…«С НОВЫМ ГОДОМ».

[30 декабря 1994 года, Мюнхен, частный дом Вермера фон Йохан]

день, 15:45

- Отто, слезь!
- Ну, ма-а-ам!.. – мгновенно раздался плаксивый рев.
- Отто.
Мальчик, недовольно шмыгнув носом, подчинился. Бланка бросила удивленный взгляд на старшую дочь, размеренно шинкующую капусту для праздничного пирога: саму женщину её непоседливый средний сын никогда не слушался. А вот своей старшей сестру, которая была старше него всего лишь на год-полтора мальчуган безропотно подчинялся, Чудеса, да и только!
Сама Ангелка не выразила ни капли удивления:: с таким же бесстрастным лицом, как и обычно, она продолжала аккуратно нарезать капусту. На левом плече девочки тускло переливалась красным татуировка вделанная около двух лет назад.
Бланка чуть нахмурилась. По началу с этой татуировкой у них были проблемы, причем не хилые. Ангелка постоянно плакала, особенно в первые дни после нанесения тату, жаловалась на беспричинную боль в плече, твердила, что рисунок жжется, старалась расцарапать ненавистные письмена на коже. В те ужасные дни Бланка чуть ли не дурным голосом выла! Ведь Ангелка напрочь игнорировала мать, и иногда frau Йохан приходилось вызывать местного врача, чтобы тот продезинфицировал до мяса расцарапанное левое плечо её дочери. Поначалу Бланку нешуточно пугала такая реакция Ангелки на тату, но домини ван Хауф уехал на следующий день после нанесения татуировки из города и, как подозревала frau Йохан, вообще из страны, и потому спросить было абсолютно не у кого. Ангелка все чаще и чаще в приступах резкой злобы начинала царапать рисунок на коже, и иногда ей таки удавалось сделать так, что вязь латинских письмен исчезала под толщей кровавой корки. Но всякий раз, когда ранки заживали, Бланка чуть ли не осеняла себя крестным знамением – рисунок, нанесенный непонятной красно жидкостью, оказывался на месте, целый и невредимый!
Вот и сейчас под расцарапанной кожей будто алели латинские слова. Теперь Ангелка почти не реагировала на татуировку. Только иногда внезапно начинала или потирать рисунок, или ожесточенно чесать. В такие моменты она становилась крайне агрессивна.
- Как плечо? – деланно спокойным голосом спросила Бланка.
- Чешется, - спустя минуту сосредоточенного изучения лезвия ножа, ответила Ангелка.
Бланка облегченно вздохнула, улыбнулась. Говорит, что чешется, - значит, настроена положительно и скандалить не намерена. Хотя нет, Ангелка никогда не скандалила, в отличие от того же Отто. Она просто будто замыкалась в себе, мрачно глядя словно сквозь мать своими желтовато-зелеными глазами. Ни звука, ни жеста.
Но от этого становилось только страшнее.
Бланка запустила в бурлящую воду нарезанную картошку, отложила разделочную доску. Ангелка повторила её жест, однако матери бросилось в глаза, что расставание с ножом произошло последним.
- Завтра Новый Год, - негромко произнесла Бланка, наблюдая за бурлящей жидкостью в кастрюле. – Обычно так не делают, конечно, но… Чего ты хочешь в подарок?
Ангелка молча покосилась на мать. Зеленые глаза плавно сменили глубину, став темнее.
- Ничего, - чересчур быстро ответила девочка.
Ангелка была превосходной актрисой, но быстрая речь её всегда выдавала с потрохами.
- А если подумать? – Бланка улыбнулась кончиками губ.
Ангелка повторила её мимику.
- То же самое, если подумать, - безо всяких эмоций откликнулась она.
- А я хочу!.. – мгновенно сориентировался Отто, вновь забираясь на стул с ногами.
- А ты получишь то, что принесет Дед Мороз! – отрезала Бланка, прекрасно зная, какие у её среднего сына большие и порой непредсказуемые потребности. Мальчишка мигом надулся.
- Нечестно! Почему ей можно требовать подарок, а мне нельзя! У неё даже татушка есть! Все во дворе ей завидуют!! – плаксиво начал канючить он.
Ангелка бесстрастно наблюдала за причитаниями братца, не забывая помешивать мясное рагу. Только один раз она глянула пронзительно-остро, заставив Отто снизить тон и даже запнуться.
- Со стула слезь, - мрачно посоветовала девочка, и малолетний шантажист за долю секунду оказался на своих двоих.
- Нечестно!.. – попытался возобновить фальшивую истерику мальчик, но Бланка коротко рубанула ладонью воздух, и причитания остановились сами собой.
- Марш в свою комнату! – строго приказала мать, и Отто пришлось подчиниться. Однако ушел он отнюдь не тихо, а красочно: завывая на все лады, шмыгая носом, размазывая по лицу невидимые слезы. В детской, разбуженный актерскими ухищрениями среднего брата, заплакал Вульф, младший сынишка Вермера и Бланки, рождены совсем недавно. Бланка, побросав все на стол, скинула фартук и, кивнув дочери на плиту, со словами:
- Присмотри-ка! – кинулась к малышу.
Ангелка мрачно проводила её взглядом и мгновенно убавила огонь под кастрюлей, где равномерно кипел бульон.

