- Вить, ты спортивки-то не выкладывай. И кроссовки пусть будут. Ну вот- домино с нардами не забыл воткнуть, а шорты, плавки, эспандер где? Тебе же доктор велел обязательно нагружать мышцы. И футболок недостаточно…
Лера, вывалив на кровать содержимое чемодана, складывала вещи по новой, согласно составленному cвечера списку.
- На фига все это волочь!- раздался из кухни недовольный голос чавкающего Виктора.- Чай не верблюд двугорбый. Умные люди путешествуют налегке .
- Вить, ты в путевку свою заглядывал? Там же конскими буквами написано: «Лечебные стимулирующие ванны, бассейн, велосипедные прогулки…». Ты что же в костюме парадном будешь этим заниматься?
- Костюм не трогай. Жрать не просит. Может, я на свидание там пойду, - изрек Виктор мечтательно, прихлёбывая из пиалы зеленый чай.
- Ага… Вспомни напутствие доктора, – проворчала Лера.- Не успели сердце заштопать, а он уже хвост распустил.
- Не учи ученого!
Хлопнула балконная дверь. Это глава семейства отправился «смотреть погоду». Она его не порадовала. Градусник показывал +28. Что за хрень!
Виктор вообще был недоволен своей жизнью, соседями, родными и злился на весь белый свет. Может, потому, что так и не нашел себя на земле предков, ностальгируя по прошлому, в котором он был уважаемым человеком- главным налоговым инспектором района. И чего его понесло в эту Дойчландию? А Лерка вон не ропщет, просто отморозилась. Живет тускло, без огонька, на автопилоте, и это бесит еще больше. Ведь именно он настоял на переезде, пообещав жене молочные реки и кисельные берега. «Пусть хоть немного отдохнет от меня»,- думал он, ожидая автобус.
Вокзальный термометр подползал к тридцати. А что же будет в Баварии? Он там со своим сердцем совсем копыта отбросит. Ну и пусть. Зато у Лерки руки развяжутся. Найдёт себе бой- френда и оживет. Виктор сплюнул на асфальт, вошел в стеклянное здание вокзала. А вот и мюнхенский, стоит голубчик. Он загрузился в вагон для некурящих, оказавшись единственным пассажиром. И слава те господи! Хоть пару остановок проедет в тишине и покое.
Поезд плавно тронулся. Заработали кондиционеры. Виктор облегчённо вздохнул. Прислонившись лбом к холодному стеклу, залюбовался пейзажами исторической родины. Чисто, уютно, нарядно. За окном мелькала яркая изумрудная зелень, лазурное небо, живописные озерца, забавные домики с красными крышами. Незаметно он отключился, вроде как задремал.
Проснулся от резкого толчка и грохота упавшего на пол чемодана. Экстренное торможение. Видать, какой-то алкаш пробовался на роль Анны Карениной. Как ни странно, сообщений по громкоговорителю не последовало. Поезд стоял. Минуту, десять, час. Виктор выглянул в окно и не поверил своим глазам: пространство вокруг него как-то странно преломилось, изогнулось, заиграло радужным спектром и медленно восстановило прежние очертания. Всё, по приезду надо идти психиатру сдаваться. Дальше так не пойдёт.
Через минуту поезд тронулся, набрал скорость. В вагоне резко похолодало. Поёжившись, он достал из чемодана костюмный пиджак и быстренько в него втиснулся. Экспресс несся с бешеной скоростью. В заоконном мелькании уже ничего нельзя было различить. Виктор посмотрел на циферблат: он в дороге уже более десяти часов!!! Этого просто не может быть!
Неожиданно экспресс сбросил скорость. Виктор прильнул к стеклу и вздрогнул всем телом. За окном, на фоне грязно- болотной зелени, мелькали неухоженные поля, деревенские развалюшки с покосившимися заборами, одинокие домики путевых обходчиков, посадки корявых деревьев вдоль насыпи, ухабистые дороги с трясущимися по ним грузовиками и медленно ползущими подводами с сеном. Куда ж это они въехали? Периодически глаз вырывал названия станций на русском языке. Не может этого быть!!!. Виктор дрожащей рукой водрузил на нос очки. Так и есть- Россия. Вот показался полуразрушенный деревянный помост какого- то задрипанного полустанка с названием «Детство». Вдоль насыпи по пыльной узкой колее на доходяжном «Орленке» ехал белесый мальчик с разбитыми коленками. У Виктора спёрло дыхание: да это же он сам, Витек, только в детстве! Сердце остро защемило. «Видать, помираю я, вот вся жизнь передо мной и проносится,- подумал он обречённо.- Подлечился один…».
Поезд обогнал Витька, и вскоре за окном промелькнула станция «Отрочество». Виктор прикипел к стеклу: сцены сменялись, как в калейдоскопе: рыбалка, спортивный лагерь, сенокос, первая любовь к веснушчатой Аньке, свидетельство об окончании восьми классов…
Экспресс шел все быстрее. Вот и «Юность»- выпускной бал, провал в политех, драка на танцах, армия, поступление в финансово-экономический, вторая любовь к Лерке из педагогического, её отказ выйти за него замуж, роман с Катькой из медицинского…
Станция «Молодость» - защита диплома, жуткая ссора с Катькой, свадьба с Леркой, направление в райцентр, рождение Ваньки, получение отдельной квартиры, туристическая поездка в ГДР, повышение по службе, покупка «Жигулей»…
С каждой новой станцией скорость увеличивалась. Виктор уже не успевал разглядеть лица, только точечно фиксировал события. Промелькнула «Зрелость» - всеобщий психоз окружения с отъездом на родину предков, решение примкнуть к отъезжантам, нервотрёпка с документами, продажа автомобиля, переселенческий лагерь в Брамше, оформление социальной помощи, безуспешный поиск работы, женитьба сына, первый сердечный приступ, операция на сердце, смерть… Леры…от рака… Не-е-е-е-ет!!! Только не это!
