На улице было скользко, хлопья сыпались на неровный лёд дорожек, но снега не хватало, и он оседал в ямах расплывчатыми белыми пятнами. Вика подошла к подъезду.
-Простите, вы – тётя Вика Анохина?
Она вздрогнула и обернулась. Рядом стоял мальчик лет восьми и улыбался сквозь слёзы.
-Я.
-У меня письмо для вас.
Вика почувствовала ноющую боль в груди – вечный предвестник большой тревоги.
Мальчик поёжился и вытащил из кармана куртки помятый листок. Вика попыталась улыбнуться.
-Бог с ним, с письмом. Ты же замёрз ужасно! Заходи скорей!
Мальчик шагнул следом за Викой во влажный пар подъезда.
-Тебя как зовут?
-Кирилл.
В квартире Вика стащила сапоги, скинула тяжеленную шубу.
А тревога внутри росла, и из маленького комочка превратилась в распирающий горло ком.
 Мальчик расшнуровал ботинки и стоял в тонких рваных носках на коврике у входной двери.
-Прочитайте, пожалуйста!
Вика пожала плечами и развернула письмо.
 «Здравствуй, Вика!
Помнишь, ты говорила, что если мне понадобится твоя помощь, то неважно, сколько лет пройдёт, всегда откликнешься? Кирилл – мой сын. Я ему сказал, что он может прийти к тебе только в самом крайнем случае. Помоги ему, пожалуйста, чем сможешь! Так получилось, что больше мне просить некого.
Прости, если что не так. И просто прости…»
Почерк Вика узнала сразу. Не надо ей было ни подписи, ни имени, ни фамилии. Лицо, и без того горевшее от уличного мороза, полыхнуло вишнёвым румянцем. Сердце зависло под горлом маленьким метрономом. Вот вам и привет от первой любви.
Кирилл топтался у входа в кухню, по-взрослому вздыхая.
-Где твой отец? – хрипло спросила Вика.
-В тюрьме, - Кирилл запнулся и замолчал на пару минут. – Можно я потом расскажу?
-А мама?
-Мама нас бросила.
-И ты совсем один?
-Да нет. Я остался с новой папиной женой и ее хахалем. Только не могу я с ними. Правда, не могу!
Кирилл опустился на табуретку и спрятал в ладонях лицо. Вика увидела, как вздрагивают худые мальчишеские лопатки, прикрытые растянутым свитером.
Ей захотелось обнять его, но она не посмела. Из старых детских книжек Вика помнила, что мальчишки такого возраста не выносят нежностей.
А может, это были неправильные книжки?

 Мороз острыми иглами впился в лоб и щёки, руки без варежек заныли, и Кирилл спрятал их в карманы куртки поглубже. «Я иду туда в последний раз. Просто заберу документы», - успокаивал себя мальчик.
Он знал, что бумаги лежат в деревянной шкатулке в бывшей родительской комнате.
Кирилл подошел к двери и осторожно приоткрыл её. Сначала ему показалось, что тётя Люда и дядя Гриша крепко спят. Только запах… В комнате разливалась удушающая вонь.
Кирилл посмотрел на спящих внимательно. Они не храпели, не ворочались, не бормотали сквозь зубы ругательства. Они даже не дышали. Кирилл прикоснулся к тёте Людиной руке. Та была холодной и непривычно твёрдой.
Решение пришло сразу же – прямо скажем, трусоватое решение.
Стараясь не смотреть на кровать, Кирилл вытащил из шкатулки свои документы и вышел из комнаты, прикрыв дверь.