вечер, 19:23

- Семья, я вернулся!
- Guten Abend, vater, - равнодушно поприветствовала отца Ангелка, прошествовавшая мимо в свою комнату со стопкой чистой одежды. Вермер проводил её, как всегда, внимательным взглядом, чуть пожал плечами, и подхватил на руку кинувшегося со всей детской восторженностью к отцу среднего сына.
- Папа! – верещал Отто, брыкая ногами и заливаясь смехом. Вышедшая из комнаты уже в обратном направлении Ангелка справедливо поморщилась, проходя мимо.
- Здравствуй, Вермер, - Бланка, качая на руках младшего сына, кивнула мужу. – Как… работа?
В этой семье было не принято говорить о деятельности главы семью в присутствии детей. Из всей троицы только Ангелка, возможно, догадывалась о профессии отца. Но девочка молчала.
Хотя обычно в таком возрасте дети, особенно девочки, несдержанно любопытны и болтливы донельзя.
Бланка предпочитала не думать о причине такого поведения своей старшенькой. Так было гораздо спокойнее.
- Работа-то? Нормально! – Вермер опустил сына на пол и взял на руки уже маленького Вульфа. – Сегодня клиент расплатился. Щедрый попался, аж диво берет!..
- И много? – нелюбовь к работе мужа нелюбовью, а практичность всегда была основной чертой характера Бланки фон Йохан. Вермер кивнул, и повернулся боком к жене, позволяя той достать из кармана увесистую пачку.
- Очень хорошо! – деловито пересчитав купюры, откликнулась Бланка. – Надеюсь, на празднике вы, fraer, будете дома? – жена спрашивала Вермера абсолютно серьезно, прекрасно зная, что большинство «заказов» почему-то всегда выпадает на праздники.
Вермер, укачивающий весело смеющегося малыша Вульфа, помрачнел лицом, и Бланка поняла, что этот Новый Год они снова будут встречать с детьми одни.
- Аж три «заказа», - угрюмо ответил Вермер. – Озверели они что ли?..
- Вполне возможно, - невесело усмехнулась Бланка. – Ты хоть завтра еды-то с собой возьми, ладно? Ведь голодный сидишь у себя на… в конторе! – женщина едва успела заменить слова «на крыше» более присущим ситуации синонимом. По счастью, Отто, дергающий отца за штанину, не обратил на оговорку матери никакого внимания.
А Ангелка, прошмыгнувшая мимо со стопкой чистых пеленок, просто проигнорировала разговор родителей.
- Возможно, я успею прийти до двенадцати завтра! – попытался утешить жену Вермер. – Если справлюсь, конечно…
- Ясно, - Бланка уныло кивнула, но тутже взяла себя в руки: - Ладно, работа-то работой, но, поди, проголодался ты у себя там! – где это «там» женщина тактично опустила. – Идем, ужин уже стынет!

[31 декабря 1994 года, Мюнхен, частный дом Вермера фон Йохан]

