АХ СЕРДЦЕ...

Когда мы болеем, мы становимся философами: начинаем рассуждать о смысле жизни, бренности бытия...
Я сижу на лавочке в старом парке, а у ног моих плещется изумительная речка с не очень поэтическим названием «Вюрм», что в переводе с немецкого означает «Червяк». У меня проблемы с сердцем, и врачи порекомендовали мне больше гулять, ходить и дышать свежим воздухом. Благо, наш городок Гаутинг лежит в очень зелёной зоне к югу от Мюнхена, и воздух здесь, действительно, здоровый. Я брожу по парку по дорожке, бегущей вдоль извилистого Вюрма, иногда присажиавясь на стоящие вдоль берега скамейки, и, как зачарованная, смотрю на его стремительные воды.
Никаких посторонних звуков, только журчание воды да щебет птиц. Высокие деревья, окаймляющие Вюрм с двух сторон, почти сходятся верхушками, сквозь которые с трудом пробиваются отдельные солнечные блики и весело пляшут по бегущим волнам.
В памяти всплывает другая речка, там, в Сибири. А я, романтически настроенный подросток, сижу на её берегу и представляю себя лесной нимфой. Срываю чудесные ромашки, плету из них венок и надеваю его на голову. И вот я уже Артемида, бегущая вдоль речки. Деревья и кустарники кланяются мне. Кажется, что вот сейчас из той чащи выйдет олень и ляжет у моих ног. Я чувствую полное единение с природой, ощущаю себя её частицей.
И вот это давно забытое чувство вдруг вернулось ко мне снова уже здесь возле другой речки, у которой я сейчас сижу с больным сердцем. Какими далёкими и мелочными вдруг становятся все надуманные проблемы, эта жизненная суета. Только этот солнечный свет, воздух, речка, природа...
Нимфы не стареют, а в моей жизни уже наступила осень. Страшно представить, что всего этого уже может не быть. И я понимаю, что сейчас нужно просто радоваться жизни, наслаждаться природой, ведь мы с нею – единое целое.
Но, пора возвращаться домой. Выхожу из парка и попадаю на автомобильную стоянку возле дома. И тут же мысли: «Завтра в фирме семинар, нужно подготовиться. А
ещё нужно срочно сделать...»
Ах, суета, ах, суета...Ах, сердце, сердце...