Вика проснулась оттого, что Кирилл судорожно тянул её за руку.
-Тётя Вика, там… Там тётю Люду с дядей Гришей убили!
-Что?!
-Я пошел документы забрать, заглянул в их комнату, а они лежат и не дышат. Я милицию из автомата вызвал, и к вам побежал.
-Кошмар! – Вика схватилась за щёки. – Слушай, а ты уверен, что они… Вдруг тебе показалось?
- Что показалось? Что они мертвые? Может. Я испугался очень! - тихо пробормотал Кирилл и опустил голову.
«Мальчику могло просто примерещиться. Слишком много переживаний», - промелькнуло в голове у Вики.
-А давай им позвоним?
Вика вылезла из-под одеяла и отправилась к телефону.
-Номер диктуй, –  велела она Кириллу.
Тот шёпотом назвал цифры.
-Здравствуйте! – совершенно изменившимся, официальным голосом проговорила Вика в трубку. – Я могу поговорить с Людмилой?
-Можете! – ответил хриплый женский голос. – Всё равно какая-то сволочь ни свет, ни заря разбудила. Ментов вызвала, типа убили нас с Гришкой! Поймала бы этого шутника – сама убила бы!
-Меня зовут Виктория. Я подруга матери Кирилла. Хочу вам сказать, что Кирилл поживёт у меня.
-Ой, спасибо-то вам! Освободили от обузы. А то мой-то Гришка детей терпеть не может. Я уж и не знала, что делать. Он ведь когда пьяный-то буйный! И мне-то попадает! А эту мелюзгу зашиб бы и не заметил. А потом в тюрьму. Вчера как начал пацана лупить! Я думала всё – кранты. Хорошо, сосед крик услышал и прибежал. Мне-то самой с ним не справиться!
Вика положила трубку. Кирилл во время разговора стоял рядом.
-Все в порядке с твоей тётей Людой, - повернулась Вика.
Кирилл смотрел на неё расширившимися глазами.
-С вами разговаривала не она! Я не знаю, кто это был, но точно не она!
Вика охнула и опустилась в стоявшее у телефонного аппарата кресло:
-Ты уверен?
-Ага!
-Слушай, а то, что она мне рассказала? Ну, про соседа, который тебя от пьяного дяди Гриши спас? Это правда?
Кирилл покраснел и насупился:
-Ну, правда…

Люда готовила обед, возвращая уходящие силы глотком-другим перцовки из поллитровой бутылки. Перцовка, честно говоря, была припасена  Гришкой на вечер, но она про это как-то забыла. Даже не то что забыла… Думала, ну отхлебнет глоточек, никто и не заметит. А потом увлеклась.
Когда Гришка явился с работы, злой как чёрт то, не разуваясь, ринулся к шкафчику с бутылкой. А бутылки-то и не было. Люда к тому времени всю перцовочку «уговорила», и тару от греха подальше спрятала.
В бешенстве он влетел на кухню. Пьяненькая Люда курила у открытого окна, и Гришку не очень-то и испугалась.
-Где бутылка?! – прорычал он.
 Люда сокрушенно пожала плечами.
-Не знаешь? – подлетел к ней Гришка, сжимая кулаки.
-Да знаю, знаю. Просто говорить не хотела, - вздохнула Люда. – Кирюшка ее кокнул.
-Ах, вот оно что! – просипел Гришка. – Понял! Ну, я его сейчас научу аккуратности!
Он пошел к Кириллу, не спеша, словно палач, который прекрасно понимает, что жертва – вот она и деваться ей некуда. Кирилл увидел Гришкино лицо, и испугался по-настоящему. На нем уже не было выражения бешенства. Спокойная ухмылка и затянутые мутной плёнкой неизбежного наслаждения прозрачные глаза садиста показались мальчику куда страшнее.
Кирилл метнулся в угол комнаты, но Гришка растопырил руки и схватил его за плечо.
-Куда? – ласково спросил он. – Куда это мы торопимся?
Гришка швырнул Кирилла на диван и, вытащив, откуда-то из ящика кусок провода, сложил его пополам и взмахнул, примеряясь. Кирилл напрягся и вскрикнул.
-Я тебя научу аккуратности, – повторил Гришка и снова взмахнул обрезком провода.
Тот просвистел в воздухе, но теперь уже хлестнул не вхолостую. Кирилл всхлипнул и судорожно дёрнулся, пытаясь свалиться с дивана.
Пьяненькая Люда стояла в дверях комнаты и молчала, засунув в рот сжатый кулак. В дверь резко позвонили.
-Не смей открывать! – не оборачиваясь, крикнул Гришка.
Звонки не прекращались. Они настойчиво и яростно ломились в уши.
-Не смей! – повторил Гришка, но Люда уже открывала дверь.
-Что вы тут творите?– прогремел мощный голос соседа Мити.
Он отпихнул пискнувшую Люду и ворвался в комнату. Мгновенно оценив обстановку, Митя одним ударом свалил Гришку на пол.
-Ты что, мразь?!
Дальше Митя матерился так, что Кирилл многих слов раньше и не слышал. Люда слабо повизгивала и ойкала.
-Пойдём ко мне! – предложил сосед Кириллу.
Из дверей его квартиры выглянула девушка.
-Митя, ну что? – выпалила она.
-А-а! – вздохнул Митя и махнул рукой.
А потом посмотрел на Кирилла, и у того на секунду похолодело внутри. В этом взгляде не было жизни – только ледяная ненависть и что-то ещё… Что-то тёмное, безнадёжное.
Чтобы отвлечься Кирилл начал рассматривать незнакомку.
- Здравствуй! – улыбнулась она. – Меня зовут Елена. А ты Кирилл? Митя про тебя рассказывал.
Кирилл молча кивнул и остолбенел. Он даже забыл про боль. Такие девушки в их доме не водились. Они обретались в иных далеких мирах – по телевизору на канале высокой моды, например. Значит, дяде Мите сказочно повезло. А вдруг ему повезло совсем недавно, и именно сегодня всё должно было решиться?
-Спасибо вам, дядя Митя! Я лучше пойду.
-Куда? Ночь на дворе!
-У меня тут знакомые рядом, - соврал Кирилл, - я у них до завтра побуду.
-Ну, смотри! – вздохнул дядя Митя.
 Лицо его стало почти прежним.
 Сначала Кирилл еле ковылял по скользкой улице. А потом вспомнил про письмо тёте Вике, и у него появилась цель.

