ТЯЖЁЛОЕ И ЛЁГКОЕ

Тяжёлое лежало на земле и дремало. Дремало и мучалось от своей тяжести и неподвижности.
Скучно ему, серо ему, сонно ему...
А лёгкое летало беззаботно.
Высоко и легко. Высоко и легко. Светло и радостно.
Увидело Лёгкое Тяжёлое, что внизу лежало и тяжело дышало.
- Что это? - подумало Лёгкое.
И спустилось, чтобы лучше рассмотреть.
Вроде бы, любопытство не порок.
А Тяжёлое - цап и поймало Лёгкое за краешек. Притянуло к себе силой недюжей.
- Ой, ой, ой!- запищало Лёгкое, пытаясь вырваться. Да,поздно.
Тяжёлое на то и тяжёлое, чтоб не пущать.
Придавило Лёгкое собой, не давая взлететь. Наползло на него, распласталось и...приподнялось над землей. Совсем чуть-чуть, но приподнялось.
Так тяжело было это Тяжёлое, что только на чуть-чуть и удалось Лёгкому унести его над землею.
Совсем на чуть-чуть, хоть и старалось оно изо всех сил.
Но и эта малость, самая малость, для Тяжёлого была чудом.
Оно, наконец-то, начало перемещаться. Пусть и медленно. Пусть и с трудом, но... перемещаться!
И вот поплыло оно над землею медленно, но верно.
Потому что Лёгкое все время рвалось вверх, ну, а Тяжёлое, как положено, тянуло вниз.
Так и зажили они разом: Лёгкое - пригнутое, прижатое Тяжёлым, тащило их обоих через всю жизнь.
Мучалось, страдало, но тащило.
А Тяжёлое себе перемещалось и перемещалось...
Но все, что имеет начало, имеет свой конец.
Появился впереди Ясный Свет.
Лёгкое, завидя его, встрепенулось и кинулось к нему.
А Тяжёлое смутилось, да замешкалось - уж, больно ясно оно было.
На миг только и замешкалось, на единый.
Но этого мига хватило Лёгкому, чтобы из-под него выскочить, да вылететь.
-Ай! Куда?! - рыкнуло Тяжёлое и... плюхнулось на землю всею своей тяжестью.
Да, куда там. Лёгкое взмыло легко-легко, высоко-высоко и радостно полетело к Ясному Свету.
А Тяжёлое?
Всею своею тяжестью давило оно на землю. Всею своей неподвижностью стало вновь.
С завистью и гневом глядело оно, как удаляется Лёгкое.
Вот и совсем исчезло - так высоко поднялось!
Тяжёлое вздохнуло.
- Интересно, как высоко Его занесло? - подумало Тяжёлое, зевая.
И зависть пропала, и гнев растворился. Его снова клонило ко сну. Что ж еще делать, если ты такое тяжёлое?
Но было, было ещё что-то. Что-то, что тянуло его ко сну.
Во сне оно непременно встретит опять Лёгкое. И они снова будут вместе.
Только Тяжёлое будет уже не тяжёлое, а Лёгкое. И они оба будут лёгкими и полетят высоко-высоко, к Ясному Свету!
И волна блаженства пробежала по всему серому телу Тяжёлого.
Оно уже спало. Оно уже летало.

ВОЛНА И КАПЛЯ

Разверзлись хляби небесные и пошёл дождь.
И не дождь вовсе, а стена воды вылилась и полетела вниз.
Обрушилась на то куда летела валом немеренным. Закружилась, запенилась. В громадные волны пособиралась и ... побежала во все стороны сразу.
И такую мощь имела, что хватило её на волны до туч, что в небе висели.
Лизнула волна тучу, и выпала из неё капля маленькая, что ещё не готова к полёту была.
Но водоворот волны втянул, её не спрашивая.
С рёвом, с шумом летела волна всё вдаль, да вширь.
А на гребне её капля обмирала от страха.
Грохот и ветер не унимались. И капля дрожала, зажмурившись.
Дрожала, дрожала и... росла.
Всё больше привыкая к шуму, и становясь всё больше и больше, капля спускалась всё ниже и ниже в глубину волны.
А там, хоть и тише, так водоворот покою не даёт: то вверх, то вниз швыряет.
Пообобьётся она внизу, вылетит кверху, а оттуда снова вниз сбивается.
И так то, волна - вдаль, да вширь, а капля - вверх, да вниз.
Так вместе время и коротали. Пока вся мощь, пролившаяся сверху не вышла.
Успокоилась вода. Разлилась морем, широким океаном.
Ни конца, ни краю не видно. Ни малейшего волнения.
Капли тоже не разглядишь.
Ровная гладь до самого горизонта.
Как внизу - так и наверху.

