Мавлана Джалаладдин Руми умер 17 декабря 1273 года. Эта ночь была названа Себул Арус (Брачная Ночь Единения с Возлюбленным). С тех пор Мавлави Дервиши отмечают этот день как знаменательную дату. В Конье в эти дни традиционно устраивается фестиваль танцующих дервишей.
Неправда ли - все это таинственно? Руми, Возлюбленный,танцующие дервиши...
Мое знакомство с Руми началось с маленькой книжечки Леонида Тираспольского "Сокровищница воспоминания", и впечатления от знакомства с Руми очень похоже на то, как описано здесь- Как и почему я увлёкся Руми.
Вот несколько стихов из той самой книжечки:
***
В этом поиске
мудрость и безумие - одно и то же.
На пути любви
друг и посторонний - одно и то же.
***
Когда ты хлебнешь вина единения,
какая у тебя будет вера? -
Ты скажешь каждому:
Кааба и храм язычников - одно и то же.
***
Те нежные слова, что мы сказали друг другу,
Запечатлены на тайном сердце небес.
Однажды подобно дождю они прольются,
И повсюду их тайна мир озеленит.
***
Когда я заливался кровавыми слезами,
ты рассмешил меня.
Когда я ушел из этого мира,
ты притащил меня обратно.
Теперь ты спрашиваешь:
"А как же твои обещания?"
Какие обещания? -
ты заставил меня их всех нарушить!
***
Мы были закованы - Он еще одну цепь добавил.
Мы страдали - Он еще одну невзгоду добавил.
Мы заблудились в зеркальном доме -
Он стал нас кружить и кружить
и еще одно зеркало добавил.
***
О искатель,
Эти мысли обладают такою властью над тобой.
Из-за ничего ты огорчаешься,
Из-за ничего становишься счастлив.
Ты сгораешь в пламени,
Но я не выпущу тебя,
пока ты полностью не пропекся,
не стал полностью мудр
и полностью не стал самим собой
***
Не говори больше о ночи! -
В нашем дне ночи нет.
В нашей религии Любви
нет ни религии, ни любви.
Любовь - бескрайний Божий океан,
тем не менее, тысячи душ, тонущих в том океане,
восклицают: "Бога нет!"
***
О искатель,
Вслушивайся в подлинную устремленность своего сердца -
Не спи!
Раз в жизни откажись на одну ночь от сна ради бодрствования! -
Не спи!
Ты провел тысячи ночей
в колыбели сна -
Я прошу лишь об одной ночи.
Ради Друга -
Не спи!
Влюбленный очевидец никогда не спит по ночам,
Следуй Его пути:
Отдай себя Ему -
Не спи!
Пусть ночь искушает тебя, подобно прекрасной деве,
не пей из ее чаши.
Исполнись страха при мысли о следующем утре -
Не спи!
Страшись этой ужасной ночи,
от которой не найдешь укрытия.
Запасайся провизией с вечера! Будь начеку!
Не спи!
Святые находят свои сокровища,
когда засыпает мир;
Ради вечно щедрой любви -
Не спи!
Когда твой дух состарится и износится,
Он наделит тебя новым.
И тогда ты станешь чистым духом всего.
О, надеющийся, не спи!
Я говорю тебе опять и опять:
ступай в это внутреннее молчание!
Но ты всё равно меня не слышишь.
Дай мне одну ночь,
А я дам тебе тысячу взамен -
Не спи!
***
В Интернете есть много описаний жизни Руми, но все они весьма относительно раскрывают феномен Руми.
Вот ,пожалуй, единственная статья, которую я хочу опубликовать. Это статья Виталия Шеремета, написанная в прошлом году. Прошлый год(2007) ЮНЕСКО объявил Годом Джелаледдина ар-Руми.
2007 год ешением Генеральной Ассамблеи ЮНЕСКО объявлен Годом
Джелаледдина ар-Руми (в официальной начертании), или просто Руми.
Впрочем, каждый из прошедших со дня его рождения восьмисот лет может быть назван его годом. Это был один из самых ярких, мудрых, щедрых и самых таинственных поэтов Человечества. Вот уже восемь веков припадает оно к этому неиссякаемому животворному источнику Любви и Добра.
Трудно поверить, но Руми, суфий, поэт, законовед и проповедник, живший в эпоху глухого Средневековья, в наши дни по популярности и тиражам раскупаемых книг в скептическом, прагматическом и настороженном англоязычном мире превзошел самого Шекспира. В мусульманском мире и вообще на Востоке книги Руми по востребованности следуют за Кораном и хадисами пророка Мухаммеда.
