Настроение сейчас - психоделика в стиле модерн
Написано карандашом на клочке обоев, оставшихся после ремонта, поздним зимним вечером, глядя на ослепительно белый снег, медленно покоряющий серую землю.
За окном падает снег.
Кажется, каждая снежинка из сотен и тысяч своих собратьев падает целую вечность. Свою маленькую плановую вечность, длящуюся всего пару секунд. Белоснежный снег падает на еще черную землю, на грязные дороги, смешиваясь с этой грязью и становясь сначала бежевым, а потом неприятно-коричневым.
По дороге едут машины, перемешивая и снег, и земельную грязь, и мазут, брызгая этим месивом на проходящих мимо людей.
А люди идут сплошным потоком, кто с целью, кто просто развеяться, хотя это тоже своеобразная цель. Все сплошь черные, в куртках с капюшонами, надвинутыми на глаза, шарфами, замотанными вокруг шеи. И все куда-то идут, торопятся, суетятся, у каждого в руке обыденный и уже порядком надоевший всем, даже своему хозяину, телефон.
И у каждого из кармана дисциплинированно торчит провод наушника. И этими самыми наушниками все словно отгораживаются от мира. У кого-то играет рок, кто-то слушает модную попсовую группу, другие, сохраняя на лице мрачновато-величественное выражение, включают себе готику.
И все идут, и каждый топчет белый снег, вдавливает его в грязь, оставляет на нем каждый день миллионы своих следов, которые впоследствии будут закрыты чужими следами. И снег уже не белый. И даже машины, с таким упорством едущие по дороге, не приносят снегу столько мучений, как простые людские ноги.
За окном падает снег.
Вот хлопнула дверь подъезда. Молодая парочка, юноша и девушка, выскочили на улицу, весело смеясь и игриво лепя круглые снежки.
- Ты меня любишь, да?
- Как можно не любить такую прелесть, как ты?
Звонкий заливистый смех.
И наплевать, что у девушки уже есть другой, который любит её и ждет её возвращения. И знает об этом только она сама.
И неважно, что парень, говорящий такие чудесные комплименты, нет-нет, а засовывает руку в карман и проверяет сохранность маленькой коробочки, в которой дожидается своего часа золотое обручальное кольцо, предназначенное, увы, не той, с которой он сейчас.
А снежинки все падают и падают, искупая игриво-сладостный миг падения бесславным концом среди своих уничтоженных собратьев.
Малыш в светло-голубой курточке дергает за рукав свою немолодую бабушку, чье лицо бороздят крупные морщины, настойчиво прорывая в коже глубокие каналы.
- Баба, - говорит он, - Птички улетают на юг, им там тепло, так?
Старушка вздыхает.
- Да, внучек…
- А людям на юге тоже будет тепло?
- Да, внучек…
- Почему тогда люди тоже не улетают на юг?
Еще один вздох.
- Потому что у людей нет крыльев, внучек.
- Совсем-совсем ни у кого нет?
- Совсем-совсем.
- И никто не летает на юг?
- Летают, но крылья тут ни при чем.
На нос карапузу падает большая белая снежинка, малыш заливисто смеется и мгновенно забывает обо всем, кроме этих пушистых хлопьев, похожих на комья сладкой ваты.
Или уже не похожие?
Ярко выделяется среди черных пальто красная легкая курточка девчонки лет восемнадцати – голубоглазой, тонкой, веселой. Легкие сапожки оставляют на снегу неприметные маленькие ямочки, плавное и гибкое тело легко танцует среди падающих снежинок.
Мимо прошла сгорбившаяся под сумками женщина.
- Пигалица… - довольно открыто и неприязненно бросила она, взглянув на девчонку. – Юбку на нос нацепила и пошла вихлять, жирафиха длинноногая.
Незаметные следы девушки в красной куртке стали глубже и темнее, будто внезапно увеличилась масса ее худощавого и нескладного тела.
За окном падает снег.
А ты все сидишь на застекленной лоджии и смотришь, как люди жадно ловят ртом снежинки, как те тают у них на языках и не оставляют ничего, кроме капли воды, пропахшей бензином.
И все бы хорошо, но когда-нибудь придется решать: с кем ты? С фантастично прекрасными снежинками или с людьми в нелепых черных пальто.
By M.D. С надеждой на возрождение.