Автор: Komissar
Название: Delicious
Жанр: Немного ангста, и в целом… похоже, что кинк.
Рейтинг: NC-17
Дисклеймер: Лайт отказался от Тетради и стал самим собой, но Эль не намерен отказываться от своей теории «Ягами Лайт – Кира».
Примечание автора: В качестве задания мне досталась 16 серия – та, в которой Лайт пришел в штаб-квартиру и потребовал посадить себя в камеру на том основании, что он «возможно, Кира». И вот что из этого вышло.
Не бечено.



Лайт

Немного… Совсем немного осталось. Нужно сосредоточиться и заставить себя не считать минуты до того момента, когда можно будет произнести кодовое слово вслух. Не думать об этом – тогда время пройдет быстрее.
Одиночное заключение может свести с ума. Здесь нечего делать – особенно когда у тебя связаны руки и ноги, здесь не на что смотреть – убогую обстановку я уже изучил, вплоть до мелкой трещины на стене, здесь остается только смотреть прямо перед собой и думать, думать, думать…
Ожидание – самая сложная часть игры. Особенно той игры, которую веду я. Сейчас мой ход, и он настолько растянут во времени, что от необходимости ожидания меня начинает тошнить. Да еще Рюук бесится – заперт тут со мной, без яблок, а я с ним не могу говорить – ни к чему мне оставлять на пленке запись того, как я разговариваю с пустым местом. От вопросов Рюдзаки потом не отделаешься.
А так бы заткнуть Шинигами, который мне уже тут порядком поднадоел…
Я едва заметно вздохнул и поднял голову, посмотрев на равнодушный глаз видеокамеры.
Где-то по ту сторону стен моей камеры сидит Рюдзаки и смотрит на меня. Вот забавно – что он надеется увидеть? Как у меня вырастают когти и клыки, или в глазах появляются отблески адского пламени? Иногда мне кажется, что я физически ощущаю его взгляд, всей кожей. Никто больше не умеет смотреть так, как он.
И все же – смотри, Рюдзаки, смотри. Ты увидишь только то, что я сочту нужным тебе показать.
Мой план безупречен.

Эль

За последние три дня все пирожные, что приносит мне Ватари, потеряли свой вкус. Меня данное обстоятельство слегка настораживает.
Несмотря на то, что я постоянно ем сладкое, я никогда не перепутаю вкус шоколадного торта с медовым, или вкус взбитых сливок с cуфле.
А теперь я ем и не замечаю, что именно.
Проанализировав ситуацию, я понимаю, что когда я ем, я всегда смотрю на монитор, куда идет изображение из камеры Лайта. Точнее, я смотрю на Лайта. И совсем перестал смотреть на еду.
Остальным кажется, что я расслаблен и возможно – невнимателен, но это не так. Я не понимаю, что у нас происходит, и не смогу функционировать в обычном режиме, пока у меня на руках не будет хоть какой-нибудь мало-мальски значимой гипотезы.
Иногда мне начинает казаться, что я сошел с ума и живу в каком-то постороннем мире, а все окружающее – не более чем порождение моего больного сознания. Однако, это не так – я уверен в этом на 99,8 процентов.
Я понимаю, что признания от Лайта мне не добиться никогда. «Возможно, я Кира» - и все. Я посадил его, как он и хотел, но не думаю, что мы чего-нибудь добьемся. Да, убийства прекратились. И если так пойдет и дальше, мы докажем, что Ягами-кун и есть Кира, но я уверен, что Лайт все продумал, и прямых доказательств все равно не будет.
Ожидание – самая сложная часть игры. Я сделал все, что от меня зависит, и теперь нужно ждать.