Русскоязычному читателю он известен меньше, хотя существуют
блестящие переводы его поэзии Е.Дунаевского, И.Сельвинского,
В.Державина, Н.Гребнева. А лучшая книга о нем в серии «Жизнь
замечательных людей», написанная Радием Фишем в 1972 году, давно стала библиографической редкостью.
Отчего же такая востребованность во все времена и в разных концах мира?
Люди Востока называют его Мевляна — Повелитель, Господин души, или же кратко Руми, то есть человек из Рума — Малой Азии, современной Турции, где покинул он земной мир, чтобы обрести бессмертие...
Его книга притчей «Месневи-и маневи», или «Поэма со скрытым
смыслом», содержащая 15 тысяч двустиший (бейтов), известна читающему Западу и напевающему ее ритмические строки Востоку просто как «Месневи» — «Стихи».
В его жизни, как в истинной любви, все ярко и таинственно. Ученые Запада и улемы Востока согласились считать датой рождения Джелаледдина Мухаммеда 30 сентября 1207 года, вероятным местом рождения — Вахшскую долину либо город Балх. Однако есть мнение, что родился он именно в городе Вахш (в нынешнем Таджикистане), а дата его рождения — 549 год по хиджре (исламскому летосчислению), то
есть ноябрь—октябрь 1198 года от Рождества Христова. Не будем
спорить с ЮНЕСКО и принятой ею датой юбилея — пусть будет 2007-й. А жители Вахша пусть отмечают дату рождения земляка до самого Судного Дня. Руми бессмертен.
Восток живет долгой памятью, честью и традициями. По линии отца, Мухаммеда Бахаэддина Веледа (1148—1231) род Руми напрямую восходит к сподвижнику пророка Мухаммеда, первому праведному халифу Абу Бакру, возглавлявшему мусульманскую общину с 632 про 634 год. Мать Мумине-хатун была дочерью Балхского эмира, всевластного Рукнэддина. Бахаэддина Веледа — выдающегося богослова своего времени и блестящего оратора, которого современники назвали Султан ал-Улема — Король ученых. Руми по рождению принадлежал к элите таджикско-иранского общества. Но обласканный и защищенный с детства до старости различными правителями, он никогда не поддавался соблазнам богатства и власти, он знал:
Кто умертвил в себе соблазн гордыни,
Тот царь земли и царь небесной сини.
В доме Бахаэддина Веледа почитали блестящего суфийского поэта, автора сборников притч ал-Газали (умер в 1123 году), который был современником и собеседником несравненного Омара Хайяма. Стихи обоих, рассказы о них сопровождали детство Джелаледдина. В кругу Веледа обсуждались также идеи живого практика суфизма Наджмуддина Кубры (умер в 1220 году), искавшего путь к познанию Всевышнего в самосовершенствовании личности — через упражнения для ума, воли и тела.
В эпоху Руми суфии обрели свое, вполне определенное место в мире ислама. Это были те, кто считал, что к Истине (одно из имен Всевышнего в исламе) следует идти дорогой любви, добра, терпимости и нестяжательства, но лучший путь, то есть наиболее угодный Богу, — отказ от мирских благ.
Порвите ж цепь, Свободу обретая,
Хоть, может, эта цепь и золотая.
Чистота помыслов и внутренняя свобода, мощь интеллекта, обширные знания, ни тени раболепия перед грубой силой и богатством, но уважительность к просвещенной власти, — все это обеспечивало суфийским поэтам и ученым почетное положение при дворах правителей, но, разумеется, мудрых и прсвещенных. Так было с отцом Руми, с ним самим, а затем и с его сыновьями.
Для суфиев Любовь к Богу была путеводной звездой на их Пути,
которым они шли к Нему.
Для Истины иного нет зерцала —
Лишь сердце, что Любовью воспылало.
Необычайную популярность на Востоке имела суфийская поэзия, вся посвященная этой Любви. Мистическая терминология в стихах-поучениях cуфиев со временем становилась настолько изящной и неуловимо прозрачной, что порой даже специалист-востоковед теряется: о мире ли горнем, о земных ли страстях идет речь.
Действительно, Любовь во всех ее проявлениях организует сознание человека в единственно верном направлении — к Богу, Свету, Слову...
Говорят, суфием надо родиться. Но что это значит? Впрочем, о суфиях — где они и кто они — с полной определенностью ничего нельзя сказать, как 800 лет назад, так и сегодня...