За окном появилась «Старость», но Виктор даже не поднял упавшей на колени головы. Спустя какое-то время он вскочил на ноги, бросился к выходу, дёрнул ручку, но дверь будто заклинило. «Остановитесь! Выпустите меня из этой мышеловки! Я хочу вырваться отсюда!!!». Виктор разогнался и двинул правой ногой в дверное стекло. Стекло осталось на месте, а он, взвыв от боли, упал на пол. С трудом поднявшись, прихрамывая, покорно вернулся на свое место.
В окне показалась конечная станция- «Смерть». Он оцепенел. Поезд медленно двигался по усаженной елями аллее и, наконец, остановился. Виктор присмотрелся: в длинной стене, выстроенной буквой «Г», было множество ячеек, подобных тем, в которых хранятся урны с прахом усопших. Окно Виктора оказалось напротив одной из них.
Да это ж его собственная ячейка! «Viktor Schmidt 1955- 2035». Во бред! Не может Лера умереть на двадцать пять лет раньше его. Она моложе, здоровее и вообще…
Поезд потихоньку тронулся в обратную сторону. За окном промелькнула станция «Старость». Приближалась «Зрелость». «Придумал!- встрепенулся Виктор.- Надо выскочить из этого капкана как раз перед Лериной «смертью». И всё будет хорошо. Только б не пропустить этот момент…
Пот оросил его лоб, руки дрожали, зубы стучали. Вот здесь! Именно здесь вся эта катавасия и началась! Он рванул на себя стоп- кран, завизжали тормоза, чемодан снова сорвался на пол. Виктора отбросило в конец вагона. Он больно ударился локтем о что-то железное. Нога нестерпимо заныла. Поднимаясь, обнаружил, что пиджак на спине треснул пополам. Пространство снова изогнулось и, поиграв красками, выпрямилось, вернувшись к своим обычным формам. Экспресс остановился. Двери разъехались в стороны. Виктор завертел головой, ещё не веря, что, действительно, находится на своем вокзале. Он снял разорванный пиджак, сунул его на дно чемодана и, прихрамывая, вышел на перрон.
Громкоговоритель проурчал: «Поезд на Мюнхен прибывает на третью платформу». Виктор удивленно поднял глаза на электронное табло, потом посмотрел на свои «Командирские». Странно: подают мюнхенский, а из какого же он только что вывалился? А, может, ни в каком поезде он и не был? Вот только сейчас пришел на вокзал, сомлел от жары, забредил? Виктор облегченно вздохнул. Конечно же, так и было. Надо хорошенько отдохнуть, процедуры пройти, в бассейне поплавать. И он двинул навстречу приближающемуся экспрессу. Остановившись у колонны, полез в карман за билетом. Все на месте. Как сказал Гагарин, поехали!.
Мюнхенский остановился. Дверцы разъехались, поглощая поток взмокших от жары пассажиров. Посадка закончилась. Двери сомкнулись. Экспресс помчался на юг. Без Виктора. Он, по-прежнему, стоял, подпирая спиной колонну, с чемоданом в правой руке и билетом в левой. Проводив взглядом скрывшийся из виду последний вагон, Виктор спрятал билет в карман и быстрым шагом направился к остановке. Подъехал автобус. Он прытко заскочил в его нутро. Скорей бы добраться домой!
Поднялся на свой этаж, и, отдышавшись, ввалился в квартиру. Лера с тарелкой в руке и полотенцем через плечо, выскочила в коридор:
- Что забыл? Паспорт? Путевку? Сто раз тебе говорила: документы всегда…
Виктор не дал ей договорить. Обнял и сильно прижал к себе.
- Ты чего? Случилось что? – испугалась она.
- Случилось! Я передумал оздоравливаться. Мой лучший санаторий- это ты.
Попятившись, Лера села на бельевую корзину и уставилась на супруга квадратными глазами.
- Вить, ты чего? Там же бассейн с минеральной водой, чистейший воздух, «ванны фараонов» с козьим молоком…
- Конец дискуссиям! Разбирай чемодан.
Виктор залюбовался супругой: высокая, статная, голубоглазая, с девчоночьим хвостиком на затылке, она шустро раскладывала вещи в шкаф, напевая при этом тирольский мотивчик. Надо ж какая ерунда привиделась с перегреву!
- Вить, а что все-таки случилось?- не отставала Лера, развешивая рубашки на плечики.
- Да бред сивого мерина. Расскажу- обхохочешься.
Виктор уже представил, как они будут вместе хохотать над его безумным рассказом. До коликов, до хрипоты, до истерики.
- Ой, а что это с жакетом?- Лера обескуражено уставилась на разорванный по заднему шву серый парадный пиджак. – Почти двести евро за костюм отдали…
В животе у Виктора похолодело, сердце зачастило и стало куда-то проваливаться. Он тупо воззрился на жену…
- Не молчи! Ты что подрался? Пылищи-то сколько… и рукав весь в крови,- в её глазах стоял неподдельный испуг. - Ну-ка иди сюда! Покажи локоть!
Виктор, подволакивая ногу, подошел к жене, обнял её и долго так держал, целуя мокрыми от слез губами пахнущие цветочным шампунем волосы и ухо с маленькой сережкой- поцелуйчиком.
 

(с)