Лайт

Наконец-то! Хорошо, что Эль хотя бы раз в день говорит со мной – так у меня есть возможность совершенно спокойно отказаться от владения Тетрадью, и никто ничего не заподозрит. Вряд ли Рюдзаки примется анализировать мои слова – когда не знаешь о Тетради и не знаешь о том, что конкретно искать в словах, зацепку заметить невозможно.
Кажется, Рюдзаки снова что-то жует, дрянь. Да еще разговаривает со мной с набитым ртом. Ну, ничего. Он поплатится и за это тоже.
Я знаю, что если смотреть прямо в камеру, будет казаться, что я вижу тех, кто находится у монитора. И когда Рюдзаки снова меня спрашивает – я, наконец, отвечаю – о да, уже можно, и совсем скоро начнутся действия:
- Да… я не думаю, что нахожусь в лучшем состоянии. Но от этой своей чертовой гордыни я намерен… отказаться.
Что же, Ягами Лайт, вперед – теперь ты будешь справляться один, и я уверен, что спустя некоторое время мы снова встретимся. Ведь мы так хорошо знаем друг друга, не правда ли? Смотри почаще в камеру – и Рюдзаки обязательно поверит твоим глазам.
До встречи, Руюк.
На мгновение тусклый свет моей тюрьмы гаснет перед глазами…

Эль

Я не понимаю, что происходит. Лайт снова изменился – теперь он постоянно доказывает, что просьба посадить его в камеру была ошибкой. Доказывает горячо, искренне, смотрит в камеру широко распахнутыми глазами, в которых больше нет… чего? Напряжения, превосходства, расчета?
Версии одна за другой рождаются и умирают в моей голове.
Что это – очередная игра Киры, или это говорит мне сам Лайт?
Изменений по-прежнему нет – все преступники, пойманные после заключения Ягами-младшего, живы.
Косвенно это доказывает, что Лайт и есть Кира. Такое в суде не предъявишь.
Бесплодные рассуждения. Я оборачиваюсь, чтобы попросить кого-нибудь принести мне кофе, но в комнате пусто.
Ах да. Два часа ночи – все спят.
Но мне хочется кофе. И не хочется идти за ним самому – вдруг я упущу что-то? Записи записями, но я предпочитаю видеть все в реальном времени – ниже вероятность пропустить нечто важное.
Чтобы отвлечься от мыслей о кофе, нажимаю кнопку громкой связи.
- Лайт-кун, ты в порядке?
Он лежит на полу, поджав колени к груди, но не спит – за эти дни я уже научился различать, когда Лайт-кун в состоянии сна или бодрствования.
Как же вытащить из него правду?
И кофе по-прежнему хочется.
Лайт не отвечает. Неопределенно шевельнул плечом, глаз не открывает и в камеру не смотрит. Я повторяю вопрос.
- Да, - сухо отвечает он.
Я понимаю и отключаюсь – Лайт-кун сейчас не в настроении вести беседы.
А впрочем…

Лайт

Валяться на бетонном полу – не лучшее средство показать, как тебе все это надоело. Я ошибся, Рюдзаки ошибся, мы оба ошибались, но почему он отказывается признавать?! Вместо того, чтобы искать настоящего Киру, он держит меня здесь и требует признания! Даже будь я Кирой, неужели он надеется, что я бы ему что-то сказал?!
Заснуть бы. Когда спишь, время идет быстрее. А снов я уже давно не видел… не очень-то обстановка располагает к снам. Поэтому я просто лежу, закрыв глаза, и вычисляю в уме интегралы. Из-за моей глупой идеи я столько времени пропущу в Университете… И о чем я только думал?
Здесь, в камере, тоже можно различать день и ночь. Днем в камере светло, вечером свет становится тусклым, наступают сумерки. Я не могу уснуть при свете, и очень радуюсь, когда часть ламп выключают. И может быть, я бы даже сказал Рюдзаки «спасибо»…
Если бы он, как и все нормальные люди, спал по ночам!
Я уже почти уснул – все-таки интегралы скучная тема – как меня выдернул в реальность голос Эля. Если я не стану отвечать, он от меня отвяжется?
Ну конечно. Отвяжется он… пришлось ответить. Я попытался сесть и забраться на кровать, но не смог – тело меня не слушалось, все затекло, и теперь придется некоторое время разминать руки и ноги, используя всю ту малую свободу движений, что мне позволена ремнями.
- Лайт-кун.
Черт бы тебя побрал, Рюдзаки! Опять за свое.. Я упрямо зажмуриваюсь. Я не хочу с ним говорить сейчас. Я. Просто. Хочу. Уснуть.
- Лайт-кун, сейчас ночь, и я смотрю на тебя непрерывно уже час, - голос Рюдзаки становится чуть ниже. – Ты такой беспомощный в этом состоянии….
Я замираю. Что ему нужно, этому сумасшедшему?
- У тебя связаны руки и ноги… наверняка они затекли так, что ты не можешь двигаться, верно? – продолжает Рюдзаки, и я слышу какой-то посторонний шорох. – Тебе хочется раздеться и принять горячий душ… - его голос опускается до шепота.
- Рюдзаки, перестань!
Даже при том, что я не Кира, мне уже хочется его убить.