Руми воспитан был суфийскою средой. Суфий из суфиев. Но его, как я уже сказал, все называли Мевляна — Господин души. Не было такого другого в суфийской среде...
Мир ко времени прихода в него Джелаледдина был пронизан злом, болью, страданием. Разламывались цивилизации, рушились государства. На мирные земли Ирана, Памира и Восточной Анатолии, на Русь и Восточную Европу надвигались войска Чингисхана, одинаково враждебные и исламскому миру, и православной Руси.
Джелаледдин Руми был современником Александра Невского,
отстаивавшего Русскую землю от тевтонских рыцарей и от воинов
Великой Монгольской Орды. Он был сверстником Бату-хана (Батыя) и Хубилай-хана, сокрушавших государства и культуру народов, и тех, что жили под знаком тех, чьим символом был полумесяц. Уже умер великий полководец ислама Салахэддин (Саладин европейских рыцарских романов), и некому было противостоять варварам-крестоносцам и варварам из диких монгольских степей. Конец Крестовых походов пришелся на 1270 год — на протяжении жизни Руми на земли Востока крестоносцы приходили четыре раза! Однако у Руми не найти «патриотических», зовущих «на битву с врагом» строк. Его гению было известно, что не сабля побеждает саблю, а дух, мир и единение в вере преодолевают насилие.
Изнемогала в его эпоху от старости и от вероломства
варваров-крестоносцев Византийская империя, едва возродившая после изгнания с ее земель последних правителей убогой Латинской империи (1204—1261) свое влияние в Малой Азии. В «земле франков» — в Европе прибирала к рукам духовную жизнь, «святая инквизиция». Альбигойцы и катары, рискуя жизнью, пытались отстаивать веротерпимость и право человека на прямое общение с Богом. К такому общению звали и суфии. Монахи нищенствующих орденов бродили по Западной Европе, Балканам,
захаживали на Ближний Восток, так и не покорившийся рыцарскому Кресту, доходили до Памира и Китая.
Люди на Востоке и на Западе искали спасения. — в Боге, в близких, в любви, в общении с единомышленниками. В Англии на годы жизни Руми приходятся и Великая хартия вольности (1215 год), и первый парламент (1265 год).
В Малой Азии, на ее Западе, где скоро сложится основа Османской Турции, распространялась, в первую очередь среди немусульман, любимая в Европе мистическая поэзия. Любовь к Богу через погружение в экстаз, через самоотречение звучала в творчестве европейских современников Руми. Чуть старше его по возрасту были известные и на исламо-христианском Леванте поэты-мистики, певцы возвышенной любви к Прекрасной Даме — Вальтер фон дер Фогельвейде (ум. в 1230 году), Готфрид Страсбургский (ум. в 1220 году).
Трубадуры и труверы Южной Франции, Прованса, испанских государств дополняли мистическое содержание своих поэтических творений единством музыки и танца.
Джелаледдин шел на Запад, вслед за Солнцем. Он создал свой
неповторимый мир именно в Малой Азии — в контактной зоне мировых цивилизаций.
Отец поэта со всем окружением и семьей двинулся самостоятельным караваном в сторону Малой Азии примерно в 1214—1216 годах. И не только из-за угрозы монгольского вторжения. Семья прошла через крупнейшие культурные центры исламского мира — Нишапур, Багдад, Мекку и Медину, Дамаск, через турецкие, и поныне боготворящие Руми города: Малатью, Акшехир, Сивас, Кайсери, Ляренд (в современном
Карамане).
Пытливый ум впитывал и премудрости науки, и горе расколотого мира. Тогда, возможно, зазвучала его души нежнейшая свирель. Образ свирели пройдет через все творчество:
Вы слышали свирели нежный звук?
Она, как мы, страдает от разлук.
И если друг далек, а я близка,
То я ваш друг — свирель из тростника.
Странствия продолжались более десяти лет. Только к 1228 году семья осела в турецко-сельджукской Конье, где и обрела вечную память человечества.
Почему именно Конья (античный Икониум, столица Каппадокийского царства) оказалась местом возвышения и просветления таджикско-персидского гения Руми?
Исключительно благоприятные географические и климатические условия Коньи, славной и сегодня своей изумительной на вкус родниковой водой (воистину аб-и хайят — «вода жизни»), высокая степень защищенности от внешних вторжений (пока не пришли монголы в 40-х годах XIII века), — все это способствовало тому, что город стал центром власти, торговли, ремесел и культуры. Здесь сходились дервиши, сюда съезжались суфийские шейхи, поэты и ученые.