ЛУЧ

Луч, скользнувший по краю белоснежного облака, хотел обогнуть его. Но облако все не кончалось, и Луч нырнул в его глубину.
Из белого облако превратилось в туманно-серое, а внизу смотрелось просто чёрной бездной.
Луч почти рассеялся в этой туманности, но в какой-то момент собрался и отбился вверх.
Там над тучей было светло и радостно.
Луч снова побежал по краю тучи. Теперь он знал, что это Туча.
Густая, тёмная и тяжёлая, которая только сверху выглядела невинным барашком.
- В такой пропасть - не стоит труда,- подумал Луч.
Он всё скользил и скользил сверху, а Туча не кончалась. Край ее искрился от его прикосновения. И даже кое-где розовел. Все выглядело, так невинно.
Но Луч не обманывался. Он помнил своих братьев, которые сгинули в ее толще безвозвратно.
Но вот густота Тучи начала рассеиваться, и Луч снова нырнул вниз.
Сыроватая серость окутала его. Рядом пролетали капли дождя. Но внизу уже не было так черно и так страшно.
Все ниже, ниже спускался Луч.
Вот он прорвался к самой земле. А там сарай. А в нем окошко.
Луч заглянул в окошко.
Темнота подвинулась.
И Луч увидел кучу мусора в углу, ведро вверх дном, а рядом с ним... мышонка.
Мышонок смотрел на него глазами-бусинами.
Луч отразился в них на мгновение и... исчез.
В сарае Темнота снова заняла свои позиции.
А мышонок?
Он так и сидел, тараща бусинки глаз. Дыхание его было прерывисто. Он сидел, охваченный восторгом Первой Встречи.
Встречи с чем-то не из его мира.
С тем, что не имеет отношения ни к куче мусора, ни к хлебным крошкам, ни к страшному деревянному бруску с кусочком сыра, где погибла его мать и братья.
Ни тем более к Темноте - полновластной хозяйке сарая.
Ни к чему тому, что было его миром.
Все это, хоть и было на месте, перестало быть важным.
И только этот яркий Свет. Яркий-яркий!
Который вспорол на миг брюхо Темноте, и коснулся его глаз.
Скользнул в их самую глубину. От чего стало так Тепло. Так Радостно. Так хорошо!
И Мышонок зажмурился. И увидел Свет.
Этот Свет шёл изнутри него. Он грел и радовал его. Мышонек весь сиял от счастья.
Темнота все сгущалась и сгущалась вокруг него.
А Мышонок сиял.
Темнота недоумевала и сердилась.
- Это ж надо. Влетел на миг, а набаламутил так, что у бедного Мышонка "крыша поехала".-
Она любила Мышонка. Жалела и оберегала его, как мать.
А потому попыталась мягко обнять.
Но тот сиял и не поддавался её объятиям. Сиял так, что ей стало неуютно. И она подвинулась.
Немного. Совсем немного. Но вокруг Мышонка стало серо.
- Мяу,- услышал он вдруг.
Он даже не вышел из оцепенения.
Он не понял, что произошло.
Он растворился в Ясном Свете.
И теперь он вместе с Лучём, огибал край огромной, но небесконечной Тучи...

А там, внизу -
Кот выскочил, откуда пришел - через Окно,
а Тьма объяла собой весь Сарай.