ПРЕДПРИИМЧИВАЯ ОЛЕЧКА

В последние годы мы опять сдружились с моей школьной подругой Валей. Эта дружба началась ещё в Новосибирске, когда мы сидели за одной партой. Потом наши пути как-то разошлись. Валя, выйдя замуж, уехала в Москву, а я, закончив Новосибирский университет, так и осталась работать в Академгородке. Иногда меня посылали в командировки в Москву, и там мы изредка встречались и с Валей.
Сейчас, когда нас с мужем пригласили поработать в Германию, наша с Валей дружба снова окрепла. Время от времени она приезжает ко мне в гости и мы с ней выбираемся куда-нибудь вместе отдохнуть. В один из таких её приездов, когда мы собрались на недельку в Италию, Валя попросила:
- Послушай, давай возьмём с собой твою внучку Олечку, нам втроём будет веселее.
Олечке в то время не было ещё и 8 лет, но она уже была опытной путешественницей. Вместе с родителями она уже объездила многие курортные места Европы. Так что в Лидо-ди-Йезоло, куда мы с подругой поехали отдыхать, Олечка сразу же освоилась лучше нас. Она хорошо знала, что и как нужно делать днём, куда пойти вечером. Правда , днём она почему-то предпочитала купаться не в море, а в бассейне при отеле. А вечером она тащила нас на аттракционы, в изобилии открывающиеся после дневной сиесты.
Кто бывал в южных странах, тот хорошо знает эти заведения. Небольшие помещения, сплошь уставленные сверкающими игровыми автоматами. На улице перед распахнутыми дверями обязательно ставили небольшие карусели, чтобы катать маленьких детей, и какие-то трясущиеся лошадки, автомобили, самолёты, которые приводились в действие только после того, как ты опустишь в щель жетон. Их продавали здесь же в кассе.
Кажется, что эти заведения специально построены только для того, чтобы вытряхивать из родителей деньги. Порой бывает трудно устоять перед собственным чадом, который тянет тебя за руку в одно из этих помещений.
Олечка называла эти аттракционы «карусели», хотя собственно на каруселях она уже не каталась в силу своего возраста и веса. Но зато игра на автоматах приводила её в восторг. Она, не задумываясь, опускала в щели купленные на наши деньги жетоны. По окончании игры автомат выдавал какие-то талоны, которые Олечка тут же бежала обменивать в кассе на призы – никому не нужные безделушки.
И вот когда количество этих безделушек у нас начало неимоверно накапливаться, а бюджет, наоборот, на глазах таять, а самое главное, когда Олечка, просыпаясь утром, призносила: «А мы пойдём сегодня на «карусели»?». Заметьте, не на море, ради чего мы, собственно, сюда приехали, а на «карусели», мы решили: «С «каруселями» надо кончать.»
Мы провели с Олечкой разъяснительную беседу, показали наши похудевшие кошельки, сказав, что если так дело пойдёт и дальше, то через день мы останемся совсем без денег. Сначала Олечка сильно расстроилась, а потом стала собирать все свои выигранные в автомате вещи и заявила, что завтра же она пойдёт продавать их на пляже по 1 евро за штуку и тем самым вернёт нам потраченные деньги.
- Нужно только найти какое-то покрывало или платок, который можно расстелить на песке, - продолжала она.
Олечка видела, как это делали на пляже многочисленные продавцы, раскладывающие для продажи разные шмотки, тёмные очки, часы и т.п..
- Правильно, - подхватила моя подруга, - а я встану рядом и положу на землю свою шляпу, чтобы покупатели кидали туда свои евро.
Нужно сказать, что Валя всегда ходила на пляж в огромной широкополой шляпе. И когда я представила свою респектабельную подругу, стоящую рядом с перевёрнутой шляпой и собирающей, как милостыню, какие-то гроши, мне стало по-настоящему смешно.
Представив всю комичность этой сцены, мы с ней вместе рассмеялись, но не Олечка. Ребёнок был, как никогда, серьёзен. И когда на другой день, взяв мешочек с выигранными сувенирами и какую-то тряпку, на которой предстояло всё это разложить, Олечка была готова уже переступить порог комнаты, мы с Валей поняли, что мы с нашей воспитательной беседой немного переборщили.
- Ничего не получится, - сказали мы ей, - мы совсем забыли, что для продажи нужно специальное разрешение, иначе нас арестует полиция и возьмёт большой штраф. Тогда мы точно останемся без денег. Давай поступим так. Когда ты вернёшься в Германию, ты эти сувениры подаришь своим родным и друзьям, а в «карусели» больше играть не будешь.
Этот довод про полицию убедил Олечку. Она не пошла продавать подарки, зато несколько вечеров подряд развлекалась тем, что расскладывала их на полу, решая кому какой сувенир подарить. Будучи от природы девочкой очень доброй, она боялась кого-нибудь оставить без подарка. Когда оказывалось, что кому-то сувенира всё же не хватало, она робко спрашивала: «А можно я сегодня всего один раз поиграю на «карусели»? У меня нет подарка для школьной подружки.» Конечно, время от времени мы разрешали ей это. А что прикажете делать? Ведь мы приехали сюда отдыхать и развлекаться и не могли отказать себе в удовольствии сделать приятное ещё и ребёнку.

ДРЕССИРОВАННАЯ ЧЕРЕПАХА

Все маленькие дети мечтают завести какое-нибудь животное: собачку, кошечку или, на худой конец, морскую свинку. У нашей дочери Светланы такие мысли, казалось, появились чуть ли не с пелёнок. До школы она жила с бабушкой, моей мамой, и постоянно изводила её просьбами кого-нибудь завести. Бабушка мужественно сопротивлялась, каждый раз находя какие-то веские доводы, чтобы не делать этого.
Летом она увозила внуков на дачу, чтобы те дышали свежим воздухом и укрепляли своё здоровье. На даче у соседского мальчика, с которым Светочка дружила, была собака. Дети охотно с ней играли. Однажды Светочка с завистью сказала: « А у меня дома в Новосибирске тоже есть собачка», но потом с грустью добавила: «Только она не живая, а игрушечная».
Нам стало жалко ребёнка, но и собаку тоже заводить не хотелось – слишком хлопотное это дело.
И вот как-то прогуливаясь по базару, мы натолкнулись на какого-то мужчину, который продавал черепаху. Черепаха, конечно, не собака, но как-никак тоже живое существо и не требует в отличие от собаки больших хлопот. Короче, недолго думая, мы купили эту черепаху и вручили её Светочке. Радости не было предела. Светочка тут же дала черепахе имя: черепаха Чуха, и взяла на себя всю заботу об этом животном. Она выносила её гулять на улицу, укутывала, как куклу. Но особое удовольствие ребёнку доставляло кормить черепаху свежими капустными листьями, причём она засовывала эти листья чуть ли не в рот животному. К великой радости ребёнка черепаха с удовольствием поглощала эти листья.
Как-то Светочка похвасталась нашим знакомым:
- А у меня дома живёт дрессированная черепаха.
- Дрессированная черепаха? А что же она умеет делать?
- Когда я ей даю капустные листья и говорю: «Кушай, Чуха, кушай», то она сразу начинает их кушать.
- Интересно. А если ты будешь говорить ей: «Не кушай», она не будет их кушать?
Светочка призадумалась, но через минутку ответила: «Нет, я не буду учить черепаху не кушать листья, ведь тогда она умрёт от голода, а я этого не хочу».
Ребёнку было приятно сознавать, что это именно она научила черепаху кушать,
и тем самым, как оказалось, спасла её от голодной смерти.

