После дико продолжительного сидения за «серьезными» монографиями по обыкновению проклинаешь «знаковые небеса».Так, ненароком, от усталости глаз и нейронов, от злости и безысходности… Насколько представляется обыденной подобная житейская картинка, настолько могуч порыв эмоций, свергающий с обжитых пьедесталов дух исследовательского академизма. Тот дух, которым был проникнут столь продолжительное время, что насквозь пропах им. Вот тебе и очевидный финал; потеть и испражняться кодированными посланиями из латиницы и неологизмов. Желаешь быстрее смыть с неокортекса прилипчивую жижу «пафосности заигравшихся взрослых». Сначала монструозный колосс текстов довлеет, грозно нависает над искренностью худосочных умов, пасующих перед величием ученой «глаголицы». Бытийствуют и такие «уникумы», которые доводят свои «плотяные коробы» до тех степеней изнеможения, когда в «жизненном мире» осуществляешь только одну функцию: «ТУПИТЬ». Как-то быстро наше рабство трансформировалось из бездумной переноски бревен в не менее абсурдную переброску ссылок. Сохранилась с тех пор чистейшая функциональность переноса, замещения, обмена. И как в окончании телесных нагрузок ощущаешь безапелляционное опустошение, так и после буквенных истязаний безрадостно фланируешь меж ницшеанскими словоформами да райховскими огнедышащими проповедями. Уныл, невнятен, бестолков, в конце концов, нигилистичен запал творца… скорее уж, мастера дел знаковых, фабричного ремесленника. Вроде бы эстетизировано окружение, интеллектуализована основа, насыщен пестротой край звуков и знаков, но нет «бергсоновского смеха и бартианского наслаждения», - бесовская структура померкла в эксцессах «рассеянного склероза». Безрадостен и неугоден суточный круг книжных возлияний. Бросить бы все текстуальное, отдаться бы в клешни инфантильному руссоизму, да кладбищенский упрек античного олимпийца не дает успокоиться. Дескать, давай борись, апологизируй надобность собственного биологического бытия, наращивай темп в глобальной соревновательности знакового дарвинизма. Требуется вытрясти из головы километровые цепочки заученных словесных комбинаций, чтобы заново начать. Чтобы утолять жажду познания без-знаковым полуживотным созерцанием данностей, либо снова отдаться в распоряжение коммуникативных игр с «чистого листа».