ОДУВАНЧИК

Одуванчик золотой, словно солнышко в траве светит. Такой уютный, такой радостный в весенней зелени травы, что и глаз и душу греет.
Ну, правдивое солнышко, да и только. Светит и греет, и радует.
Сам головкой за солнышком поворачивается, следит не пропустит, что младший брат за старшим.
На ночь закрывается. Неделю. Другую...
Но вот в одно прекрасное утро раскрылся - а уж, и не золотой вовсе, а седой приседой!
Но ведь и седина разная бывает.
Одним - только веку прибавляет. А другим - оттеняет их зрелую красоту.
Вот одуванчик из вторых. Его седина - мягка, округла. Словно белый, пушистый шарик на ножке.
Такой нежный и такой недолговечный. Ведь шарик - это поди сотня маленьких паращютиков, сцепленных вместе.
Порыв ветра и... разлетелись путешественники-семена. Каждое семечко на своём паращюте.
Кто сразу об земь и давай в землю прорастать. Что тянуть-то? По то и родились.
Кто вознесся немного над землею и ... на другую сторону лужайки перелетел. Ну, а там тоже об землю и за то же дело: расти-размножаться.
Но редким счастливцам удаётся взмыть высоко - высоко:
выше сосен-красавец, выше дуба-великана, в чистое небо.
И увидеть ясное солнце прямо перед собой.
И подниматься всё выше и выше...
Как долго продлиться такое путешествие? Неведомо.
Как далеко залететь удасться? Неизвестно.
Как Бог даст, так и полетят.
Редки, но прекрасны эти высотные полёты!
А вот приземляются частенько пилигримы-высотники и на крышу, и на воду, и на асфальтовую дорогу.
Часом сбивает их шальной ветер, да так, что мало не покажется.
Не только прорасти, а и выжить не удаётся.
Но был. Был упоительный миг полёта.
Открытого. Вольного.
Высоко-высоко.
И прямо к Солнцу!

ПЁСИКИ- СОБАЧКИ

Уродила сука щенят. Все мохнатенькие, славные, как маленькие игрушки заводные, что божьим заводом заведены.
Семь маленьких плюшевых забавек рядом с мамой своей в гнезде-корзине лежат. То сосут, то спят - и всех дел.
За пару дней глазки их открываются - мир рассматривается.
И тут уже за "нуждой" из гнезда вылезают. Отползут в сторону - облегчатся, и назад под мамин бок.
Все силы на дорогу уйдут, потому потом - только отдых.
Но всегда "ходят" по-одиночке.
Один облегчится, за ним второй.
Часом в дороге встречаются - один туда, другой уже обратно.
Но протекают эти встречи по разному.
Если две девочки или девочка и мальчик - нет проблем, разошлись, что в море корабли.
Но если окажутся два пацанёнка, обязательно усядутся друг против друга ( ведь стоять-то ещё толком не могут и "ходят" еще ползком, но...).
Один другого в морду лапой пхнёт. От удара тот падает, но и забияка отваливается.
Потом снова садятся. Обиженный даёт сдачу. И вновь валятся в разные стороны.
Только после этого расползаются по своим делам - один продолжает путь туда, а другой - к маме под бок.
И сколько ни наблюдай - картинка не меняется.
День ото дня взаимообмен плюхами удлиняется. Пока зубки не прорастут и не начнётся игра в "загрызание".
Но всё время состязаются: "кто сильнее, кто сверху".
И эта особенность мужского пола свойственна не только маленьким пёсикам, но и совсем уже даже не пёсикам.
Так же напрягаются самцы, придавливая друг друга и физически и интеллектуально :"кто сильней, кто сверху".
Сидит в них этакий бес "царя горы" и всё тут!