Елена поцеловала Дмитрия в холодный лоб и выскользнула из квартиры. Она любила его. Любила по-настоящему – так, что сжималось сердце. Но остаться она не могла. Елена не думала, прав был Митя, или не прав, когда отправился с бутылкой отравленной водки к Людке с Гришкой. Она не смела его осуждать, потому что в её детстве тоже было такое, о чем вспоминалось с содроганием, и те минуты казались самыми мерзкими в жизни. Отчим-садист. Пропившая совесть и мозги мачеха.
Утром Елена отправилась в страшную квартиру – забрать Митины ключи, выпавшие из кармана. Он обнаружил пропажу и бормотал вслух, а Елена слышала и решила всё исправить сама.
Она быстро нашла ключи. Но уйти не успела – в дверь позвонили. Ей повезло, что участковый пришёл один. Елена смогла сделать так, что милиционер поверил, будто она и есть Людмила Степанова. Конечно, пришлось показать паспорта Степановой и Иванова. Но вместо фотографии Степановой  участковый чётко увидел лицо Елены. Елена с детства умела отводить глаза.
 Она и по телефону с Викторией поговорила, легко сымитировав пропитой голос Людки.
 «По-крайней мере, Кирилл в надёжных руках», - успокоила она себя.
Елена сделала одну ошибку.
Она не заглянула в кухню, где коротал ночь за бутылкой коньяка её Митя. Елена слышала, что оттуда не доносится ни звука, и решила, что он задремал на диване.
А ведь ночью ей сквозь рваный сон послышался негромкий хлопок, и сердце будто оборвалось. Но выпитое снотворное не позволило подняться с кровати.
Митя застрелился у открытого окна ночью, в половине четвертого, когда солнца ещё нет и в помине, а тёмные тени сильны и беспощадны. На столе Елена нашла две записки. В одной  Митя признавался в убийстве соседей, в другой – в том, что Кирилл был его сыном.
Елена сожгла в пепельнице обе.

Я что-нибудь придумаю, - ворочалась на кровати Вика. – Я сумею сделать так, чтобы Кирилл стал моим сыном.

(с)  Екатерина Каретникова