Султаны Румского султаната (1077—1307), упоминаемые в текстах Сельджукиды Алаэддин Кейкубад I (1219—1236) и Гийясэддин Кейхосров II (1236—1245), правители мудрые и просвещенные, собирали в Конье элиту тогдашнего интеллектуального мира — то были люди духовного звания, воины, ученые, музыканты... А также лучшие мастера своего дела — от оружейников и гончаров до ювелиров. Население в определенной мере могло насладиться плодами разумной политики султанов, имело склонность внимать дервишам и проповедникам, стекавшимся в Конью со всего Ближнего и Среднего Востока, включая горный Памир.
Тюрки по происхождению, румские султаны поощряли арабский язык — как язык Корана, науки и делопроизводства. Языком поэзии стал фарси — новоперсидский язык, на котором общались румские интеллектуалы, как местные, так и пришельцы, среди которых была масса выходцев из таджикских земель, из Ирана и Афганистана. У всех этих собравшихся в Румском сельджукском султанате народов — тюрко-огузских — имелась богатая устная народная литература. Как правило, ритмизованная.
Поэтому изумительные, адекватные пульсации крови в организме
человека и колебаниям сердечной мышцы стихи гениев персидского стихосложения воспринимаются нами и сейчас как нечто близкое, — свое... Так воспринимаются аль Газали, Санаи, Аттар, Джами, Хайям, Низами... Неисчерпаемы источники человеческих ценностей, воспетые ими в прошлом для будущего.
Известны четверостишия Руми, написанные им на конийском диалекте, вполне доступные современному «среднему турку» без
гуманитарно-литературного образования.
В «конийском» наследии Руми есть четверостишия и по-тюркски. Именно в них Руми призывал изучать «язык без языка» — понятный всем «суфийский язык» обрядов и чувств.
Если идут по суфийской тропе знакомый твой,брат иль чужак,
Подумай о пастыре: в этом пути он будет тебе вожак.
Держись за него, ягненок: не страшна с ним стая волков
Румиец иль тюрок, суфизма язык учись понимать без слов.
Однако подчеркну, что Руми — печать мистических поэтов (мое
определение. — В.Ш.) — именно в тюркском четверостишии, доступном массам и, следовательно, в перспективе разделяемом низшими и средними слоями сельджукско-тюркского султаната, обращался к людям с призывом: приходи такой, каков ты есть, врата суфизма — не врата безнадежности, приходи независимо от твоей веры и степени раскаяния.
Все равно приходи, будь лишь тем, кто ты есть,
поклоняйся своим богам:
Солнцу, Богу-Христу иль живому огню, —
приходи в наш просторный храм.
Коль раскаялся ты, но нарушил обет
и в раскаянье не устоял, —
Все равно приходи, ведь суфизма врата —
путь надежды любым сердцам.
Руми был открыт всему, что окружало его. Так, он близко общался с христианскими священниками. В Конье сохранялся довольно большой процент греческого населения. В православном монастыре он написал стихи, известные абсолютному большинству читающего мира, — о мотыльке (образ поиска истины), летящем на свет свечи (истины), независимо от того, люди какой религии зажгли ее.
Христос и есть народонаселенье мира.
Он — сущность света, плотных тел, эфира.
О правоверные! отбросьте лицемерье!
Ведь вера слаще горького неверья!
О люди добрые! Забудьте все сомненья,
Зачем вам смерть, когда пришло спасенье?
Ответ на вопрос о принадлежности творческого наследия Руми именно исламу очевиден, как смена Дня и Ночи, как восходы Солнца и Луны. Столь же очевидно, что Руми пришел на Землю тогда, когда он был более всего нужен здесь людям. Первоучился в Балхе, что на Великом Шелковом пути мировых цивилизаций. И был этот путь Дорогой Мира, все религии там были уважаемы, а суть учений всем известна.
Исследователи на Западе не раз обращали внимание на образную и духовную близость поэзии Руми христианской доктрине.
Руми следовал Господнему призыву быть милосердным, одинаково
понятному и мусульманам, и христианам:
«Призывай [о Мухаммад], на Путь Господа мудростью и добрым
увещеванием и веди спор с ними [людьми Писания] наилучшими
средствами. Воистину, Господь твой лучше знает тех, кто сошел с указанного Им пути, и Он лучше знает тех, кто на прямом пути»
(Коран, сура «Нахл» — «Пчелы», аят 125).