ЧЕРЕПАХА-ПУТЕШЕСТВЕННИЦА

Моя мама, проведя своё детство в деревне, резонно полагала, что детям летом в городе делать нечего, их обязательно нужно вывозить на природу поправлять подорванное учёбой в школе здоровье. В то время собственные дачи были большой редкостью. Это сейчас почти каждая семья имеет свои шесть соток и дачный домик, но тогда это считалось роскошью. Оставались пионерские лагеря или аренда на лето комнаты в какой-нибудь прилежащей деревушке. Сначала родители посылали нас с сестрой в пионерский лагерь, но путёвки тоже не так легко было достать. Поэтому вскоре мы начали снимать комнату в деревне.В этой же деревне снимала комнату и моя тётя Нина, мамина младшая сестра. Она жила там с сыном, моим двоюродным братом Сашей, и свёкром.
Удобств в деревне, конечно, не было. Еду готовили на летней печке во дворе. Молоко брали в деревне, в местном магазине покупали хлеб, сахар и кое-какие крупы. Иногда местные рыбаки приносили рыбу. Но за мясом и другими продуктами взрослые раз в две недели ездили в город. Когда уезжала одна семья, то другая принимала на себя заботу о всех детях, а также о всей живности, которую привозили с собой на лето из города. В доме тёти Нины проживали большой чёрный кот и черепаха. И вот эта черепаха чуть было не поссорила нашу дружную семью.
А дело было так. В очередной раз тётя Нина и её свёкор Василий Кузьмич поехали в город за продуктами. Мы забрали к себе животных и по мере возможности ухаживали за ними. С котом проблем не было. Целый день он где-то пропадал, но к вечеру, голодный, всегда прибегал домой. А вот глупая черепаха, хоть и двигалась со скоростью улитки, всё наровила куда-то уползти, причём она умудрялась перелезть через достаточно высокий порог дома. Несколько раз мы отлавливали её на дороге в сторону леса, но один раз всё-таки не доглядели. Черепаха пропала.
Когда тётя и Василий Кузьмич вернулись из города, нам пришлось сообщить им, что мы потеряли их черепаху. Тётя Нина на это никак не среагировала, а вот Василий Кузьмич страшно расстроился. Нужно сказать, что это был замечательный человек: доктор наук, профессор. Он руководил кафедрой в Новосибирском электротехническом институте. Но в быту он был очень простым, умел играть на гитаре, остроумно шутил. Вместе со всеми ходил за грибами. Во время этих походов он выглядел очень комично в своей соломенной шляпе, украшавшей его голову при любой погоде, длинном плаще, резиновых сапогах и неизменной палкой в руке, чтобы разгребать бугорки, под которыми прятались грузди. Так вот, этот серьёзный человек обиделся на нас, как ребёнок. Когда на другой день моя мама, всегда немножко острая на язык, встретила его на улице и, взглянув на его обиженную физиономию, засмеялась и сказала: «Ну что Вы так расстраиваетесь из-за всякой ерунды!», Василий Кузьмич ответил: «Ничего смешного, Августа Ивановна, я не вижу. Мне эта черепаха очень дорога». Моя мама не нашлась, чем возразить на эти слова, хотя долго не могла понять, чем же эта черепаха была так ему дорога.
Потихоньку обида стала проходить, а скоро и совсем всё наладилось после того, когда произошло замечательное событие. Где-то через неделю после потери черепахи мы в очередной раз пошли в лес за белыми грибами. А нужно сказать, что это было совсем не близко: где-то километрах в двух от опушки леса. Там моя сестра, увидев в траве красивый гриб, наклонилась, чтобы его срезать, и чуть было не наступила на лежащую рядом с грибом черепаху. Сестра завизжала от восторга. Это, действительно было чудо. Ведь отыскать черепаху в лесу было равносильно тому, чтобы найти иголку в стоге сена. Может, черепаха не такое уж и глупое существо. Мало того, что она проползла несколько километров, она ещё и двигалась в то место, где мы обычно собирали грибы.
Сестра чувствовала себя героиней. Она вообще обладала способностью отыскивать потерянные вещи. Как-то раз опять же в походе за грибами она потеряла взятый у хозяйки нашего дома какой-то ценный перочиный ножик. И буквально через два дня она нашла потерянный ножик в лесу. И вот сейчас - черепаха.
С победным видом сестра шла из леса, неся корзину с грибами, среди которых возлежала и найденная путешественница. Черепаха была торжественно передана Василию Кузьмичу. Мир был восстановлен.
Через год, когда мы снова отдыхали в деревне, все со смехом вспоминали прошлогоднюю историю с черепахой-путешественницей. И когда Василий Кузьмич, опять уезжая в город за продуктами, передавал нам животных, то пошутил: «Августа Ивановна, если вы потеряете черепаху, мы обижаться не будем. Мы также обижаться не будем, если вы заодно потеряете и кота.»

