9. НОВОСЕЛЬЕ

Моя мама не знала себе равных в приготовлении алкогольных напитков для нашей семьи, обладающей весьма утончённым вкусом. Это была не мутная жидкость с запахом сивухи, а произведение искусства , разлитое, в соответствии с содержимым, в фирменные бутылки: огненная жидкость, настоянная на можжевеловых почках, шла в бутылку из-под джина; на перегородках от грецких орехов - в бутылку из-под французского коньяка. Прозрачное как слеза и очищенное с помощью активированного угля мамино творение разливалось в бутылки из-под финской водки, а в сосуд с будущим ромом добавлялась тонкая струйка жжёного сахара, придавая восхитительный вкус любимому напитку капитана Флинта.
Аппарат со змеевиком был сотворён с безукоризненной точностью моим папой, инженером-конструктором, который в свободное от домашних дел время строил советские ракеты. В основе конструкции находился большой алюминиевый бидон - подарок знакомого колхозника, сдававшего молоко государству. В то время, когда вся страна безмолствовала по случаю принятия антиалкогольного закона, мы потягивали "Камю" или "Мартель" - в зависимости от настроения - из широких коньячных рюмок, подогревая его в руке согласно правилам коньячного этикета, или весело выкрикивали предсмертную фразу знаменитого капитана: "Дарби МакГроу, подай мне рому!"
Нам не удалось сохранить древние семейные традиции, хотя аппарат вместе с подробными инструкциями был передан моему мужу моими родителями в качестве подарка на предстоящее новоселье. Отслужив семь лет в коммуналке и получив долгожданный ордер на квартиру, мы переехали в тот же вечер, без детей и без вещей, но с аппаратом. Дом ещё не был заселён, отопление отсутствовало, лифт бездействовал - боже мой, какая это всё ерунда по сравнению с несколькими годами коммунального хозяйства! - мы одним махом взбежали на 11-й этаж, отыскали кухню, зажгли свет и принялись священнодействовать. Подключив все шланги куда учили и отрегулировав медленное нагревание нашей бражки, пошли прогуляться по окрестностям.
В 10 часов вечера, когда в окнах зажигается свет, можно без труда определить, сколько в доме заселённых квартир. В соседнем горели почти все, причём в большинстве из них видны были какие-то люди, прильнувшие к стеклу и странно застывшие в одинаковых позах.
Мы обернулись в ту сторону, куда, судя по повороту голов, были устремлены их взгляды. Наша семнадцатиэтажная вожделенная мечта стояла тёмной гигантской глыбой. Лишь маленький лучик света бил в глаза любопытным соседям - это сверкала наша единственная в ещё не заселённом доме, ярко освещённая новая кухня, без мебели и занавесок, с гордо восседающим на плите громадным самогонным аппаратом и резиновыми шлангами, подключёнными к водопроводному крану.

10. ВОСЬМОЕ МАРТА

Славик был идеальным мужем. По утрам он нежно будил меня, укутывал мои ножки в тёплые, нагретые на газу тапочки, собирал котомку с едой и отправлял на работу. Вечерами встречал из института и кормил экзотическими блюдами собственного приготовления. У Славика был только один недостаток - это я. Справиться с ним он не мог. Поэтому, потратив три года на формирование моей личности, он, как всегда легко, поддался на мои уговоры отойти на прежние холостяцкие позиции.
Эстафету перенял Мишка. Он настолько естественно вошёл в мою жизнь, что мне иногда кажется, будто мы выросли в одном доме. За несколько дней знакомства он постиг то, что загадочно зовётся "женской логикой", а на деле является элементарной истиной: женщине всегда нужно уступать в мелочах, а серьёзные решения принимать самому. Моя самая большая жизненная удача пришла на рассвете, в международный женский день 8-е марта, который я отмечала в тюрьме.
Накануне вечером друзья пригласили в кафешку, что на Крымском мосту, а чтобы я не мешала их молодожёнской воркотне, туда же зазвали и Мишку. Вечер подходил к концу, мы с подругой вышли на лестницу покурить и обсудить мои впечатления. Усевшись на лавочку в пролёте между этажами, мы мирно беседовали, а я качала ногой. Спотыкающиеся об неё мужчины весело и дружелюбно поздравляли нас с праздником. Только одному это не понравилось...
Наши мальчики разобрались с обидчиком быстро и по-мужски. Посетители кафе "Крымское" на одноимённом мосту, похоже, ждали этого момента давно. В драке участвовали все, кто ещё мог держаться на ногах. Никто не задавался вопросом, по какому поводу разборка - люди засиделись и им необходимо было немного размяться. Когда подали "газики" для развозки участников слёта, в одном из них оказалась и я, одинокая и потерянная моими друзьями.
Не успев за такое короткое время разглядеть как следует лицо моего счастья, но помня, что оно было высокого роста, я поочередно бросалась на шеи сидящих и лежащих рядом высоких мужиков и с надеждой спрашивала: "Миша, это вы? Вы меня помните?" Меня не помнил никто...
По прибытии в районное отделение милиции, я, как единственная женщина среди героев битвы, была определена в отдельный номер, но не ранее, чем заботливые блюстители порядка сняли золотую цепочку с моей тонкой шеи - наверное, чтобы я от отчаяния не повесилась. У меня и мысли такой не было: через несколько минут я весело щебетала в компании очень симпатичных уголовников, которые вежливыми жестами через маленькое окошко моего "люкса" попросили открыть железный засов. Милиционеров, ответственных за мое перевоспитание, это почему-то обидело, и меня отправили в карцер.
Карцер в КПЗ - это звуко- и светонепроницаемая комната площадью в один квадратный метр. Ощущение полной нирваны мне очень не понравилось. Когда распахнулась бронированная дверь, я увидела в проёме три ярко освещённые мужские фигуры, держащие друг друга под руки. Не узнать моего принца было трудно - он не только оказался самым красивым и высоким из тройки, но и единственным без милицейской формы. Я наконец-то бросилась на правильную шею, конвоиры растаяли, сняли с него наручники и поместили нас в одну камеру, строго-настрого приказав никого к себе не пускать.
Более счастливого 8-го марта в моей жизни не было. Выпустили нас, скорее всего, из зависти: мы целовались до утра, прерываясь временами лишь на то, чтобы покружиться по волшебной камере в танце под собственный аккомпанемент - модную в те дни Читу-гриту, читу-маргариту. Золотую цепочку, на которой я предположительно должна была повеситься, милиция решила оставить себе - очевидно, всё ещё опасаясь за мою жизнь.
Через полгода великий М. написал по случаю нашей свадьбы свой знаменитый марш, ещё через девять месяцев родилась Лялька, за ней до кучи Женька, а мы с Мишкой теперь спорим по поводу того, чья очередь забирать из школы Сашку - нашего внука и американского гражданина, распевающего на весь Чикаго голосом Папандопуло "На морском песочке я Марусю встретил" и почему-то уверяющего свою учительницу, мисс Эс, что он родился в городе Москве, на Старом Арбате.
 

(с)  Елена НИКОЛАЕВА