Это цитата сообщения Ухмылка_Джоконды Оригинальное сообщение

ВЕСЁЛЫЕ РЕБЯТА

(горячая десятка случаев, найдённых в дневниках К. Чуковского, лишний раз подтверждающих, что ничто человеческое не чуждо ни поэтам, ни прозаикам, ни даже самому Чуковскому)

№ 10.

Из записи от 10 октября 1917.
Когда Андреев приезжал в гости к Короленке (который жил в Куоккале, у Богданович, племянницы Анненских), Н.Ф. Анненский приготовил ему тарелку карамели – красной и черной. Андреев не приезжал, и мы угощались без него. – Кушайте эту, – говорил Ник. Ф. Это Черные маски. А потом эту – это Красный Смех. – А что же ему? – спросил я. – А ему «Царь Голод».

№ 9.

Из записи от сентября 1923.
22 дня живу я в Коктебеле и начинаю разбираться во всем. Волошинская дача стала для меня пыткой – вечно люди, вечно болтовня. (…). Особенно мучителен сам хозяин. Ему хочется с утра до ночи говорить о себе или читать стихи.(…) Замятин избегает Макса хитроумно – прячется по задворкам, стараясь проскользнуть мимо его крыльца – незамеченным.

№ 8.

Из записи от 3 января 1920.
Мережковские уехали. Провожал их на вокзал Миша Слонимский. Говорит, что их отъезд был сплошное страдание. Раньше всего толпа оттеснила их к разным вагонам – разделила. Они потеряли чемоданы. До последней минуты они не могли попасть в вагоны… Мережковский кричал:
– Я член совета… Я из Смольного!

№ 7.

Из записи от 31 августа 1928.
… Заговорили о Бабеле. Кольцов: – я помню его в ту пору, когда он только что приехал в Питер и привез три рассказа, которые и прочитал Зозуле. (…). Мы стали жить втроем, как братья. В то время был голод. Мы ели гузинаки и запивали чаем. Иногда нам перепадала коробка сардин. Бабель делил с нами нашу трапезу братски. Но однажды Зозуля сказал: – Поди посмотри в щелку, как Бабель один ест хлеб. – Я глянул: стоит и жует. Потом вышел и говорит: – Ах молодость, молодость! Вот третий день не видал ни крошки хлеба – и проч.

№ 6.

Из записи от 14 мая 1923.
… Оказывается, что Анна Ахматова, как и Гумилев, не умеет писать прозой. Гумилев не умел даже переводить прозой, и когда нужно было написать предисловие к книжке Всемирной Литературы, говорил: я лучше напишу его в стихах. То же и с Ахматовой. Почти каждое ее примечание – сбивчиво и полуграмотно. Например: Добролюбов Николай Александрович (1836-1861) современник Некрасова и имел с ним более или менее общие взгляды. (…). Я не скрыл от нее своего мнения о ее работе и сказал, что, должно быть, это писала не она, а какой-то мужчина.
– Почему вы так думаете. Мужчина нужен только чтобы родить ребенка.

№ 5.

Из записи от мая 1919.
Теперь всюду у ворот введены дежурства. Особенно часто дежурит Блок. Он рассказывает, что вчера, когда отправлялся на дежурство, какой-то господин произнес ему вслед:
И каждый вечер в час назначенный,
Иль это только снится мне…
(Незнакомка)

№ 4.

Из записи от 14 февраля 1920.
Шествуя с Блоком по Невскому, мы обогнали Сологуба – в шубе и шапке – бодро и отчаянно шагавшего по рельсам – с чемоданом. Он сейчас же заговорил о французах – безо всякого повода – «Вот французы составляют словари… Мы с Анастасией Николаевной приехали в Париж… Я сейчас же купил себе цилиндр»… И вообще распекал нас обоих за то, что мы не французы.

№ 3.

Из записи от 1 апреля 1919.
Вчера с Мережковским у меня был длинный разговор. Началось с того, что Гумилев сказал Мережковскому: – У вас там в романе (роман «14 декабря») Бестужев – штабс-капитан. – Да, да. – Но ведь Бестужев был кавалерист и штабс-капитанов в кавалерии нету. Он был штаб-ротмистр. – Мережковский смутился. Я подсел к нему и спросил: почему у вас Голицын цитирует Бальмонта: «Мир должен быть оправдан весь, чтоб можно было жить». – Разве это Бальмонт? – Ну да.

№ 2.

Из записи от 12 января 1921.
Был я третьего дня у Блока. (…). – «Что это такое у вас в стихах «Звездная месть»? – «Звездная месть» – чепуха, придуманная черт знаем зачем, а у меня было раньше: «ах, как хочется пить и есть».

№ 1.

Из записи от 30 мая 1923.
Замятин напомнил мне, как я вовлек Блока в воровство. Во «Всемирной Литературе» на столе у Тихонова были пачки конвертов. Я взял два конверта – и положил в карман. Конверты – казенные, а лавок тогда не было. Блок застыдился, улыбнулся. Я ему: «Берите и вы». Он оглянулся – и больше из деликатности по отношению ко мне – взял два конверта и конфузясь положил в карман.