Эль

Пожалуй, я впервые делаю что-то настолько спонтанно, без предварительного расчета. С другой стороны, есть вероятность того, что, расслабившись или сильно разозлившись, Ягами-кун выдаст себя.
Ситуация стала слишком стабильной, слишком предсказуемой – Лайт сидит в камере, я за ним наблюдаю. Ничего не происходит. Мне это не нравится. Я хочу расшевелить Лайта, заставить действовать, а из всех доступных средств у меня остался только голос. Слова.
Чем я и воспользуюсь. Сейчас, пока никто не услышит, пока все спят, я расскажу Лайту то, о чем я думаю, глядя на него.
Обычно я легко избавляюсь от таких мыслей. Они посещали меня еще в Университете, когда я следил за Лайтом, наблюдал, как он общается с друзьями, как отвечает на занятиях, как говорит, улыбается, двигается. Лайт-кун очень красив, и я полагаю, что желание прикоснуться к нему возникало у многих, кто с ним тогда общался. У меня тоже.
Только мне оно совершенно не мешало, скорее, даже помогало.
Разумеется, Лайт не догадывался. Глядя на меня, никто бы не догадался, что я… такой же человек, как и другие, и что мне тоже может захотеться быть рядом с кем-то. Обычно меня воспринимают как живой компьютер для расследования преступлений. Либо как непонятное существо, по недоразумению оказавшееся в компании блистательного Лайта.
Что же, не могу не согласиться – в 98 процентах случаев подобное восприятие верно.
А этой ночью вступили в силу оставшиеся 2 процента.
Разговаривая с Лайт-куном, беру со стола леденец и медленно его разворачиваю. Привычка совмещать еду и работу.
Хотя какая уж тут работа… Хорошо. Пятьдесят на пятьдесят.
Наклоняюсь ближе к микрофону, смотрю в камеру. Лайт-кун разозлен и напряжен. Ждет продолжения. Пожалуй, я дословно могу пересказать его мысли – но лучше продолжить мой монолог.
- А знаешь, чего мне сейчас хочется? – я делаю паузу, давая ему время представить, и провожу леденцом по губам, касаюсь кончиком языка сладкой сферы. – Мне хочется подойти к тебе. Опуститься на колени рядом с тобой… ведь ты хочешь того, чтобы перед тобой стояли на коленях, верно, Лайт-кун?
- Заткнись, Рюдзаки! – он сворачивается клубком, закрывая от меня лицо. –Отстань!
- Я встал бы перед тобой на колени, Лайт-кун. Протянул бы руку, прикоснулся бы к твоим волосам. Они наверняка мягкие. Нежные… - я заметил, что почти касаюсь губами микрофона и немного отодвинулся. Иначе могут быть ненужные помехи. Снова лизнул конфету – там, в камере, Лайт чуть шевельнулся, услышав звук. Я невольно улыбнулся, представив, как это звучит. – Перевернул бы тебя на спину и расстегнул ремень на твоих брюках, сдвинул край футболки, открывая тебе живот и наклонился бы, касаясь губами твоей кожи. Чувствуешь мое дыхание, Лайт-кун? Чувствуешь? Ты стал бы сопротивляться, но у тебя связаны руки… А я бы провел бы ладонью по твоему животу – сверху вниз.
Кажется, его проняло. Даже через камеру я слышу его учащенное дыхание. И он больше не просит, чтобы я остановился.
Стоит ли мне продолжать? Я задумчиво облизываю леденец, с удивлением отмечая, что он малиновый. Я снова чувствую вкус.

