«Преодолеть интеллектуально идейное честолюбие и начать с тонко настроенной рецепции» - возможная стратегия в эпоху финалистских приговоров, обрекающих на предсказуемую встречу с эсхатологической истерией, гуманитаристским апатией. Приходиться комбинировать с высохшими культями забальзамированных экспонатов, иначе и сами вскоре окажемся в списках «музейных» запасников под душераздирающим наименованием «Последняя бездарность, праздная и неумелая, не сумевшая увековечить свое ФИО стоящим дискурсом или приятным знаковым рядом». Вот и вынуждены коротать время за искусным хищением старых безвестных идей, в конец «алхимической» переработкой и смешением «заимствованных» элементов. Мыслительная «новость» нынешнего вытекает как производное перегруженной совокупности цитат и ссылок, как достояние пресловутого «гипертекста», иных путей нет. Позаимствовать большую свору «пронизывающих» идей, чтобы раскрыться с их помощью обезоруживающе постсовременной мифологемой.

Синтетическими гибридами из сотни разнородных компонентов представляются постсовременные концепции, авторы коих будто бы соревнуются в «стероидно» накачанном энциклопедизме, выставляя для обзора обескураженных «нубов» многотысячные скопления источников и, не поддающуюся «фотографическому» отображению, «темень» скрытых интеллектуалистских аллюзий. А что стоит этим комбинаторам увеличить свою познавательную базу в десятки и сотни раз? Ничего. Беззастенчивая модификация техники обращения со ссылками и… новейший фолиант чудо-мыслителя с киборг-способностями готов. Гении с универсально дискурсивным аппаратом, способным конструировать любое событие и препарировать «аналитическим скальпелем» самый изощренный знаковый факт. Эти совершенные знаковые капиталисты довели пределы неравенства с обывателем до фантасмагорических пропорций, соревнуясь на вершине с «пузыристыми» дельцами из соседствующей области «виртуальной экономики». Конечно, до перфекционистского блеска доведен ими «интеллигибельный» механизм «птичьего языка», перенасыщенного сложносоставными неологизмами и тягучей латиницей, что мы, обладатели скромного походного набора из бытовых аристотелизмов, ощущаем себя знаковой «африканской» беднотой. И здесь нам, как и в случае подобострастных оценок в отношении «незаконно нажитых благ», ответствуют, что, дескать, длительный период «труда и тренинга» возымел своим следствием успех – денежный или профессиональный. Это непритязательная на вид закономерность поляризовала гуманитарный люд на гениев и «быдло», где условно однородные «8 часов» оказались зачалами совершенно разнородных судеб (рефлектирующих чудотворцев, на которых удачные сентенции ниспадают «манной небесной», и беспросветных неудачников, склонных исключительно бездарным мышлением изничтожать элитаристскую «темпоральность»). Неважно, что в глухие времена поголовной безграмотности «лицами современности» оказывались сколь избранные, столь и редкие мыслители. Сейчас в эпоху демократизирующего информационного поля идентичная среда: лишь сверх-удачливый самородок выплывет из омута безвестности. Старый системный принцип: насыщение приводит к бесконечно расширяющейся дифференциации. В нескончаемой ветвистости витгенштейновских «семейств» фекалии и золото породнятся, но как таковые останутся говном и драгметаллом. И кому-то, то бишь большинству, придется отождествить себя с этой остаточной непристойностью человеческого… Там, где «грозное неравенство, съезжает в безрассудное угнетение».

В царстве умственного совершенства (пусть и искусственного) нет места различию; последнее все-таки образуется, но уже не по старым канонам эллинского агона, и не под нажимом игривой соревновательности (решающими факторами становятся не убедительность с аргументацией, а подковерно статистические стимулы: популярность, востребованность, узнаваемость). Все эти архаичные идеалы – слишком размытая классика, спасовавшая перед венценосным принципом «исчисления». Цифры и имена – наши кумиры, подменившие людей, отношения, животность, да и сами реалии.