КАК Я БЫЛА БАЛЕРИНОЙ

Наверное, стать балериной мечтает каждая девочка. Я не исключение. Но началась моя мечта не сразу. Сначала моя мама привела меня и мою младшую сестру в Дом художественного воспитания детей, ДХВД, как его тогда называли. ДХВД располагался в подвальном помещении жилого пятиэтажного дома по улице Урицкого. Это было совсем недалеко от нас, что, по-видимому, и сыграло главную роль в том, что мама повела нас именно туда.
Несмотря на подвал, балетный класс оказался довольно большим и хорошо освещённым помещением. Где-то под потолком располагались огромные окна, а на противоположной стене висели большие зеркала.
Сначала мы во что-то играли под музыку и бегали по кругу. Но потом в ДХВД пришёл серьёзный преподаватель, солист Новосибирского театра оперы и балета – Иванов Сергей Гаврилович, и у нас начались настоящие балетные занятия.
А ещё мама регулярно водила нас в оперный театр на детские представления. Тогда мы жили в комунальной квартире, где кроме нас были ещё и другие дети. Так что в театр мы ходили всегда большой компанией. Я помню первый балет, который мы посмотрели. Это был «Доктор Айболит» композитора Морозова. Прекрасные декорации и изумительные световые эффекты завораживали с первой же минуты, как только открывался занавес. Мне так запали в душу главные герои этого балета Танечка и Ванечка, что я была уверена, что это никакие не артисты, а настоящие мальчик и девочка. Во дворе нашего дома был разбит сквер, в котором играли окрестные ребятишки. Но я не присоединялась к их играм, а часами просиживала на скамейке, стоящей вдоль главной аллеи, по которой шли прохожие, и ждала, когда же мимо пройдёт Танечка. Я была уверена, что рано или поздно она это сделает, и я сразу же узнаю её, подойду и обязательно подружусь. Но время шло, а Танечка так и не появилась.
Это продолжалось до тех пор, пока я не посмотрела балет «Лебединое озеро». В постановке того времени разыгрывали пролог. На сцене, ближе к зрителям, высилась большая скала, у подножья которой собирала цветы Одетта, облачённая в длинное белое платье. И вот когда нарастала тревожная музыка, над скалой поднималась зловещая фигура волшебника с огромными крыльями. Этими крыльями он накрывал находящуюся внизу Одетту, и когда он снова поднимал эти крылья, Одетта уже не в длинном платье, а в пачке лебедя выплывала оттуда.
Эту сцену мы долго повторяли дома со своей сестрой. В это время как раз были новогодние праздники. В комнате стояла зажжённая новогодняя ёлка. Верхний свет мы, конечно, выключали, создавая полумрак, как на сцене. Моя сестра забиралась на стул, а на плечи накидывала тёмную шаль, якобы изображавшую крылья. А я, конечно же, Одетта, рвала воображаемые цветы, а потом, когда сестра накрывала меня своими крыльями-шалью, я превращалась в лебедя и махала руками, как это делала балерина на сцене.
Короче, я влюбилась в балет окончательно. А тем временем в ДХВД мы разучивали какие-то танцы, иногда где-то выступали. Когда я пошла в школу, то и там мы со своей лучшей подругой, которая тоже посещала этот кружок, часто танцевали на школьных утренниках.
И вот, когда мне исполнилось 10 лет и я заканчивала третий класс, в Новосибирске открылось хореографическое училище, куда приглашали детей именно моего возраста. Родители многих воспитанников нашего балетного кружка, в том числе и моей лучшей подруги, понесли туда документы на своих чад. Я тоже стала просить мою маму записать меня в училище.Но у моей мамы насчёт меня были совсем другие планы. В школе я была круглой отличницей, и мама считала, что передо мной лежит прямая дорога в университет и дальше в науку. Поэтому ни о каком балете не может быть и речи. Ей вторила и моя тётя Нина, мамина младшая сестра. Но её доводы были куда более обидными. Она считала, что мне, такой сутулой и неуклюжей, в балете вообще не место, разве что играть какую-нибудь бабу Ягу. Короче, несмотря на все мои слёзы, в хореографическом училище мне было отказано. Сейчас, с высоты своего возраста я, конечно, понимаю, что меня, скорее всего, не взяли бы туда. У меня, действительно, не было для этого соответствующих данных. Но в то время мне было очень горько и обидно, тем более, что дети в балетном кружке постоянно хвастались друг перед другом, как они прошли первый тур отбора, затем второй... Справедливости ради хочу сказать, что из всех наших детей приняли только двоих: одного мальчика и одну девочку. Остальные, в том числе и моя лучшая подруга, не прошли.
Годом позже наша семья получила отдельную трёхкомнатную квартиру на окраине города. Ездить на танцы стало далеко. ДХВД был потихоньку забыт, а подходящих коллективов поблизости я не нашла. Но в театр я ходила регулярно и пересмотрела по нескольку раз весь балетный репертуар.