Лайт

Рюдзаки окончательно сошел с ума. Теперь он говорит мне гадости, ожидая, что я взбешусь и скажу что-то, что выдаст меня как Киру. Идиот! Как жаль, что у меня связаны руки, что я заперт здесь – был бы я рядом с ним, я бы от души ему врезал, заставил бы заткнуться. Извращенец паршивый! То-то я замечал, как странно он на меня смотрит, но я думал, что это потому, что он меня подозревает, а оказывается, он думал… черт!
Я подтягиваю колени к груди, утыкаюсь в них носом, пытаюсь отвлечься и не слушать Рюдзаки. Пытаюсь сосредоточиться на интегралах. Не получается.
За эти дни у меня настолько обострился слух, что я не могу игнорировать этот голос, мне кажется, что он физически обволакивает меня, проникает в меня… черт, о чем я думаю… невольно представляю себе все, о чем говорит мне Рюдзаки. Мне начинает казаться, что я ощущаю его прикосновения. Боже…
Крепко зажмуриваюсь и закусываю губу, чтобы не сказать чего-нибудь. Просить его перестать бесполезно – Рюдзаки все равно сделает по-своему. У меня нет выхода, я не могу остановить этот поток его отвратительных эротических фантазий. Я ненавижу его за это, он поступает гадко и несправедливо! Так нельзя!
Только почему мне так жарко…
- Одежда так мешает, Лайт-кун. Мне кажется, ты бы соблазнительно смотрелся в одном кожаном ошейнике, связанный, - голос Эля становится протяжным, мурлыкающим. – Но я стою перед тобой на коленях, помнишь? Я стяну с тебя брюки, поцелую сначала твой напряженный живот, потом спущусь ниже… Да, вот так… Ты уже возбужден, ты ждешь моих прикосновений…
Я весь дрожу, словно в лихорадке. Мне кажется, будто он рядом со мной, будто его губы и руки касаются меня. Я не хочу… и хочу одновременно. Страшно представить, что будет дальше, и желание болезненно давит изнутри, и не хватает сил не слушать и не представлять.
- Я спускаюсь еще ниже, Лайт… ты видел когда-нибудь, как я ем мороженое?
Да. Я видел, и это воспоминание вызвало в голове лавину ассоциаций. Я и подумать не мог, что так можно и с…
Мне уже не хочется, чтобы он останавливался.

Эль

Смущенный и возбужденный одновременно, Лайт такой забавный. Он упорно продолжает делать вид, что не слушает, но невербальные жесты выдают его.
Я продолжаю лакомиться леденцом, наблюдая за Ягами-куном. Похоже, что моя проникновенная речь и меня самого заставила почувствовать, как тут жарко. Впрочем, я себя контролирую. Я же просто хочу вывести Лайта из себя, это игра и ничего больше.
Я никогда не сплю с подозреваемыми. Лайт исключением не будет.
Или я хочу себя в этом убедить?
Тогда не стоило начинать цеплять Лайта именно так. Придумать что-то другое.
Означает ли этот факт, что я сам хотел близости с вероятным Кирой?
Да. Никогда не врал себе, не буду и сейчас.
Вероятность, что он попросит меня прийти к нему, составляет около 40 процентов. Я еще не решил, как поступить в этом случае.
- Лайт-кун, ты вкусный. Вкуснее самого вкусного мороженого на свете, - шепчу я в микрофон. – И твой член в моей ладони будет теплым и упругим, я чуть сожму его…
- Рюдзаки! – вот тут он действительно заорал, приподнимаясь и, наконец, глядя в объектив камеры. – Прекрати немедленно! Ты что говоришь, придурок! Извращенец!
Я сжал губы, чтобы не рассмеяться. Сейчас он так похож на Мису – та тоже все время называет меня извращенцем и другими, еще более обидными с ее точки зрения, словами. А ведь к Мисе я даже на словах не прикасался.
Но в глазах Лайт-куна – такая сумасшедшая смесь возмущения, стыда и желания одновременно, что я бы вечность ими любовался.
- Ну же, Лайт-кун, неужели тебе никогда не хотелось попробовать? – мой голос очень мягок, в нем – самые волшебные и красивые обещания.
Ягами-кун возмущенно фыркает, но я очень хорошо вижу, как дрогнули его губы. Затем он снова ложится, повернувшись ко мне спиной.
- С тобой я буду нежным, очень нежным, - мурлыкаю я, - Тебя хочется ласкать, хочется делать тебе приятно, хочется слышать, как ты стонешь под моими руками и губами, сладкий…
Последнее – это я уже про леденец. Он так неожиданно закончился, а второго нет.
Кажется, теперь в моих фантазиях всегда будет малиновый привкус.