ДВЕ КАПЛИ

Шёл дождь. И капли воды заканчивали свое путешествие кто где.
Вот две путешественницы шлепнулись и заскользили было вниз, но... что-то задержало одну из них почти сразу, а другую - некоторое время спустя.
Но обе перевели дух и стали осматриваться.
Ведь пока летели не до того было: свист ветра и туманная дымка подруг вокруг - вот и все впечатления.
А теперь? Теперь дождь кончился.
Капля, что зацепилась наверху, огляделась.
Она сидела почти на самой верхушке зонтика над столом.
Стол был в саду. И кругом все ликовало. Цветы, пчелы, бабочки пестрели и мелькали.
Птицы отчаянно щебетали. Воздух был так напоён ароматами, что казался упругим.
Солнце выглянуло из-за тучи, и капля увидела в небе Радугу.
- Какая красота! - воскликнула поражённая капля.
- Где? Что? - отозвалась капля снизу.
Она зацепилась за оборку, что проходила по низу зонта. И ей виден был только зонт.
Вернее только его синий клин и зеленая столешница внизу. А ещё ниже - зеленая трава.
- Какой этот мир зеленый! -подумала она.
- Я вижу радугу!- донеслось сверху.
- А что это?- выдохнула капля снизу.
- Это - мост. Такой мост в небе. Всех цветов от красного до фиолетового.
Он там, откуда мы пришли. - поясняла Верхняя капля.
- В нашей Туче?- удивилась Нижняя капля.
- Нет. Нашей тучи уже нет. Уже светит солнце.-
- А где она? - допытовалась о потерянном доме Нижняя товарка.
- Не знаю где. Да, и не важно. Улетела, наверное. Теперь наш дом здесь.-
- А где мы?-
- На зонте. И наш зонт, как радуга - семицветен.
В нем семь клиньев, и все разных цветов от красного до фиолетового.- просвещала Верхняя капля.
- А где они? - допытовалась Нижняя.
- Ну, ты что видишь перед собой? Какой цвет?
- Синий.-
- И только? -
- Да. Синий - слева, справа, вверху и ... нет внизу уже будет зелёный. Зелёный стол.-
- А! Так ты ничего не видишь! - воскликнула Верхняя капля,
- Наш зонт, как цветок, из семи разноцветных кусков-лепестков. А ты сидишь на синем? -
- Да, - подтвердила Нижняя капля.
- Ну, вот. Вообрази себе, что ещё есть красный, оранжевый, жёлтый, зелёный, голубой и фиолетовый.
И все они наверху собраны в одном месте.
И в этом-то месте Я и нахожусь, - гордо добавила Верхняя капля.
- Да! -выдохнула завистливо Нижняя капля,
- Ты-то, наверное, всё там видишь хорошо.-
- Конечно. И небо голубое. И солнце. И сад с его цветами и бабочками...-
- А стол? Ты видишь зелёный стол? - вдруг спросила Нижняя капля.
- Нет, - ответила Верхняя капля,
- Да и что в твоем столе? Я вижу весь мир. -
- А землю? Землю под зонтом? - допытовалась Нижняя капля.
- Нет. Землю тоже не вижу. Вернее вижу там вдали у забора. Там лужайка и трава зелёная и щелковистая, а в ней...-
- Да, да, - подхватила Нижняя капля. Она тоже видела траву окола стола,
- А в ней ползет муравей. -
- Да, нет же, - возразила Верхняя капля,
- В ней цветут такие жёлтые цветочки, как маленькие солнышки. Видишь их?-
- Нет. Этого здесь нет.-
- Какой скучный и однообразный тебе достался мир! - протянула Верхняя капля.
- Ну, не совсем, - возразила Нижняя.
- Вот муравей, например, тащит какую-то палочку. А вот ещё один, и ещё...-
- Что у тебя там муровейник, что ли?-
- Нет, муравейника не видно. А муравьи что-то тащат. Интересно что и куда?-
- А мне совсем не интересно! Скучная эта твоя нижняя жизнь. Суета каких-то мелких тварей! То ли дело - Небо, Солнце, Радуга!-
И Верхняя капля потянулась к радуге, но вместо вверх она вдруг заскользила вниз.
- Ой! Ой! Ой! - запричитала она, - Я скольжу вниз! -
- Где? Куда? - отозвалась товарка.
- Ааа! - и Верхняя капля зависла рядом с Нижней.
- Фу! - перевела дух бывшая Верхняя капля,
- А вот и я. -
- С приездом! - не без ехидства заметила бывшая Нижняя капля.
Теперь они сравнялись. И ей не надо было вытягиваться вверх, чтобы увидеть хоть краешек того, что и так не видно было.
- Ну, как? - спросила бывшая Нижняя капля,
- Теперь видишь землю под столом?-
- Вижу! - воскликнула бывшая Верхняя капля,
- И муравьёв вижу. Интересно, куда это они ползут? -
- Во, во. И мне тоже это интересно.-