Когда Мевляна скончался, проститься с ним пришли и мусульмане, и христиане, и иудеи, чего в тюркском и вообще исламском обществе Коньи не бывало ни до, ни после.
Не стоит преувеличивать, как делают некоторые западные «влюбленные в Мевляну» исследователи (впрочем, я тоже «влюблен» в него с первого курса Восточного факультета Ленинградского университета, то есть с 1957 года...) влияние Платона (Эфлатуна) и Библии на творчество Руми.
Он самодостаточен, он — «сам в себе».
Но пусть все же прошелестит над горячим сердцем, впитывающим
чеканное метрическое изящество Руми (муфаuлун — фаильaтун —
фаильaтун — фаильaтун — фаaля: условная музыка звука) освежающий ветерок исторического образа.
К югу от Коньи (сегодня десяток-другой долларов на такси) лежит озеро Бейшехир, где у хеттского памятника (а хетты для турок — что для нас скифы: сердце умиляется, глаза увлажняются) бьет «источник Платона». Говорят, жил он там... Писал что-то, думал...
Где-то там же, в Каппадокийских холмах, укрывались первохристиане, сам апостол Павел посещал Икониум (Конью).
Мевляна не только учил. Он всю жизнь учился у других народов, у мудрецов иных верований. И потому дорог всему человечеству.
Ученье — форма самоистязанья,
Умалишенье — плата за познанье...
Для тех, кто ищет красоту в страданье,
Есть Божья пустота, как воздаянье...
Блаженно в пустоте исчезновенье,
Под мириадом масок воскрешенье.
Через восемь веков Руми обращается к нам с идеей, казалось бы, такой простой: новые мысли появляются и возглашаются тогда, когда разум восприимчив к вопросам. Невозможно воспрепятствовать рождению созревшей идеи, даже если она противоречит устоявшимся убеждениям.
«Кровь не превратится в сладкое молоко, — сказал Руми, наш вечный Флейтист Мира, — пока удача не родит младенца. Слушай её!»
Метафорические постулаты Руми легли в основу научных работ,
посвященных диалогу цивилизаций. Известный исламский культуролог, большой знаток философии и поэзии Руми профессор Ахмад Джалали на торжественном открытии Международной академии диалога между культурами и цивилизациями «Образование на службе диалога» (27 апреля 2003 года, Варшава) сформулировал парадигму самобытности и «инакости». При этом как самый совершенный образец понимания «самобытности» он привел стихи Руми из «Диван-и Шамси Тебризи»:
Я спросил: «Ты откуда?» Вопрос удивил его мой.
Он ответил с улыбкой: «Мой край — Туркестан с Ферганой,
Я был создан из глины с водой вместе с сердцем,душой;
Моя родина — жемчуг старинный и берег морской».
Я взмолился тогда: «Пощади, брат по крови я твой!»
И услышал в ответ: «Мне едины и брат, и чужой».
Выслушав Руми, зал разразился овацией.
Вероятно, конийский период жизни Руми следует разделить более
определенно, чем это обычно делается, на две части. До — и — после встречи 26 ноября 1244 года (по всем источникам, случайной, значит, предопределенной Свыше) с бродячим дервишем, старцем Шамседдином Мухаммедом Тебризи (то есть родом из Тебриза). До — Руми был очень популярен и очень уважаем, но вполне «земным» исламским богословом и
законоведом. После — в течение 16 месяцев, заполненных общением с суфием Шамседдином, который проповедовал мир и любовь между людьми, суть любой религии видел в вере в Бога, а не в выполнении ритуалов, cложился тот Руми, тот Мевляна, которого мы чтим.
Для Руми открылась дверь в особый мир экстатического состояния, своего рода «опьянения» в момент отождествления личности самого молящегося или любого подготовленного к этому состоянию искренне верующего человека с Божеством. Войти в такое состояние дано немногим верующим. Суфии к нему стремятся и продвигаются через очищение души и разума на Пути к Богу. Чистота помыслов и ровная, но с экстатическими озарениями любовь к людям, к миру гармонии звука, образа и движения стали уделом Руми.
Птица духа,
Полет недоступен тому, кто видел твой Солнечный лик
И глас твой услышал призывно-манящий: «Приди»!
Так рыба бросается в воду, лишь отблеск
прибрежной волны коснется ее существа;
Так сокол, охоту прервав, несется на голос султана,
Когда барабанная дробь ему возвещает: «Пора!»
Лети же, о птица, и душу свою обрети!
Расправь свои крылья, на зов Господина лети!
Покинь эту землю заблудших
и к высшей Любви воспари!
