«Потаенное» славянского пьянства не в душераздирающем конформизме или фантомном уходе из грубых объятий действительности. Напротив, это обнадеживающее действо, оптимистичный проект, модифицирующийся на протяжении излияний в горчайшие сетования на немилостивую Судьбу к столь «благовидным и искренним» выпивохам. Как радужны и светлы лики в предвкушении ритуального винопития, мифопоэтической алкогольной концессии; предстает видение, дескать, лишние 50 грамм облегчат социальное давления, сотрут маргинальное клеймо и позволят совлечь себя позорный статус «homo sacer». Именно, это – не отчаянное погружение в бессознательное, не фантасмагорический всполох униженной души, а социальный Акт с символической подосновой: «всё измениться! Грядущее красиво и хорошо?! Да и я неплох, ведь…». Это – рутинизированное торжество, где немыслимый самонадеянный оптимизм завязан с горестным взором на затуманенный анклав действительности. Странное фантазмическое Действо, а не квиетистский отход, или задурманенное «не-деяние». Акт – проклинающий, изобилующий, футуристичный, искрящийся, яростный («Пифия?»). В конце концов – лиричный. Но здесь доминирует узконаправленная забота, локальная (ограниченная одним квадратным метром трепещущей телесности) революция духа, самозамкнутый бунт обессиленной под общественной тягостью «Пневмы». А для треклятого окружения «пролетарская» пьянка суть не что иное, как падение «низов» в предельные «бездны» заспиртованного угара, финального самоотчуждения, обезьяньей деградации. Разве дано дистанцировавшемуся от пьянствующей событийности наблюдателю узреть за испариной, блевотиной и перегаром ритуализованную акцию, протестную коммуникативную глыбу, - только запекшийся плевок вчерашнего «закусона» на рукаве. Сколько проективных мыслей и мечтаний скрывается за безнадежным рубищем пьянствующей оргии. Сплошная прямая символической прелюдии перед не-бытием объективных перемен. Пьянство, вроде бы перманентное изничтожение Себя, как рефлексивная процессуальность, стремится к инсайдерским результатам, но не имеет ни единой возможности достичь их. Оно будто бы ежедневное жертвенное служение на престоле Молоха-Социума, с брезгливостью отвергающего «литургийные» усилия адептов. Но может когда-то будут помилованы и очередная кружка пива обратится искрометным озарением, а чекушка станет обоснованием будущего благосостояния. Ни самообман, ни приставучая аддикция, ни погружение в компенсаторный Фантазм, а странное символическое Действо, «дорога в никуда» в форме непрекращающейся коммуникации (вернее, вялотекущего оправдательного монолога под парами прозрачной жижи). Действо, только действо – абсурдное, глупейшее, утопичное…