Лайт

Я не знаю, чего мне хочется больше – то ли убить Рюдзаки, то ли позвать его к себе. Позвать и потребовать, чтобы он сделал все то, что мне расписывал. Тело горит и требует прикосновений, и даже усилиями разума я не могу остановить разбуженные желания.
Меня держит гордость – не хочется видеть самодовольную рожу Рюдзаки, а он наверняка захочет, чтобы я просил и умолял его прийти. Да еще запись останется – вот этого я точно не хочу.
Доступ к записям есть у всей следственной группы. Отец придет в ярость, если услышит, чем Рюдзаки развлекается по ночам. Не факт, что папа будет просматривать все, но вероятность есть.
Не хочется, чтобы отец и остальные тоже слышали. Но с другой стороны, меня не в чем упрекнуть – я не давал Рюдзаки повода со мной так разговаривать.
Я слышу, как он дышит в микрофон. Его дыхание глубокое и частое, и я понимаю, что и сам подстраиваюсь под него. Осознав этот факт, я сознательно сбиваю общий ритм.
Жарко… Я уже не чувствую, что пол тут холодный. И одежда мешается и стесняет. Хочется освободиться от нее. Хочется лечь в мягкую постель, закрыть глаза и почувствовать осторожные, изучающие прикосновения единственного человека, который меня понимает. Может быть, даже лучше меня самого, ведь если быть честным до конца, я не откажусь, если он хотя бы намекнет на возможную близость.
Я выдыхаю и закрываю глаза, стараясь не обращать внимания на неудобства. Пройдет. Если Рюдзаки замолчит, я постепенно успокоюсь и, может быть, даже усну.
- Лайт-кун.
Ну, началось…
- Спокойной ночи, Лайт-кун, - голос Рюдзаки снова стал ровным и безразличным. – Приятных снов.
Что?! Я невольно вскинулся и перевернулся на другой бок, лицом к камере. Довести меня до такого состояния и оставить? Да как он может!
- Рюдзаки, ты даже не можешь закончить то, что начинаешь, - не удерживаюсь от шпильки я. – Как же ты собираешься поймать Киру?
Надеюсь только, разочарование в моем голосе не было слишком явным.
Пауза показалась мне чрезмерно долгой в этом оазисе безвременья.
- Мне не нужно ловить Киру, - наконец произнес Эль, и опять ровное, без акцентов произношение. Не поймешь, что именно хотел он сказать.
Но я знаю, что сейчас он выключит микрофон, и я снова останусь один на один с собой и своими сомнениями.
И тогда я говорю в последней попытке зацепить его, хоть на минуту продлить разговор:
- Рюдзаки, ты не сможешь вечно держать меня здесь. Рано или поздно тебе придется меня выпустить. И тогда я заставлю тебя ответить за все… за твои слова.
Пожалуй, слово «обидно» как нельзя лучше подходит для того, что сделал Рюдзаки.
Последнее, что я слышу – это тихий смешок, а потом я остаюсь один.