Испив из Источника жизни, оставь этот мир пустоты
для тех, кто привязан к нему.
О поэт, в мир сердца скорее спеши!
Воистину, мир расставанья не стоит величья души.
Разлученный волей не вполне ясных обстоятельств с другом-шейхом Шамсом, старцем-мудрецом (1247 г.), Руми стал выражать переполнявшие его чувства божественного экстаза в ритмических декламациях своих стихов-газелей в кругу учеников и почитателей.
Не бойся, не выказывай смущенья,
Ведь Дух любви прекрасен без прикрас,
Исполнен истинного уваженья
К таким, как мы, хоть он покинул нас.
Он улетел в страну Любви, отбросив всё земное,
Взамен же приобрел сокровище иное:
Быть очевидцем Лика Твоего
И в нем, как в зеркале, увидеть суть всего.
Ритуал усложнялся, совершенствовался. Стихи, музыка и особый тип вращений помогали участникам радений «найти» (или «потерять») себя.
Праправнук Руми по имени Пир Адиль Челеби (XV в.) окончательно канонизировал ритуал; братство «вертящихся (крутящихся) дервишей» известно и поныне как братство, или дервишеский орден, Мевлеви.
Заметим, что, при всей настороженности западной общественности и отрицательном отношении светских властей Турции (со времен Кемаля Ататюрка) к религиозным братствам, Мевлеви, и только оно, воспринималось спокойно. Оно всегда отличалось толерантностью, особым миролюбием и доброжелательностью. Известно, что члены Мевлеви
с XIII по ХХ век один- единственный раз приняли участие в
политической акции. В 1648 году массовое возмущение при поддержке религиозных и военных авторитетов свергло с трона султана-безумца Дели Ибрагима I. Среди участников переворота были и несколько «вертящихся дервишей».
Не думая о славе земной, Руми все годы после разлуки с Шамсом до кончины напевал, наговаривал свои вдохновенные строки.
Путь к Богу в окружении теней ушедших в Вечность любимых и близких, мысли о вечных истинах не оставляли его до самого конца — до 17 декабря 1273 года. Конийская умма стенала сорок дней...
Меня истомила суровая с жизнью борьба.
О ночи равнина! Приди и укрой меня!
Таинственность Ночи, свободной от сладкого сна,
Откроет избранникам тайный восторг бытия.
До нас дошло более 500 рукописей Руми на фарси — на редкость много для автора, жившего восемь веков назад. Комментарии, изложения, переводы Руми на примерно 20 языках мира учету не поддаются.
Исследователи подсчитали, что только «Месневи-и маневи», «Поэма со скрытым смыслом», по объему примерно равна творениям Гомера, вдвое превосходит «Божественную комедию» Данте и уступает, тоже вдвое, «Шахнаме» Фирдоуси. Но ведь есть еще и его «Диван-и Кабир», и прозаические произведения...
Певец печали и экстаза, Руми сумел найти и озвучить в самом прямом смысле вечные истины. Печаль Руми и часто — наша в том, что мы не всегда сознаем: от рождения до смерти мы идем, но куда? Суфии идут осознанно — своим Путем.
Руми предложил человечеству три «шага», три этапа самосовершенствования.
Первый шаг на Пути к Нему — очиститься от низменных страстей
(злопамятности, лживости, корыстолюбия и тому подобных искусов дьявола).
Вторым шагом станет достижение равновесия земных знаний,
возможностей (по мнению Руми, безграничных, как Его воля)
человеческого разума и собственно Бога как Абсолюта.
На втором и третьем «шагах» Мевляны печаль от несовершенства
человека постепенно сменяется восторгом Любви от слияния с Истиной.
Сама личность человеческая, обретшая полную веру и уверенность в превосходстве внечувственного понимания Бытия, растворяется в Вечности, в Свете (Истине), имя которому — Всевышний. Руми считает важным полагаться на просветленного наставника-шейха на мистическом Пути. Собственно, сам Мевляна и стал таким наставником, шейхом-суфием для человечества.
Руми идет по пути изящного и образного осмысления притч и преданий, сопровождающих человечество во всей истории его цивилизации. Поиск Пути к Богу, идея Божественного озарения, внечувственного знания изначально занимала людские умы. Как не вспомнить еще одного современника Руми — святого Фому Аквинского (умер год спустя после Мевляны, в 1274 году), утверждавшего в своей «Сумме теологии», что
разум всесилен в вере, а недоступные эмпирическому уму истины
постигаемы через откровение, приходящее Свыше.
