КРИСТАЛЛ МЕЧТЫ

 

Нынче Марта встала пораньше. Душенька уже в пути. Сегодня они встречают папу. Марта сварила для него любимую ещё с севера уху, нажарила свинины с картошкой, напекла оладушек. Машина подкатила к парадному, вещи суетливо выгружались, Марта щёлкнула входным замком…

-        Папа, мы с Зинчей решили, что ты поживёшь у меня. Зинча ещё нездорова…

-        Как нездорова? – у папы вытянулось лицо. – А что с ней?

-        Она весь январь лежала в хирургии, а сейчас ей нужны диета, сон и минимум движения. Она не в состоянии готовить тебе три раза в день, убирать за тобой, мыть посуду и всё такое. - В памяти мелькнули почти заплаканные Зинчины глаза: «Я не смогу, я не выдержу…» - И потом, вы опять будете спорить и ссорится, а в период ремиссии главное - душевное спокойствие.

-        Но как же… - папа растеряно опустил голову. - Вы же писали, что всё в порядке!

-        Писали… чтобы тебя не волновать.

-        Что значит не волновать?! Да я бы приехал, я бы в больницу ходил, помогал…

-        Вот потому и не писали. У меня был трудный январь, папа. Изначально я бегала к Зинче трижды в день – носила ей еду. Времени едва  хватало забежать в магазин и приготовить очередную порцию протёртой каши или супа. Возвращалась и падала от усталости. Если бы ещё надо было ухаживать за тобой – я бы чокнулась!

-        Да я бы и не жил здесь у вас на первом этаже! Я бы жил у Зинчи – на третьем!

-        А вот это вряд ли… Она бы не позволила… Даже в полуобморочном состоянии Зинча постоянно твердила: «А пол у входа вымыла?», «А мусор вынесла?», «А пыль протёрла?» Так что вряд ли бы ты смог у неё без неё остановиться…

Папа был задавлен неожиданной информацией, и хмуро разбирал свой нехитрый дорожный скарб. Его нос заострился, скулы напряглись, как всегда при сильном волнении, а Марта думала, что надо было бы хотя бы предупредить: в поезде или чуть позже – уже в машине. Ведь если бы Зинча была в норме, папа всё равно бы остановился у Марты. Последний осенний приезд его из-за мелких неурядиц, ссор, выяснений отношений был грустный, как ноябрьская слякоть, и, сидя в маршрутке, везущей его к симферопольскому поезду, он с горечью констатировал по мобильной связи: «Зинча непримирима… неисправима…» Так и уехал с обидой в сердце и камнем на душе. Разве такое допустимо?

***

Именины маячили на пороге.

-        Папа, чем бы ты хотел угоститься. Это специально для тебя. Твой же праздник…

-        Ну, не знаю… Может, капустный пирог?

-        Чудесно… А ещё грибы. Мы их пожарим и зальём сметаной. А ещё возьмём маринованных маслят, и нафаршируем яйца тунцом. То, что ты любишь. Давай вместе составим список: что тебе понравится, то и купим.

-        Давай… хотя, вообще-то, я приехал не ради дня рождения…

-        В смысле?

-        У нас же с Зинчей день свадьбы…

-        Ох… ну да! Два в одном… Угораздило…

-        Ты меня обижаешь! Не говори так…

-        Не буду, не буду… Но… папа, какой день свадьбы? Вы уже десятилетие в разводе…

Папа вспыхнул:

-        Это был вынужденный развод! Ты же помнишь, решался вопрос с квартирой!

-        Я помню… Но ты сам знаешь, что вы не можете находиться вместе продолжительное время – сразу ссоритесь.

-        Опять ты нас отдаляешь друг от друга! Опять разлучаешь!

-        Я не отдаляю и не разлучаю, но…

-        Я приехал только ради дня свадьбы – вот главный повод! – папа упрямо сдвинул брови. - Другого повода у меня нет!

***

День именин… Марта продрала глаза к девяти. Вчера она испекла свой любимый шоколадный торт – главный десерт вечеринки. Капустник же, грибы, картофель и салаты Марта приготовит быстро, а потому нет оснований для спешки.

-        Папа?..

Никто не ответил. С всклокоченными кудрями, в пижаме, щурясь и зевая, Марта прошлась по комнатам. Папы не было, лишь Себастьен дрыхнул, свернувшись калачиком и обхватив подушку ногами. Марта качнула сына за плечо:

-        Эй, мартышка, дедушку не видел?

-        Он за цветами для Зинчи ушёл часа два назад… - Себастьен приоткрыл один глаз и потянулся.