утро, 10:13

- Ангел, ты спишь?
- Уже нет, твоими стараниями, - мрачно пробурчала Ангелка, приподнимаясь на локтях и старясь не замечать, как зудит левое плечо. Этой ночью она снова расковыряла ненавистную татуировку до крови, надеясь, что хотя бы в этот раз проклятая метка, как про себя называла девочка «подарок» домини ван Хауфа, исчезнет раз и навсегда. Но, бросив взгляд на плечо, Ангелка чуть не упала обратно на подушку: татуировка снова была на месте, будто в насмешку став даже ярче и приметнее, чем раньше. О ночном самобичевании девочки говорил лишь краешек подушки, окрасившийся красным.
Отто нагло уселся, скрестив ноги, в ногах сестры. Мальчик был непривычно взволнован.
- Слушай… - наконец оживленно зашептал Отто. – Vater ещё ночью ушел на работу, а mutter в полдень уйдет за покупками. Я знаю, я уверен, что они уже закупили подарки, осталось только их найти!
Ангелка поморщилась.
- Была надежда, что хоть в этом году ты забудешь про свои поиски и дашь мне поспать подольше, - мрачно протянула она, снова накрываясь одеялом. – Мы сегодня ёлку наряжать будем, а вечером до десяти ночи станем гулять по Мюнхену… Ты б пошел отоспался, а то опять сляжешь ещё до полуночи…
- Не слягу! – возмутился Отто.
- Сляжешь. Каждый год прямо за столом засыпаешь, сколько тебя помню, - по-инквизиторски бесстрастно донеслось уже из-под одеяла. – Иди в свою комнату.
- Ты поможешь мне в поисках или нет?! – дотошно уточнил Отто.
Под одеялом непонятно заворчали.
- …И делать ему нечего, в такой-то праздник, кроме как подарки эти искать… - донеслось уже отчетливее, когда Ангелка соизволила вынырнуть наружу. – Слушай, тебе ж полагается в Деда Мороза верить…
- Да нету никакого Деда Мороза! – уверенно отмахнулся мальчик.
Лицо Ангелки выразило отдаленное подобие интереса.
- Да ну? Такой маленький – и уже реалист? – насмешливо протянула девочка.
- Нет. Такой маленький – и уже наблюдательный! – огрызнулся Отто в ответ. – Думаешь, я совсем слепой, не замечаю, что родители накупают в магазинах по пять сумок на одну только руку, а распаковывать их не спешат? Особенно при нас?!
- Ишь, какой остроглазый выискался… - хмыкнула вновь омертвевшая лицом Ангелка, снова заворачиваясь в одеяло.
- Нет, ну ты мне поможешь искать?! – Отто попытался её развернуть, но получил щелбан промеж глаз и стразу завял. – Понятно-о-о… Не любишь ты своего младшего брата… Жестокая, бессердечная…
Из-под одеяла неоднозначно хмыкнули.
- Смешно.
- Так поможешь или нет?! – решил таки докопаться до истины мальчишка.
Из-под одеяла мрачно засопели.
- Так да или нет?!? – Отто начал толкать сестру, будто пытаясь перевернуть.
- Да помогу, помогу!.. О, боги, ну и брата вы мне послали! – страдальчески донеслось из-под одеяла.

день, 14:33

- Подай мне вон тот шарик, - Ангелка, не глядя, протянула руку в сторону Отто, и мальчик безропотно вложил запрошенный объект в ладонь сестры. – Danke.
Бланка с плохо скрываемой насмешкой покосилась в сторону обиженно насупленного среднего сына. Она прекрасно знала, что Отто при вялой поддержке сестры рылся во всех возможных местах, стараясь найти припрятанные ими с Вермером подарки, а, не найдя, в очередной раз закатил истерику, и Ангелка в чисто профилактических целях надавала ему отрезвляющих оплеух. А рука у юной fraulein фон Йохан только с виду легкая – как проедется, так и взвоешь.
И теперь оскорбленный на весь мир мальчик угрюмо наряжал с сестрой праздничную елку, плохо имитируя радость от наступающего торжества.
- Гирлянду, будь добр, - нейтрально попросила Ангелка, критически осмотрев практически наряженное дерево.
Отто нарочито громко и укоризненно вздохнул, подавая сестре мишуру. Ангелка кинула на протянутое короткий взгляд и проехалась ладонью по макушке братца. Тот мгновенно взъерепенился.
- Эй!..
- Гирлянду, глухарь, а не мишуру, - детально повторила просьбу Ангелка. Отто, покипев ещё минут мять, всучил сестре запрошенный объект, снова разразившись серией вздохов. Бланка, поняв, что не сможет больше серьезно наблюдать за этой сценкой, прытко сиганула на кухню.
Спустя минуту до детей донесся громкий смех матери. На Отто было жалко смотреть.
- Умоляю, Ангел, скажи, что это ей просто так стыдно?.. – плаксиво протянул малец, глядя на сестру.
Ангелка предпочла промолчать.