И вот спустя много лет, когда я согласно маминому плану с медалью закончила школу и поступила в Новосибирский университет, я вдруг случайно увидела бумажную афишу, приглашающую юношей и девушек в студию классического танца в дом культуры «Юность». Я не поверила своим глазам. Это было совсем недалеко от университета, где я на тот момент училась. На другой же день я помчалась туда записываться.
Возле балетного класса меня встретила очень полная женщина, которая пригласила меня в балетный класс и начала рассказывать об этом танцевальном коллективе. Так я сразу же познакомилась с руководительницей студии Егоровой Раисой Сергеевной. Раиса Сергеевна когда-то танцевала в Новосибирском театре оперы и балета, потом вышла замуж и оставила сцену. И вот сейчас основным делом её жизни стала эта студия, впоследствии получившая статус Народного театра балета.
Не скажу, что мне очень нравились самодеятельные балетные коллективы. Уж очень непрофессионально они смотрелись на сцене, но выступление этого театра в корне отличалось от всех других, которые я видела раньше. Впервые я увидела этот коллектив по новосибирскому телевидению, которое показывало их балет «Снежная королева». «Как здорово,»-подумала я тогда. Их спектакль мне очень понравился. Позднее я узнала, что Раиса Сергеевна сама написала к этому балету либретто, а прекрасную музыку Грига они подбирали вместе с концертмейстером. Так что мне несказанно повезло.
Я стала заниматься балетом, несмотря на возобновившиеся насмешки моих родственников. Опять всплыла пресловутая баба Яга, которую, кстати, я так никогда и не играла. Конечно, первое время мне было тяжело. Плохая гибкость, небольшой шаг, очень слабый брюшной пресс. Но постепенно всё наладилось и занятия в балетной студии стали для меня такими же обязательными, как и занятия в университете.
Балет «Снежная королева» мы больше не показывали, но отдельные танцы из этого балета мы репетировали как концертные номера. В некоторых из них я участвовала.
Помню, как-то шла репетиция испанского танца. Там было такое движение: одной ногой делали шаг в сторону, вторую выбрасывали вперёд, при этом корпусом нужно было сильно прогнуться назад. Раиса Сергеевна, недовольная тем, как мы это делали, сама показала нам, как нужно исполнять этот элемент. Она так сильно наклонилась корпусом назад, что я чуть было не задохнулась от восторга. Если не принимать во внимание тех гуттаперчивых артистов, которые выступают на сцене, вытворяя со своим телом бог знает что, то такую потрясающую гибкость я видела только у одной моей одноклассницы – толстушки Зиночки –на уроках физкультуры при исполнении «мостика». «Мостик», который делали мы, больше напоминал плоский стол, а Зиночка сгибалась пополам. Вот вам и толстушки!
Конечно, Раиса Сергеевна видела все наши недостатки. Но в том-то и состоит талант педагога – рассмотреть в каждом ученике и достоинства. Все наши ребята не только участвовали в массовых танцах, но каждый имел и свой сольный номер. Конечно, я не танцевала ни па-де-де, ни адажио. Это делали другие девочки, обладающие природными данными. Но танцы, которые ставила мне Раиса Сергеевна, тоже нравились зрителям. И даже моя тётя Нина, как-то посмотрев наш концерт, сделала мне комплимент, сказав, что я хорошо танцую. Баба Яга была забыта навсегда.
За время моего пребывания в Народном театре балета было поставлено два полноценных балета: „Кощей Бессмертный» - по мотивам известного фильма-сказки, и «Снегурочка» по пьесе Островского. К последнему балету была подобрана чарующая музыка Чайковского. В этом балете я танцевала Весну – мать Снегурочки. Позднее Раиса Сергеевна поставила концертный номер «Времена года» также на музыку Чайковского. И в этом номере я тоже была Весна. Дома у меня хранится фотография, где я изображена в пачке и на пуантах в образе Весны. Это был мой звёздный час. Уже много лет позже я встретила как-то на улице одного знакомого, который тоже когда-то занимался в Народном театре балета. «Здравствуй, Весна»,-сказал он при встрече, и я была счастлива, что меня запомнили именно такой.
Я не стала профессиональной балериной, но всё же в балетную жизнь я окунулась. Никогда не забуду ту волнующую атмосферу перед началом концерта или спектакля, когда все разогреваются, облачаются в костюмы и гримируются, чтобы выйти на какой-то миг на сцену. Я думаю, что мне есть что рассказать моим внукам.
В балете я протанцевала 10 лет, а потом плавно перешла в созданный к тому времени у нас в Академгородке другой, не менее замечательный коллектив - Школу бальных танцев для взрослых, но это уже другая история.