Ах, да… пресловутый день свадьбы… всё ясно.

-        Ничего не говорил?

-        Сказал, что к Зинче поднимется…

Марта набрала Зинчу по внутренней связи:

-        Приветик, папа у тебя?

-        Кашу молочную ест…

-        Ну, скажи – пусть спускается, мы проснулись.

Папа стукнул три раза, как полагается, чтобы определить принадлежность свои/чужие. Он вошёл бледный и напряженный. Марта улыбалась:

-        Happy birthday to you… Happy birthday to you!

-        Не надо, - папа огорчённо махнул рукой, проходя в комнату Себастьена и садясь за письменный стол.

Только за письменным столом он немного успокаивался, если нервничал, находился в состоянии рефлексии или стресса.

-        А что случилось? – Марта присела рядышком на краешек дивана.

-        Ничего не случилось…

-        Ну, я же вижу… Поссорились опять?

-        Нет.

-        А что? Ты же мрачнее тучи… Видно же, что переживаешь…

-        Да, переживаю… Я уже три дня переживаю. Сначала вы вычеркнули меня в январе, а я бы помог. Помнишь, как я мотался к тебе, когда ты лежала в областной больнице в Воронеже? Каждый день! А там такие расстояния…

-        Я помню, папа, - Марта почти оправдывалась.

-        Может быть, это бы нас сблизило с мамой…

-        Когда не можешь особенно ничем помочь, то и знать не обязательно. Я считаю это правильным. Что зря сердце рвать? - Марта твёрдо ставила точку в январской истории… для себя.

-        Не зря… как ты не понимаешь, не зря!.. Во-вторых, не разрешили жить с Зинчей…

-        Что значит, не разрешили?.. – Марта подняла глаза к потолочным лампам: детский сад! - Папа, ну, разве тебе плохо с нами?

-        Не плохо, но я был не готов…

-        Ну, что тут готовится? Так лучше для всех: здесь никто не спорит, не давит на тебя, а если и возникают какие-то недоразумения, то через секунду всё проясняется. И Зинча не дёргается, не напрягается, и нам с тобой веселее… А ещё? Что ещё?.. Что там у вас на третьем этаже произошло? Я же чувствую?

Папа нервно переложил свои рукописи с одного места на другое: он всегда что-нибудь записывал для памяти – цитаты, стихи, собственные мысли… а вдруг пригодится?

-        Я… для меня… - он запнулся, - мне по почте пришло письмо… У меня есть пять акций завода «Якутские бриллианты», с Севера остались. В декабре мне пришло приглашение посетить и купить с пятидесятипроцентной скидкой любую продукцию этого завода в сети ювелирных магазинов «Кристалл мечты». Я предложил одним приятелям – отказались, другим – тоже отказались… А потом вдруг подумал – куплю-ка я Зинуле колечко…

-        Колечко? – Марта приподняла бровь.

-        Да, в подарок… Я поехал в магазин…

-        Это в Москву? Тебе же добираться два часа!

-        Ну и что… Поехал, поглядел, приценился. Потом опять поехал… и уже отложил…

Марта словно наяву видела, как электричками и маршрутками в синей курточке, в вельветовых брючках, в заячьей шапке-ушанке спешил её папа через московские морозы к своей заветной мечте. Она точно знала, когда у него в голове зарождалась какая-то идея-фикс, его невозможно было ни остановить, ни убедить в обратном. Она рисовала в воображении заснеженные картины и представляла, как сдвинув брови и стиснув зубы, он рвётся сквозь снегопад в Торговый дом «Кристалл мечты», где удивительным образом вдруг сконцентрировалась вся важность и сущность декабрьских перипетий.

Папа воодушевлялся всё больше и больше:

-        А потом уже за деньгами поехал. Мне оно так понравилось. Тоненькое, с красным камушком, золотое…

-        Золотое?! – Марта всплеснула руками. – Папа, да Зинча золото лет тридцать не носит! И красные камни совсем не любит… Что ж ты мне не сказал? Я бы тебе разъяснила…

-        Теперь-то уж всё равно – размер не подошёл…

-        Как не подошёл? А какой размер ты купил?

-        16-ый… - тяжёлый вдох.

-        Но это же совсем маленькое колечко. У неё, наверное, 17-ый или 17-ть с половиной… Ну, почему же ты молчал?

-        Хотел сюрприз сделать.

-        Понятно. Ты же хотел сюрприз сделать Зинче, а не мне. Я бы хранила твой секрет… я умею беречь тайны. И потом, надо было покупать то, что Зинче действительно нравится. Сколько оно стоит?