вечер, 19:45

- С наступающим! – мимо пронеслась разряженная девица в маскарадной маске. Ангелка проводила её немного хищным взглядом.
- Спасибо, вам того же! – вовремя одернув мрачную, как предгрозовое небо, дочурку, откликнулась Бланка. – Ангелка, улыбайся!..
В ответ девочка изобразила отдаленно напоминающее звериный оскал выражение. Бланка, едва взглянув на «улыбку» дочери, содрогнулась.
- Хотя, знаешь… Лучше не улыбайся.
Ангелка мрачно вознесла глаза к быстро темнеющему небу. Из рупоров, установленных практически на каждом столбе, донесся счастливый донельзя мужской голос, судя по всему, уже немного поддатый.
- До Нового Года осталось четыре часа пятнадцать минут! – радостно возвестил неизвестный. Толпа на площади откликнулась на заявление громким восторженным гамом.
- Ну все, началось… - внезапно уловил тонкий слух Ангелки откуда-то сзади тихий шепот, почти неслышный обычному человеку в таком оре. – Сейчас все разбегутся по магазинам, начнут терроризировать продавцов, громить лавки…
- Ты слишком пристрастно о них судишь, - мягко возразили в ответ на столь наглое и грубое заявление тихим женским голосом. – Это же всего лишь люди.
- Именно! Люди! Которые за последнюю тысячу лет сильно изменились – не в лучшую сторону!
- Прекрати. Меня уже напрягает наш разговор.
- Думаешь, мне приятно говорить об этих… Этих…
- Балтор!..
- Прости, Блум. Давай покинем площадь?
- Согласна…
Ангелка резко обернулась, но сзади весело хлопали в ладоши несколько детей, сопровождаемые родителями, некоторые из которых уже покачивались, аки веточки на ветру. Тех, кто минуту назад вел разговор на щекотливые темы, здесь уже не наблюдалось: Ангелка это знала наверняка.
- Милая, все в порядке?.. – взволнованно спросила бланка, видя такую странную реакцию своей дочери невесть на что. Та неопределенно мотнула головой.
- Вполне.
- Хорошо. Тогда идем. Твой брат уже ускакал в сторону новогодней ёлки, и тебе же будет очень обидно, если все сладкие подарки отойдут к нему…
Ангелка скептически изогнула брови, но промолчала, покорно следуя за матерью.

ночь, 23:57.

- Ну что… Вот, так я и знала! – Бланка всплеснула руками, разглядывая сладко посапывающего носом во сне Отто, удобно расположившегося на праздничном столе. Отто негромко всхрапнул в ответ.
- До наступления полуночи две минуты, а он!.. Нет, у меня нет слов!.. – возмущенно кудахтала Бланка, мечась из стороны в сторону под влиянием наплывших чувств. Маленький Вульф с интересом наблюдал за её метаниями.
Ангелка с обреченным вздохом поднялась с нагретого места.
- Я отнесу его, - решительно прервала она бесполезное мельтешение матери.
- Но… - Бланка нерешительно обернулась на экран телевизора.
- Отнесу, - упорно повторила свое решение Ангелка, легко поднимая спящего братца, сладко причмокнувшего губами. – Не в первый раз, mutter.
- Хорошо. Только быстрее. Я крикну, когда надо будет загадывать желание, хорошо?
- Угу.
Ангелка довольно быстро пересекла коридор: Бланке на какой-то миг показалось, что её дочь стала чем-то вроде тени, но женщина быстро успокоилась, причислив случайно замеченное действию шампанского.
Ангелка оказалась в комнате брата еще до того, как на циферблате часов над кроватью Отто высветилось 23:59. Аккуратно уложив брата на постель, Ангелка уже собиралась уйти, как вдруг отчетливо увидела в углу комнаты сидящего на корточках юношу с длинными седыми волосами, собранными в хвост. На какой-то миг у девочки просто остановилось сердце.
Правду говорят, что в эту ночь иногда происходят настоящие, хоть и незаметные другим чудеса.
Таллос уныло наблюдал за нею, не сразу проняв, что его подопечная видит его. Прежде, чем Таллос смог достойно отреагировать, татуировка на левом плече Ангелки будто полыхнула огнем. Девочка схватилась за плечо, а когда открыла глаза, то углу комнату уже никого не было. Таллос исчез, не успев израсходовать подарок новогодней ночи.
- Ангел… - тихо позвали с кровати.
- Поздравляю, сейчас часы пробьют полночь. В кои-то веки ты не проспал, - умудрилась насмешливо хмыкнуть Ангелка.
- Не смешно, - вяло возмутились с постели. – На… Это тебе.
Ангелка удивленно взяла в руки невесть откуда вытащенный братом большой красный значок, на котором был изображен не католический, но и не протестантский окрыленный крест.
- С Новым Годом, - сонно улыбнулся Отто, зарываясь лицом в подушку.
- Bruder…
Ангелка хотела поблагодарить брата за подарок, но часы некстати высветили полночь на циферблате, и из комнаты негромко оповестили:
- Ангелка, милая, загадывай желание, пока есть шанс!..
Ангелка слегка поморщилась, потирая плечо, которое до сих пор немного горело. Скрипнув зубами, она наобум бросила в тот угол, где минуту назад узрела Таллоса:
- Хочу, чтоб эта проклятая татуировка прекратила болеть!..
Таллоса, невидимый для глаз Ангелки, грустно улыбнулся, глядя как его подопечная покидает комнату брата, тихо закрывая за собой чуть скрипнувшую дверь.

Немецкие слова, промелькнувшие в тексте:

Guten Abend – Добрый вечер.
Vater – отец.
Fraer – сударь.
Fraulein – леди (юная).
Frau – дама.
Danke – спасибо.
Bruder – брат.