ПЕРВОАПРЕЛЬСКАЯ ШУТКА

В то время, когда произошла эта смешная история, академик Дмитрий Георгиевич Кнорре ещё не был академиком, но уже возглавлял Институт биоорганической химии, что у нас в Академгородке, и одновременно являлся деканом факультета естественных наук Новосибирского университета. Все студенты, да и сотрудники института не только уважали этого умного, глубоко интеллигентного человека, но и слегка побаивались. Все его приказы всегда неукоснительно выполнялись, никому и в голову не приходило не подчиниться. Но Дмитрий Георгиевич, несмотря на свою очень строгую натуру, обладал на удивление высоким голосом, и это иногда приводило к конфузным ситуациям.
Мой муж Женя тогда только что закончил университет и начал работать в одной из лабораторий этого института младшим научным сотрудником. Дело присходило 1 апреля. Отлучившись ненадолго из лаборатории, он вскоре вернулся, когда сотрудники сообщили ему, что за время его отсутствия звонила какая-то женщина и просила его срочно зайти. Но Женя, тогда ещё молодой и неопытный, зная страсть своих коллег к различного рода розыгрышам, воспринял это как первоапрельскую шутку и, естественно, никуда не пошёл, тем более всё равно не мог представить, что за женщина ему могла звонить.
Каково же было его удивление, когда через полчаса снова раздался телефонный звонок, и прозвучал гневный голос Дмитрия Георгиевича: «Женя, я же просил Вас срочно прийти. Я Вас уже полчаса жду. Какое неуважение! Если Вы не можете прийти, то хотя бы позвонили.» В холодном поту муж мой бросил все дела и кинулся к начальству, проклиная всё на свете и это первое апреля с его розыгрышами.

РОМАНТИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ

Где-то я читала или слышала, что у умирающих людей в сознании проходит вся их жизнь. У моей мамы это было именно так. Последние два года перед смертью мама была прикована к постели, ослепла. Читать не могла, иногда включала и слушала телевизор, но, в основном, просто лежала, о чём-то думала, что-то вспоминала и иногда делилась с нами своими мыслями. Один рассказ произвёл на меня большое впечатление, чем-то он напомнил сюжет из классической литературы.
В то время, когда присходила эта история, мама была уже замужем за моим отцом, матерью двоих детей. Наша семья жила в городе Ворошилове (нынешнем Уссурийске). Отцу выделили две комнаты в комунальной квартире. В ней проживала ещё одна семья: муж с женой и тоже две дочери, девочки, немного постарше нас с сестрой. Соседку Гутя (так в то время звали мою маму) называла почтительно Марией Николаевной. И хотя той едва перевалило за 30, Гуте, которая была младше её на 10 лет, она казалась уже пожилой и опытной женщиной.
В Ворошилове, как во многих военных городах, был свой Дом офицеров. Здесь часто крутили кино, и мужчины нашей квартиры иногда отпускали своих жён немного отдохнуть от семьи и посмотреть новые фильмы. Перед каждым сеансом в фойе Дома офицеров устраивали танцы.
В тот раз Гутя и Мария Николаевна пришли в кино немного пораньше. Танцы уже начались. К Гуте подошёл молодой лейтенант и пригласил её на танец. Играли модную тогда «Венгерку». Лейтенант оказался отличным танцором, а о Гуте и говорить было нечего. Они так задорно танцевали, что вся остальная публика остановилась, обступила кружком их пару и с восторгом наблюдала, как они танцуют. Когда музыка затихла, все стали громко апплодировать.
Целую неделю после этого случая Гутя находилась в состоянии эйфории. А через неделю женщины снова пошли в кино. И опять, как только они вошли в фойе, Гутя сразу увидела в конце зала своего прошлого кавалера. Тот, похоже, только её и ждал. Стремглав он кинулся к ней и снова пригласил на танец. И опять они имели успех. Танцы кончились и все пошли в зал смотреть кино.
«Он, явно, в тебя влюбился»,- говорила Гуте Мария Николаевна. Но Гутя и сама себе боялась признаться, что этот парень произвёл на неё неизгладимое впечатление. В зрительном зале места подруг были на балконе, а лейтенант сидел в партере. Но молодые люди, конечно же, сразу увидели друг друга и весь фильм не спускали друг с друга глаз, не обращая внимания на то, что происходило на экране.
«Это мы прощались»,- печально сказала моя мама. Она понимала, что является замужней женщиной, матерью двоих детей, в перспективе была уже третья, моя младшая сестра. Она должна сохранить свою семью, как бы больно ей не было сейчас.
«Бежать, бежать, немедленно бежать!»- проносилось в её голове. Женщины ушли, не дождавшись конца сеанса.
«Как его звали?» спросила я маму.
«Ник,- ответила она,- позже я узнала, что он был сыном начальника танкового училища, слыл завидным женихом.»
«И ты его никогда больше не видела?»
«Нет, почему же? Один раз мы всё-таки встретились.»
Мама была уже глубоко беременна моей младшей сестрой. Как-то гуляя по городу со старшей дочерью, она увидела Ника, идущего по улице прямо навстречу ей. Мама тут же сделала вид, что не замечает его, и стала переходить на другую сторону дороги. Но Ника было не провести. Он подошел, молча взял мою сестру за ручку и помог перевести её на другую сторону. Мама вся горела от стыда, она боялась поднять на Ника глаза.
«Скажи дяде спасибо», - приказала она дочери.
«Спасибо»,- повторила та.
Ник ничего не ответил и пошёл дальше не оборачиваясь. Больше они не встречались.
Со временем эта история как-то забылась. Мама никогда никому её не рассказывала. Но вот сейчас, когда болезнь свалила её, эти воспоминания вспыхнули с новой силой, и мама решила рассказать её мне, как, впрочем, и многие другие истории, которые мне пришлось выслушать у постели умирающей женщины.

ИСТОРИЯ ОДНОГО СТИХОТВОРЕНИЯ

В детстве я была большой мечтательницей. Я придумывала целые истории, в которых я, конечно, была главной героиней. Моей романтичности способствовал наш ежегодный летний отдых в деревне. Мне было лет 11, когда моя мама надумала снимать на лето комнату в какой-нибудь деревне, чтобы выезжать туда с детьми на время каникул. Такая деревня нашлась километрах в 40 от Новосибирска вниз по течению Оби. Добираться туда легче всего было на пригородных теплоходах. И это была очень приятная дорога. Мы с удовольствием разглядывали крутые лесистые берега Оби, деревни и городки, возвышающиеся на этих берегах. Именно на таком крутом берегу и располагалась наша деревня.
Недалеко от домика, который мы снимали, протекала ещё одна маленькая, но очень живописная речушка с таким же названием, что и сама деревня – Бибиха. Быстрая, извилистая, с кристально чистой водой, она притягивала меня, как магнит. Берега её утопали в зарослях ивы, ольхи и черёмухи. И когда в начале лета черёмуха зацветала, это место напоминало рай.
Я любила уединяться где-нибудь под черёмухой на берегу речки и могла сидеть там часами, глядя на бегущую воду и мечтать, бог знает, о чём, пока голос мамы «Лю-ю-ю-да-а-а» не возвращал меня в действительность. Это мама звала меня к обеду или ужину. Зная мою романтическую наклонность, она догадывалась, где меня нужно было искать.
Как-то зимой ещё в городе я посмотрела по телевизору фильм «Лесная песня», поставленный по одноимённой поэме Леси Украинки. На другой же день я помчалась в библиотеку, нашла там томик Леси Украинки и по нескольку раз перечитала эту поэму. Так она мне понравилась! Теперь в своих мечтах я представляла себя то русалкой-мавкой, то лесной нимфой, что в сущности одно и тоже.
Годы шли, мы росли, но в Бибиху мы продолжали приезжать каждое лето, и я по-прежнему любила сидеть где-нибудь в укромном местечке под черёмухой. Вот только мечты у меня стали несколько другими: я уже мечтала о прекрасном принце и большой любви. И однажды в моей голове сложились вот такие стихотворные строчки:

Посмотри на меня, я прекрасна,
Ты же сам мне об этом твердил.
Отчего же в глазах твоих ясных
Я не вижу огня, что светил?

Отчего опускаешь ты веки?
Отчего не глядишь на меня?
Мы же клялись быть вместе навеки,
Не боясь ни воды, ни огня.

Может, встретил глаза ты другие,
Словно ночь что черны, или нет,
Словно неба лазурь, голубые?
Не молчи же, дай лучше ответ.

Я не буду ни плакать, ни злиться,
Я забуду навек этот час,
И от боли не вздрогнут ресницы
Моих серых, как сталь, грустных глаз.

Это стихотворение я рискнула показать одному своему школьному товарищу, Жене. Он слыл любителем поэзии, обожал Маяковского, иногда на наших вечеринках что-нибуль декламировал. Поэтому время от времени я показывала ему свои стихи, которые у меня иногда писались. Стихи были явно слабыми, и Женя мне честно об этом говорил. Но стихотворение «Посмотри на меня...» ему почему-то понравилось. Он даже попросил у меня разрешения прочитать это стихотворение на одной из наших вечеринок. К тому времени мы уже закончили школу, но всё равно очень часто собирались вместе. Даже сейчас, после 40 лет окончания школы мы нет-нет, да и встретимся снова.
Конечно, тогда я разрешила ему прочитать моё стихотворение, но только при условии, что он не назовёт его автора. Стихотворение было прочитано. После этого Женя отозвал меня в сторонку и попросил:
- Расскажи мне об этом стихотворении.
- Что рассказать?,- удивилась я.
- О ком оно, кому посвящено.
Тогда я ничего ему не ответила. Почему-то мне было стыдно признаться, что ничего подобного, о чём я написала в стихотворении, в моей жизни сроду не было, что вся эта история была лишь выдумкой, плодом моего воображения.
С того времени прошло уже много лет. Пути наши разошлись. Женя женился на моей однокласснице. У меня тоже появилась своя семья. Жизнь завертела меня: университет, диссертация, работа, занятия танцами, воспитание дочери... Стихи больше не писались.
И лишь относительно недавно, когда мы с мужем приняли приглашение поработать в Германии, я снова вернулась к поэзии. Толчком к этому стало наше посещение Италии. Эта страна так поразила меня своей древней красотой, что стихи начали складываться сами собой.
И вот когда в Мюнхене проводился конкурс поэзии под девизом «Я помню время золотое...», я решилась впервые в жизни послать туда свои стихи. К моей великой радости стихи были напечатаны в вышедшем после конкурса сборнике. Там помимо моих зрелых стихов, было и три стихотворения, написанные в далёкой юности, в том числе и стихотворение «Посмотри на меня...».
Так совпало, что сразу же после выхода в свет этого сборника у меня состоялась командировка в Новосибирск. Мои бывшие одноклассники, узнав, что я приезжаю, почли это за хороший повод, чтобы снова встретиться. Я захватила в Новосибирск несколько книжек – как-никак первая публикация – и подарила их моим друзьям. Конечно, мой старый друг Женя, который сейчас в Новосибирске очень известный и уважаемый человек, одним из первых получил этот сборник. Пролистав его, он нашёл там стихотворение «Посмотри на меня...» и сказал:
- Слушай, прошло столько лет. Можешь ты хоть сейчас признаться, кому посвящено это стихотворение?
- Никому,- ответила я, - это была лишь моя фантазия.
Женя погрустнел.
- Жаль, - ответил он, - а я так надеялся, что оно было посвящено мне.