-        С пятидесятипроцентной скидкой, три пятьсот…

-        Это же половина твоей пенсии! Тем более надо было спросить! Зинча, вообще, любит серебро, и не мелкие колечки, а крупные перстни! На такую сумму можно было подобрать хороший экземпляр. И потом, если ты хотел непременно золото, то можно было купить золото белое, а не жёлтое. Оно ничем не отличается от обычного, только в сплав добавляется никель и платина. Всё равно чистого золота не бывает, оно же слишком мягкое. Это всегда сплавы. И камушки она любит зелёненькие или синенькие. Вот если бы ты ей такой, как я описала, перстенёк принёс, она бы от него точно не отказалась. И размер бы я уточнила: есть много способов узнать нужную информацию, не вдаваясь в подробности.

Марта вдруг представила Зинчу, которая с разочарованным видом держит в руках тоненькое, нежное, словно для пальчика эльфа, колечко:

-         Да оно мне и по размеру-то не подходит…

И папу, в тайне ликующего от своей затеи, тешившего себя грядущим радостным удивлением и многообещающими приятными беседами за чаем, а теперь, стоящего с бледными губами, с досадой в серых глазах, удручённого несбывшимся сюрпризом, сжимающего букет пёстрых гвоздик.  Бедный, бедный папа… Но с другой стороны, если ты хочешь, чтобы твой подарок пришёлся по вкусу, надо знать элементарные правила: размер, пристрастия, цвет…

-        Ну, ладно, успокойся… - Марта печально вздохнула. – Получается, что ты хотел сделать подарок Зинче, но больше думал о себе – как приедешь, как подаришь, какое впечатление произведёшь... Теперь-то я понимаю, почему ты ехал с мыслью о дне свадьбы…

-        Ты хочешь, чтобы я успокоился, а сама ещё больше волнуешь меня…

-        Ну, хорошо… Давай займёмся едой… Сейчас я почищу шампиньоны и поставлю тесто для пирога. Начинка уже готова. Ты не возражаешь, если к  тушёной капусте я добавлю варёные яйца?

-        Это здорово,  конечно, - папа тоскливо кивнул. - Теперь надо думать о том, кому его продать… А тебе бы оно не подошло?

-        Да, у меня, по-моему, пальцы толще, чем у Зинчи…

-        Вот проблема-то…

***

Вечером, когда семья собралась за праздничным столом, Зинча спустилась с третьего этажа, смущённо неся в руках заветную синюю коробочку, на которой серебряными буквами было каллиграфически выведено «Кристалл мечты». Она ощущала лёгкий дискомфорт, потому что понимала – у человека нынче день рожденье, который поутру был здорово испорчен. Марта сняла крышку. Узенькая полоска красновато-жёлтого металла. В такой сплав непременно добавляют медь, серебро, никель и платину. И кирпичный прозрачный камушек в центре, напоминающий крупинку перловки. Вот из-за чего страсти кипят… Она аккуратно вытянула из коробки блестящий ободок и пристроила на безымянный палец. Колечко пришлось впору.

-        Мне оно как раз, - Марта удивлённо кивнула папе.

-        Как здорово! – папины глаза заблестели. – Теперь не надо будет заниматься его продажей, ездить в Москву… А то я уже полдня ломаю голову, кому бы его предложить. Оно останется в семье… ты будешь его носить…

Марта покосилась на Зинчу. Зинча с интересом наблюдала за происходящим. Она-то точно знала: Марта, невольно подражая матери, не носит нежные колечки для девочек-подростков, тем паче – камни красно-розовых и голубых оттенков, а любит массивные перстни из светло-жёлтого золота с крупными камнями.

-        Конечно, буду носить, - Марта вновь кивнула, теперь уже соглашаясь, а не удивляясь. - А какой это камушек?

-        Да я забыл… Тар… Тур… Надо посмотреть, здесь написано… Турмалин… Мне оно сразу понравилось, такое тоненькое, изящное, жалко, что маме размер не подошёл.

Папа, казалось, на радостях сразу же позабыл, о том, что Зинча отказалась от кольца не только по причине габаритов. В его мудрёной голове сложилась совсем иная история – ну, не подошло, ну, бывает… Марта опять задумчиво поглядела на Зинчу, которая хитро притихла на другой стороне круглого семейного стола: вот сейчас она бы точно не удивилась, если бы узнала, что Зинча симулировала неподходящий размер.