Эль

В частности, я ценю Лайта и за наши с ним разговоры. Набор двусмысленностей, загадок, недомолвок и взаимных словесных тычков.
Да, мне нравится беседовать с кем-то равным себе.
Отключив микрофон, я продолжаю сидеть и смотреть на Ягами – он снова повернулся спиной. Я знаю, Лайт-кун, наш разговор окончен, и ты мне не ответишь, даже если я снова попытаюсь расшевелить тебя.
Я так ничего и не добился – кроме того, что удовлетворил свое желание поговорить с Лайтом в более интимном тоне, нежели обычно.
Все же я задел его всерьез – раньше, если и было что-то, то он мне не показывал – Ягами-кун слишком хорошо владеет собой и умеет сдерживать чувства. Сейчас он этого не делал. Я видел его, читал его, словно раскрытую книгу, все его чувства и эмоции, даже его физиологические реакции.
Лайт на меня разозлен. Разозлен и обижен.
Я перевожу взгляд на диван, размышляя, стоит ли перебраться туда или еще немного понаблюдать. Я на удивление расслаблен, двигаться не хочется.
Но я вижу, что на диване завалялся еще один леденец.
Это серьезный аргумент в пользу того, чтобы оторваться от камер и немного отдохнуть.
В последний раз на сегодня смотрю на фигуру Лайта, на его связанные за спиной руки. Лайт-кун, ты прав. Я должен буду в итоге тебя освободить. И я с удовольствием приму то, что ты придумаешь для меня в качестве мести – а ты наверняка уже начал размышлять об этом.
Поиграем снова, Лайт-кун.
Я забираюсь с ногами на диван и присваиваю бесхозный леденец. Как хорошо, что он оказался здесь и избавил меня от необходимости поисков.
Откидываюсь на мягкую спинку и медленно, не торопясь и предвкушая удовольствие, разворачиваю яркую обертку.
Прикрываю глаза и обнимаю губами леденец, потихоньку втягивая в рот.
Мысленно улыбаюсь. Конечно…
Малиновый.


P.S. Тут был глюк с визуальным редактором - так что если кто увидел, не удивляйтесь. Я все исправил.

И бонус-трек! Читать только после прочтения фанфика :)
Автор: Урахара Харука Сэйтиро при скромном участии Komissar
Название: Нет
Жанр: humor и вообще бессовестный стеб.
Рейтинг: R
Дисклеймер: Лайт на приеме у доктора. Монолог.


"Лайт, ты когда-нибудь видел, как я ем пряники? ДА! Я СОБИРАЮСЬ ОТГРЫЗТЬ ТЕБЕ..."
- Понимаете, доктор, я больше не могу заниматься сексом со своей женой, после того, как мой друг однажды пообещал мне... всё...отгрызть!
Он такой человек, доктор! Он может!
Нет, не в смысле, что у него такие острые зубы.
Просто он всегда добивается поставленной цели.
Понимаете, доктор, мне СТРАШНО!
Каждый раз, когда Миса-Миса, моя жена, хочет интима, я вспоминаю хищно оскаленные зубы моего друга, и... понимаете, это уже стало сниться мне по ночам... будто у моего друга выросли зубы в три ряда, словно у акулы. и он.. он.. о нет! Это слишком ужасно! Из-за этого у меня случается мигрень, и я целый день не могу карать людей!
И жена страдает без интима. Да! Она уже ругается, когда я говорю: "Не сегодня, дорогая, у меня болит голова!"
И потом я звоню своему другу.....и слышу клацанье его зубов...
У меня слуховые галлюцинации, доктор!!!!
И я представляю, как он там ЖРЕТ ПРЯНИКИ! Своими ЗУБИЩАМИ!!!! КЛЫЧИЩАМИ!!!!
И при этом аццки хохочет!!!!
*падает в обморок* моё... бедное.... мужское... достоинство...Оно отказывается работать в такой обстановке!!!!!!!! Помогите мне, доктор!