ЛЮБОВЬ

Родилась дочь у Отца Света и Матери Тьмы.
И была она полна такой же Полнотой, что и Мать её Великая.
Только в этой Полноте выхвачен был узор тела её ясными звёздочками.
Ясными и светлыми, как Свет Отца ее Могучего.
И нарекли её именем, чудеса творящим.
Смастерил ей Отец из лучей своих качели.
Выстлала их Мать её бархатом мягкости своей.
И Дочка радостно качалась на них и день, и ночь, и день, и ночь.
Смеялась и качалась. Качалась и смеялась...
И росла. Росла дочка на радость родительскую.
Расширилась полнота её, увеличилось количество звёзд, окаймляющих ее контуры.
Блестящим плащем струилось убранье её тела. Бриллиантовым светом сияла корона на её голове.
Хороша она - глаз не оторвать!
Весела и радостна. Радостна и весела!
И всё качалась и качалась.
И росла и росла.
Пока не заполнила собой почти всю Полноту Матери своей и почти весь Свет Отца своего.
- Стой, не качайся больше! - взмолились родители.
- А что ж я буду делать? - удивилась Дочка.
- А ты пойди, мир посмотри, - посоветовал ей Отец.
- На звёзды подивись, - добавила Мать.
Дочка слезла с качелей и сразу свернулась спиралькой, вращающейся вокруг своего центра.
Очень ей было интересно, что там в середине есть.
И всё круче и круче свивалась спиралька. Всё ближе себя оказывались звёзды плаща её.
Вдруг около одной из них увидела Дочь Великая голубую-голубую планету.
Такую голубую, что захотелось ей её рассмотреть хорошенько. От чего так голуба? От чего так хороша?
Да и так мала была планета для глаза её, что охватил он всё сразу.
И увидела она лужайку. А на той лужайке, на пенёчке сидел мальчик-юноша и играл на дудочке.
Так хорошо играл, что заворожил он сердце Дочери Великой игрой своей, хоть и песня была грустной.
Обратилась тогда она к Матери своей с просьбой, чтобы уменьшила она её.
А та, что не сделает для своей дитятки?
В мгновение ока превратила Дочь свою Великую в земную девочку-девушку.
Спустилась та на Землю. Как раз на ту самую лужайку. Стоит за деревом и слушает. И цветы и деревья тоже слушают.
Заметил её юноша - ещё лучше стал играть. Так стал играть, что и птицы заслушались!
Старается изо всех сил. Сам себе удивляется, а остановиться не может.
Вышла тогда к нему девица-красавица, да и спрашивает:
- Кто он, да откуда, да где играть так научился, и что в его игре такого, что все вокруг слушают её?-
Улыбнулся юноша. Перестал играть. А в ответ сам спросил:
- Кто она такая, что всё вокруг неё расцветает и улыбается?
И что раньше песни его были грустными, а теперь стали весёлыми. Что раньше сам не знал к чему стремилась музыка его, а теперь знает - чтобы Она слушала и вот так ему улыбалась.
Взялись они за руки и глаз друг от друга оторвать не могут.
Поняли, что созданы друг для друга. Стали жить вместе.
Днем Она была ему Музой и женой. А ночью...
Ночью покидала она тело своё земное и уносилась в чертоги родителей своих.
Там качалась Она на качелях и распевала Песни своего возлюбленного.
И под музыку эту рождались новые голубые планеты вокруг звёзд плаща Её.
Голубые-голубые. Такие, что хотелось на них жить.
Потому что звали Её - Любовь.

 

ДУША

Цветок Души дрогнул.
И крепко сжатые лепестки его задрожали.
Один их них немного приоткрылся.
И на него сразу же упала слеза Материнской Любви.
От этого лепесток отклонился наружу.
Слеза, обратясь в каплю росы,
Зависла на самом острие его.
Переливаясь всеми оттенками цвета и света,
Она вздрагивала вместе с лепестком.
А потом...
Потом она сорвалась и полетела к Земле.
И стала Солью Земли.
 

(c)  НАТАЛЬЯ СТАРОВЕЙСКАЯ