” характер экономики и экономического сознания. Коммунистическое наследие, в котором частная собственность играла роль «первородного греха», окончательно не преодолено. Негативное отношение к “частнособственническим инстинктам” во многом сохраняется. Не случайно, поэтому многие россияне до сих пор негативно относятся к самому понятию частная собственность; современное российское общество, переживая все более углубляющуюся социальную поляризацию, не имеет однозначных и ясных ориентиров в отношении к частной собственности. Исходя из таких общественных условий, в отношении к собственности социальная доктрина РПЦ отстаивает принцип разумной достаточности и достойного существования, осуждая как игнорирование материальных нужд людей, так и погоню за материальными благами. Сама по себе собственность не является благом или злом, не может сделать человека счастливым, но процесс ее стяжания прямо угрожает нравственности.

Евангельская притча о верблюде и игольных ушках («Трудно богатому войти в Царство Небесное…» Мф. 19:23-24) трактуется «Основами…» достаточно «мягко»; дескать, трудно, но возможно. «Основы…» лишь предупреждают о вероятных опасностях на пути спасения у богатых. Кстати, примерно в том же ключе интерпретируется данная проблема в более позднем конкретизирующем документе – «Своде нравственных принципов и правил в хозяйствовании». Митрополит Кирилл (Гундяев), обращаясь к участникам VII Всемирного Русского Народного Собора, осудил зависть к богатым, но при этом сформулировал суровый нравственный идеал: « Все то, что человек производит больше того, что он может потребить, он должен отдать нуждающемуся. И в этом смысле эффективность экономической системы становится религиозно оправданной».

Здесь стоит отметить несколько принципиальных моментов относительно института собственности: каждый человек достоин благого существования; люди имеют право на собственность; богатство как таковое не порицается, но излишнее им увеличение не поощряется; собственность есть «дар Божий», но использовать ее надо «во благо себе и ближним»; праведность не в обладании, но «в дарении и жертве». Прямого упоминания о заботе о бедных и сирых в документе нет. Речь идет в основном о защите интересов собственников, нежели о тяжелой судьбе неимущих. Благотворительность при этом рассматривается не как моральный долг христианина, а как «жертва» с его стороны. Некоторые светские исследователи в подобной позиции усматривают большую долю духовного прагматизма.

В разделе «Международные отношения. Проблемы глобализации и секуляризма» поднимается ряд вопросов, относящихся к состоянию глобальной экономики и деятельности международных экономических факторов. Признавая неизбежность, естественность и значительность перемен, инициированных интенсификацией и интернационализацией культурных и экономических связей, документ ограничивается указанием на противоречия и опасности, которые они несут, в первую очередь для того большинства стран, которое «выброшено на обочину цивилизации» и не обладает равным доступом к базовым технологическим ресурсам. В глобализации видится прежде всего культурная экспансия и унификация, «стремление представить в качестве единственно возможной универсальную бездуховную культуру, основанную на понимании свободы падшего человека, не ограничивающего себя ни в чем».

Из аналитических материалов, рассматривающих социально-экономические положения «Основ…», стоит выделить интернет-конференцию «Христианские начала экономической этики», которая прошла в октябре 2000 г. на страницах сетевого журнала «Соборность». Свои доклады представили исследователи из России, Белоруссии, Германии, США, Нидерландов и Швейцарии. Конференция показала, насколько огромен интерес к этическим проблемам современной экономики. С самых разных позиций анализировались многие проблемы экономической этики. Такое разнообразие точек зрения объяснялись тем, что конференция объединила, с одной стороны, светских ученых, а с другой, – богословов основных христианских конфессий: православных, католиков и традиционных протестантов. По итогам конференции был выпущен сборник материалов. Статьи-доклады сгруппированы по восьми разделам: христианское понимание собственности и хозяйства; возможна ли христианская экономика; христианская этика труда; этика предпринимательства, этические проблемы рыночной экономики; разработка экономической этики в русской религиозной мысли: С. Булгаков; специфика российской экономической культуры; экономические аспекты деятельности церкви.

В рамках конференции столкнулись западный и российский подходы к христианской экономической этике, а также оптимистический и пессимистический взгляды на совместимость рыночной деятельности с евангельским нравственным идеалом. Так, доцент Негосударственного института современных знаний (Витебск, Беларусь) Сергей Тарасевич в своем докладе писал: "Не затрагивая другие искушения для предпринимателя-христианина, очевидно, что его деятельность во многом далека от евангельского идеала, и в рыночной экономике эмансипация мирских структур от христианских смыслов очевидна, что вносит трагическую раздвоенность в деятельность предпринимателя". А декан экономического факультета РПУ профессор Эдуард Афанасьев заявил: «Сейчас, когда разработана и принята Архиерейским Собором социальная концепция Русской Православной Церкви, есть все основания утверждать о новом импульсе в социальном служении верующих людей. Время, когда православные христиане в России, не принимая светские порядки, не соучаствовали в "делах тьмы", прошло, наступает время активных хозяйственных, творческих действий, то время, когда, по словам известного изречения, "лучше зажечь маленькую свечку, чем проклинать темноту"».

Кратко и четко позицию по социально-экономическому кругу вопросов изложил заместитель председателя Отдела внешних церковных связей Московского патриархата архимандрит Марк (Головков) в статье «Христианские принципы экономики». Он отмечает, что в нынешней ситуации Русская Православная Церковь стремится к тому, чтобы под воздействием христианских ценностей в обществе утвердилась этика предпринимательства, основанная на честности и инициативности, заботе о благе своего народа, о благе ближнего.