***

Вечером, зарывшись в подушках, Марта сбивчиво рассказывала Душеньке странную историю якутского колечка с уральским турмалином. Кстати, турмалин может быть не только краснокирпичным, а зелёным и даже чёрным. Чёрный турмалин считается камнем ведьм, а значит, древнего знания. Почему папа выбрал именно такой цвет? Загадка? Или интуитивная склонность к традиции: красный – цвет чувственной симпатии? Она вспоминала, как он всегда стремился быть ближе к Зинче, и как Зинча вечно отдалялась, желая только спокойствия и одиночества. Душенька внимательно слушал запутанный рассказ.

-        И теперь оно будет лежать у нас… - заключила Марта.

-        А ты разве не будешь его носить? – Душенька поймал Мартин взгляд.

-        Но… это же совсем не мой стиль, не мой камень… - Марта развела руками.

-        Ну и что? Зато подарок твоего отца. Золото из твоей любимой Якутии… Знаешь, а ведь ему можно позавидовать…

-        Почему?

-        Он сейчас переживает такие яркие, сильные чувства… как юноша. В любом другом возрасте эмоции притупляются. Я младше его на 27-м лет, но уже явно не могу так остро ощущать что-либо подобное.

Марта задумалась – а ведь Душенька прав, как всегда прав!  И пока не провалилась в пустой, мутный сон, всё раздумывала над глубиной и остротой чувств, что присущи её отцу, и не свойственны доброй половине человечества после сорока. Он, как всегда у нас, побил все рекорды по оригинальности и своеобразию. А ещё - был искренен в своих ощущениях: без фальши и игры. Это как подлинник древней рукописи, бережно выписанной неизвестным монахом пять веков назад, или краски с толчёными самоцветами на полотнах Николая Рериха, или… сдержанное очарование маленького кирпичного турмалина в синей коробочке с надписью «Кристалл мечты».

***

Они выезжали в районе десяти утра. Марта вместе с Душенькой решила проводить папу к поезду. Собрав последний пластиковый судок с варёным картофелем, сухой колбасой, свежим огурцом и сунув его в папину сумку, она сбрызнула руки, протёрла их полотенцем и потянулась за своими сокровищами:

-        Всё, друзья мои, собираемся, собираемся… - Марта нанизала на пальцы любимые перстни.

-        А моё колечко ты разве не наденешь? – папа стоял за спиной.

-        Ну… я думала… пусть полежит пока… жалко резать нитку…

-        Чего его жалеть! Одевай и носи…

Марта неуверенно срезала серебристую печать с вкладышем, на котором мелким шрифтом было написано:

• кольцо с драгоценной вставкой,
• золото: 585,
• вес: 1, 87,
• размер: 16,
• вставка: одна турмалин 0,36.

Она осторожно надела колечко на безымянный палец, чем вызвала нескрываемую радость отца:

-        Смотри, какая тонкая, деликатная красота…

-        Конечно, папа.

А под вечер, когда папа уже раскачивался в плацкартном вагоне, рассказывая случайным слушателям северные байки, одиноко сидя за большим круглым столом, Марта гладила турмалиновое зёрнышко, буквально ощущая папин энергетический посыл. И словно не он на стыке уходящего и нового года, а она сама неслась в голубой электричке, тая за пазухой заветные три тысячи рублей, металась между пригородом и Москвой, выбирала, сомневалась, и сердце, переполненное чувствами, гулко билось в грудной клетке, а потом дальше, самолётом, в заснеженный якутский карьер, где гигантские КрАЗы вывозят золотоносную руду, а следом на ювелирную фабрику, где вручную гранятся бесценные слёзы Великой Матери - самоцветы из глубин Уральских гор. Гляди-ка, колечко, словно приросло к руке, стало частью её ощущений вперемешку с ощущениями, мыслями, эмоциями родного человека, раскачивающегося в симферопольском плацкартном вагоне. Турмалин, уловив Мартин настрой своим тонким самоцветным чутьём,  тускло мигнул в электрическом свете прозрачной глубинной, будто в толщах зелёной озёрной воды солнечный луч случайно задел колонию бурых водорослей. Опять сюрпризы? Или уже… магия, чародейство, волшебство? Папина энергетика… Сублимированная, экстрагированная преданность, самоотверженная привязанность, сострадание, сердечное влечение, сожаление и печаль одновременно, словно душистый коктейль из эфирных масел в пузатом мини-флаконе с драгоценными каплями Ива Роше, где каждая капелька - ароматная диковина. Словно живая, вздыхающая, пульсирующая точка сингулярности, застывшая на мгновение перед взрывом. Разноцветная Вселенная, сконцентрированная в миниатюрном краснокирпичном камушке… Удивительно! Марта поднесла колечко к глазам, чтобы лучше видеть… Её новое, крохотное, нежное чудо... Кристалл мечты!

29.03.09