VIII Всемирный Русский Народный Собор принял «Свод нравственных принципов и правил в хозяйствовании». Вскоре для составления его проекта была сформирована рабочая группа, в которую вошли представители диаметрально противоположных лагерей в российской экономико-политической дискуссии. Это - депутат Государственной Думы, некогда министр правительства Гайдара, а ныне жесткий критик либеральных реформ Сергей Глазьев, ректор Академии народного хозяйства, один из архитекторов реформ начала 1990-х, сохранивший с тех пор верность своим убеждениям, Владимир Мау, заместитель председателя Федеральной комиссии по рынку ценных бумаг Елена Катаева. Функции секретариата и технический драфтинг взяли на себя сотрудник Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата (ОВЦС МП) Павел Шашкин. Рабочая группа рассмотрела несколько вариантов подхода к кодексу, включая детальный анализ конкретных экономических реалий и явлений. Однако, в конце концов, было решено не дублировать уже существующие детализированные кодексы корпоративной этики, принятые в ассоциациях предпринимателей, а также нормы государственного законодательства. Документ, получивший название Свода нравственных принципов и правил в хозяйствовании, был сформулирован на основе десяти заповедей Моисеева закона (сама структура Свода представляет из себя своеобразный декалог), а также на опыте их усвоения христианством и другими религиями, традиционно исповедуемыми в России. Этот документ внес существенный вклад в дальнейшее развитие социальной концепции Церкви. «Принципы» оказались довольно подробными: в них идет речь и об уплате налогов, и о рекламе, и о благотворительности, и о том, что бизнесмены не должны подкупать чиновников и политиков.

Документ затрагивает целый ряд аспектов экономической и социальной жизни. Говорит он, в частности, о соотношении духовного идеала и материальных нужд. Предпринимательская деятельность не может быть в полном смысле успешной и созидательной, если она преследует узкоэгоистические интересы и приносит ущерб обществу в целом, а этот документ четко и ясно обозначил взгляды значительной части российского общества на нравственное измерение экономики. Важно было показать то, что и в современных условиях можно жить и хозяйствовать в соответствии с библейскими принципами и при этом оставаться успешным и конкурентоспособным. «В истории России, - написано в Своде, - были разные подходы к вопросу о приоритете материального или духовного, частных или общественных интересов. Духовный идеал много раз приносился в жертву утилитарным интересам и наоборот. В одни периоды общественное предпочиталось личному, в другие – личное общественному... Исторически российская духовно-нравственная традиция по преимуществу склонялась к приоритету духовного над материальным, к идеалу самоотвержения личности ради блага народа. Впрочем, крайности такого выбора приводили к страшным трагедиям. Помня это, мы должны создавать такой экономический уклад, который поможет гармонично реализовывать как духовные устремления, так и материальные интересы личности и общества». Следование правилам, включенным в Свод, может также приблизить подлинное возрождение некогда прерванных традиций русского предпринимательства, а как мы уже показали, профессиональное мировоззрение представителей данного социального круга существенным образом отличалось от профессионального мировоззрения их западных коллег.

В последнее время в богословских кругах РПЦ наметилась не здоровая тенденция – антитеза православных принципов гуманистическим правам и свободам человека, как ни странно, вопреки «достаточно либеральной» позиции нынешнего Патриарха Константинопольского Варфоломея I. Эта тенденция также нашла слабое отражение в социальной концепции РПЦ, но усилилась в принятой в 2006 году Всемирным русским народным собором, прошедшим под эгидой РПЦ, «Декларации о правах и достоинстве человека». Естественно, что подобное положение вещей не может не сказаться и на отношении РПЦ к социально-экономической проблематике. 20 августа 2007 года в Москве, в Свято-Даниловом монастыре состоялись «соборные слушания» Всемирного русского народного собора, посвященные обсуждению «Русской доктрины». Ведший слушания глава Отдела ОВЦС митрополит Кирилл (Гундяев) дал «Доктрине» высокую оценку, заявив, что «“Русская доктрина” – это не идеология, а разумный, нормальный ход мыслей». Статус обсуждения «Доктрины» и поддержка ее митрополитом Кириллом позволяют предполагать, что она выражает фактическую позицию РПЦ МП на данный момент.

Представленные материалы говорят о том, что именно этике православия дано сформировать в современном российском обществе новый тип социально-экономических отношений, а также особую модель гражданского общества и политической власти, способную более эффективно решать современные проблемы общественного развития.

В общем, описанные доктринальные тексты далеки от законченности и вероучительного совершенства (с позиций даже самого Православия). В них отсутствуют суждения относительно множества актуальных вопросов, что затрудняет распространение и восприятие концепций. Таковы, например, вопросы секуляризации или виртуальной, «знаковой» экономики – все то, что не может быть отнесено к «реальному» сектору; под вопросом, например, банковская сфера и проблема ростовщичества (интересно, что банковское дело до сих пор оценивается как нечто сомнительное с позиций консервативного большинства РПЦ). Важно то, что в РПЦ сохранилась тенденция к принятию социально-экономических реалий России начала века. Богатство, например, не рассматривается как принципиальная помеха в деле спасения, а бездеятельная бедность порицается. Эту «мягкую либерализацию» взглядов стоит отнести к реакции РПЦ МП на новые социально-экономические условия, в которых действует она сейчас.